– Нет. У меня никогда не было детей.

Наступило неловкое молчание. Кэт, чтобы разрядить обстановку, поспешила сказать:

– Я не в обиде за ваш вопрос, Мэри. Просто Господь не послал мне детей. Поэтому я так хотела понянчить вашего, Морган. Ну да ладно, посмотрите лучше, какая прелестная вышивка. Обратите внимание на цвет волос прекрасной Розамунды.

Морган с энтузиазмом принялась обсуждать детали, разговор перешел на бытовые мелочи. Вскоре гости почувствовали усталость. Морган поблагодарила хозяйку за заботу, но та лишь улыбнулась.

– У вас есть возможность отплатить мне, – похлопала она Морган по плечу. – Мне хотелось бы понянчиться с вашим очаровательным сынишкой, пока вы не уехали.

Утомленные путники прибыли в Гринвич после полудня второго мая. Когда они подъезжали ко дворцу, Морган обратила внимание на слуг, спускавших знамена после вчерашнего рыцарского турнира и убиравших мусор после майских торжеств.

Заметив это, Мэри Перси не удержалась и проворчала, что они вполне могли бы успеть на представление, если бы выехали на день или два раньше.

– Мы уже это обсуждали, – сухо заметил Перси. Они с графиней редко разговаривали друг с другом, и хотя Морган устала от ее непрерывной болтовни, она понимала, что бедняжке просто не хватает общения.

Но атмосфера в Гринвиче мало напоминала праздничную: дворец, казалось, обезлюдел. Куда-то подевались многочисленные пажи, гвардейцы, собаки, наконец, прежде толкавшиеся у входа. В дворцовых коридорах было пусто. Одинокий гвардеец проводил Синклеров и Перси в отведенные им покои на втором этаже.

– Что-то здесь не так, – заявила Морган после того, как за ними закрылась дверь, а Агнес и Полли унесли Робби в соседнюю комнату. – Погода прекрасная, а в саду ни души.

– Возможно, все отдыхают после вчерашнего веселья, – сказал Джеймс.

– Мне все-таки не по себе, – сказала Морган, высунувшись в окно. – Джеймс, взгляни! Королевская баржа отплывает!

Джеймс подошел к Морган, и в этот момент кто-то постучал. Джеймс не успел ответить, как дверь распахнулась, и в комнату буквально влетели Том и Нед Сеймуры.

Пока Нед пожимал руку Джеймсу, Том заключил Морган в объятия. Оба Сеймура казались несколько напряженными и взволнованными.

– Что происходит, Том? – нетерпеливо спросила Морган, когда с приветствиями было покончено. – Где все?

Но вместо Тома ответил Нед:

– Сегодня произошло трагическое событие. Вы видели, как отплывала королевская баржа? – Морган и Джеймс одновременно кивнули, а Нед продолжал сухо и сдержанно: – Это Анну Болейн повезли в Тауэр. Она арестована по обвинению в государственной измене.

Морган испуганно прижала ладонь к губам; Джеймс и тот был ошарашен этой новостью.

– В измене? – воскликнул он. – Как королева может быть обвинена в государственной измене?

Том сосредоточенно рассматривал золотое шитье на своем камзоле; Нед нервно облизнул губы, устремив глаза в потолок, затем осторожно глянул на Джеймса и Морган:

– За нарушение супружеской верности. Она состояла в связи с пятью мужчинами.

– С пятью? – возопила Морган. – С кем именно?

Нед проговорил как заведенный:

– Марк Смитон уже сознался в своем преступлении вашему дяде, Томасу Кромвелю. Остальные – Уилл Бриртон, Френсис Уэстон и Гарри Норрис.

– Господи Иисусе! – выдохнула Морган и ухватилась за Джеймса, не в силах устоять на ногах. Смитон – сын плотника, превосходный музыкант, но едва ли на него обратила бы внимание Анна. Что до Бриртона, Уэстона и Норриса – они все благородные люди, особенно Норрис. – Погодите-ка, – произнесла Морган. – Вы сказали пять, а назвали лишь четверых. Кто же еще?

Нед переступил с ноги на ногу, тяжело вздохнул и наконец проговорил:

– Четыре обвинения в супружеской измене. И еще одно – в кровосмесительной связи Анны с ее братом Джорджем.

Последнее было настолько нелепым и невероятным, что Морган едва не расхохоталась. Несомненно, Анна и Джордж были близки друг с другом, но это были отношения брата и сестры. Они любили и поддерживали друг друга, у них были общие интересы и увлечения. Обвинение было просто абсурдно. Наверняка, как и все остальные.

– Пресвятая Богородица! – гневно воскликнула Морган. – Да скорее можно поверить в вашу связь с Джейн, чем в роман Анны с Джорджем.

К удивлению Морган, Нед вздрогнул при упоминании сестры.

– А как, интересно, удалось получить признание у Марка Смитона?

– Пожалуйста, Морган, – сказал Том, наконец повернувшись к ней. – Это не важно. Важно лишь то, что он сознался и назвал остальных.

Но Морган слишком хорошо знала, как ее дядюшка получает необходимую информацию. Лицо Шона мелькнуло перед ее внутренним взором, и, если бы Томас Кромвель сейчас каким-то чудом оказался здесь, она разорвала бы его на куски.

– Его пытали! Ты это прекрасно знаешь, и я тоже! – Морган кричала так, что Джеймс вынужден был утихомирить ее.

– Придержи язык! Это слишком серьезная и опасная тема. Прошу простить графиню, джентльмены, ее утомило путешествие.

– Оно не повлияло на мой разум, – злобно фыркнула Морган. Но падение Анны ужаснуло ее. Анна Болейн, которая властвовала над самыми могущественными мужчинами в Англии, которая сама устраивала собственную жизнь, теперь направляется в Тауэр навстречу судьбе, и одному Господу известно, что ждет ее впереди. Если Анне не удалось совладать со своими противниками, то что говорить о жалких попытках простых смертных вроде Морган?

Нед о чем-то беседовал с Джеймсом, но Морган не прислушивалась. Вероятно, они говорили о Перси, так как его имя прозвучало несколько раз. Затем оба вышли из комнаты, а Том мрачно повернулся к Морган:

– Прости, я и предположить не мог, что ты появишься при дворе в такое ужасное время.

– Мне кажется, другого времени при дворе просто не бывает, – с горечью произнесла Морган, присаживаясь на дорожный сундук. – Не могу поверить. Король просто пытается избавиться от Анны. Господи, чудо, что вас с Недом не арестовали!

Загар на лице Тома словно бы стал гуще. Он стоял, скрестив руки на груди, освещенный золотистым светом послеполуденного солнца, и Морган наконец сообразила, что они с Недом ведут себя несколько странно, даже учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Ну хорошо, – сказала она спокойно, – а теперь выкладывай, что ты и твой отвратительный братец утаили от нас?

– О, малышка! – всплеснул руками Том. – Нед вовсе не отвратительный. Возможно, он и зануда, но человек вполне достойный.

Том замолчал, явно не желая отвечать на вопрос. Однако Морган пристально смотрела на него, едва сдерживая ярость. Тому ничего не оставалось, как сознаться:

– Его величество собирается жениться на Джейн.

– Боже! – выдохнула Морган. – Не верю! Не могу поверить!

Но прежде чем Том успел что-либо ответить, Морган вскочила на ноги и замолотила кулачками по его широкой груди:

– Ах, нет! Конечно, могу! Так вот почему вы с Недом с такой неприязнью всегда говорили об Анне! Вот почему король летом отправился в поместье Неда вместе со всем двором!

Том схватил Морган за руки.

– Нет же, Морган, – сказал он с непривычной суровостью. – Джейн привлекла внимание короля только после его визита в Вулф-Холл. Я и не подозревал об этом, когда приезжал к вам в Белфорд. А что касается нашей неприязни к Анне, то мы с Недом всегда считали, что она не годится на роль королевы.

– А Джейн годится? – возмутилась Морган. – Джейн с ее маленьким ротиком, узкими губками, с ее старушечьим вкусом и манерами? Интересно, что она наденет на коронацию – сутану?

Том отвесил Морган пощечину. Та покачнулась, едва не упав. Глаза Морган сверкнули, она протянула руку и запустила в Тома первым, что попалось под руку, парой тяжелых башмаков Джеймса. Они пролетели мимо и упали у камина. Несколько мгновений молодые люди яростно смотрели друг на друга, после чего Морган рыдала у него на груди, а он, нежно обнимая ее, шептал на ушко:

– Жизнь чертовски неприятная штука, Морган. Иногда я думаю, что главным в ней является ирония, ирония судьбы.

Морган всхлипывала и вытирала заплаканные глаза.

– Клянусь, я и представить себе не мог, что Джейн покорит сердце короля. Господь свидетель, я люблю свою сестру, и она очаровательное создание, но я всегда считал, что лучшей долей для нее было бы стать степенной домохозяйкой где-нибудь в провинции. Но случилось то, что случилось: Джейн уже практически на троне, и, если судьба будет благосклонна, она подарит Генриху сына, о котором он мечтает. Если это произойдет, мы, возможно, сможем наконец пожить в мире и покое.

Внезапно почувствовав невероятную усталость, Морган смогла лишь кивнуть в ответ. Том нежно приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза:

– Я не хотел ударить тебя, тебе больно?

– Ну конечно, не хотел, – ответила Морган со слабой улыбкой. – Но я была, пожалуй, слишком несдержанна.

– Ты была слишком рассержена, – сказал Том и поцеловал ее в покрасневшую от удара щеку. – А сейчас, почему бы тебе не познакомить меня с твоим замечательным сыном, малышка?

Морган расплылась в улыбке:

– Разумеется, если он уже проснулся.

Но на пороге детской она помедлила и, обернувшись, сказала:

– И еще одно, Том. Не называй меня больше малышкой.

Джеймс вернулся после беседы с Недом Сеймуром и Гарри Перси мрачным и задумчивым. За ужином он почти все время молчал. Когда Морган сказала, что ей известно о Джейн Сеймур, он заметно расслабился.

– Но ты, наверное, не знаешь о назначении комиссии? – поинтересовался он, ковыряясь в тарелке с десертом. – Специальная комиссия будет расследовать и изучать обвинения, выдвинутые против королевы. Я буду ее членом. И Перси тоже.

Морган застыла, не донеся ложку до рта.

– Ты! О, Джеймс, нет! А Перси – они ведь с Анной были… – Морган не договорила, потрясенная новостью.

Джеймс отставил тарелку и пригубил испанское вино из высокого кубка.

– Френсису стоило бы попробовать это вино, хотя на его вкус оно чересчур крепкое.

– Да пропади пропадом Френсис! – сердито крикнула Морган и тут же прикусила язык, подумав, что на самом деле хотела бы проклясть вовсе не Френсиса, а своего собственного мужа, своего дядюшку, короля, Перси и всех этих самодовольных, самоуверенных мужчин, готовых послать Анну на гибель. – Но почему, Джеймс? Почему вы с Перси согласились на это?

Светло-голубые глаза стали ледяными; рука, державшая кубок, сжалась.

– Это наш долг, – жестко ответил Джеймс. – Король призвал нас на службу. Перси и я – единственные верные ему люди на севере, на кого он может положиться. А что касается чувств Перси к Анне, это было слишком давно. До нашей поездки я и не подозревал, насколько плохи дела Перси. Ему крайне необходима поддержка короля – вплоть до денежного содержания. Он проговорился об этом как-то вечером, когда мы засиделись после ужина и выпили чуть больше обычного. – Джеймс поднялся из-за стола. – Я не рассказывал тебе о нашей беседе с лордом Латимером. Он сказал, что реакция крестьян на события у монастыря довольно типична для северных районов. Народ там остается в стороне от последних веяний, они ничего не знают об изменениях в политике. И если их аббатства начнут разорять, сразу же вспыхнет восстание.

– А что сам Латимер?

– О, он приверженец старой веры, довольно консервативный джентльмен. Говорит, что эти северные упрямцы думают, будто защищают короля, оказавшегося в лапах коварных советников – вроде твоего дяди.

Морган молча смотрела прямо перед собой. Она так страстно мечтала снова оказаться при дворе, но сейчас, увидев, что здесь творится, предпочла бы вернуться в Белфорд, любоваться морем, беседовать с арендаторами, время от времени объезжать соседние деревни, смотреть, как Френсис стремительно идет по двору замка, и помотала головой, отгоняя воспоминания, столь приятные и милые сердцу.

На третий день пребывания Анны Болейн в Тауэре Морган была еще более раздражена, чем раньше. Когда Джеймс вошел в их апартаменты, супруга стояла у окна, мрачно разглядывая Темзу.

– Джеймс, – сказала она, не оборачиваясь, – давай съездим в Лондон. Я так устала здесь… от бесконечного ожидания.

Джеймс только что вернулся после встречи с Кромвелем, тот сообщил, что его людям удалось вытянуть из Анны Болейн. Он пробыл у дядюшки Морган более трех часов и смертельно устал.

– Чушь! – ответил он на просьбу жены. – Почему бы тебе просто не почитать или не заняться шитьем?

Она повернулась к мужу:

– Я не хочу читать и терпеть не могу шить, как тебе известно.

Джеймс стягивал свой камзол.

– Как хочешь. Я намерен немного отдохнуть, а потом меня опять ждет куча работы.

– Терзать несчастную женщину, издеваться над ней, это ты называешь работой?

Джеймс повесил камзол в шкаф.