Мэри Дехейм - Игрушка судьбы

Затем она увидела Тома Сеймура. Он молча подхватил ее под руку и вывел на улицу. У ворот его ждала оседланная лошадь. В полном молчании они направились в Вестминстер.

Джеймс встретил Морган ледяным взглядом, так что она буквально застыла в дверях. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, позади Морган появился Том Сеймур.

– Твой дядя хотел тебя видеть, – сухо сказал Джеймс, избегая встречаться взглядом с Томом. – Тебе следовало спросить позволения, прежде чем отправляться в Тауэр. Дядя очень раздосадован.

– Морган больна, – вмешался Том. Поддерживая под локоть, он бережно усадил ее и кресло. – А что касается Кромвеля, может передать ему, что Морган получила разрешение от будущей королевы Англии.

Не только Джеймс, но и Морган в изумлении уставились на Тома: его слова застали их врасплох, только сейчас оба осознали, насколько изменилось положение дел при дворе. Томас Кромвель, конечно, оставался королевским секретарем, но Том Сеймур стал теперь будущим зятем короля.

– Полагаю, немного вина сейчас не помешает, – сказал Том, усаживаясь напротив Морган.

Джеймс застыл было на месте, но откровенные притязания Тома на власть заставили его смирить гордыню, и он направился в кабинет за вином и бокалами. Когда он разливал вино, рука его слегка дрожала. Наблюдая за мужем, Морган вдруг ощутила значение перемен, по сути, крушение старого порядка вещей. По всей Англии сейчас мужчины и женщины заключали новые соглашения, переоценивали свои привязанности, вступали в новые союзы, и все потому, что Генрих Тюдор выбрал себе новую жену.

– Джейн хочет видеть тебя, как только ты будешь в состоянии с ней встретиться, – сказал Том, отпив из бокала. – Она остановилась в доме сэра Николаса Керью.

– Завтра? – все еще не до конца придя в себя, спросила Морган.

– Отлично. – Он допил вино, повернулся к Морган и поцеловал ей руку. – Ты держалась молодцом, Морган. Похоже, ты унаследовала отвагу и мужество своего отца.

Том кивнул Джеймсу, улыбнулся Морган и вышел.

Молчание, воцарившееся после ухода Тома, показалось Морган настолько тягостным, что она поднялась и налила себе еще вина. Наконец Джеймс заговорил, но голос его звучал несколько неестественно:

– Похоже, я женился на женщине, у которой высокопоставленные друзья и покровители. Надеюсь, ты не станешь использовать свои связи во вред.

Топазовые глаза широко раскрылись.

– О чем ты говоришь, Джеймс? Единственное, чего я хочу, это вернуться в Белфорд и исполнять свои обязанности, как подобает твоей жене и графине.

Джеймс с интересом разглядывал жену, потом рассмеялся и похлопал ее по плечу:

– Конечно, конечно. Я просто… фантазировал. Последние дни были тяжелыми для всех нас. И чем скорее мы вернемся в Белфорд, тем лучше.

– Согласна, – попыталась улыбнуться Морган. – Но у меня есть одна просьба. Я хотела бы заехать в Фокс-Холл, раз уж мы оказались неподалеку. Мои родные будут очень огорчены, если не увидят Робби.

Впервые Джеймс не размышлял целую вечность, прежде чем принять решение. Он сказал, что они могут выехать в Фокс-Холл еще до конца месяца и прямо оттуда отправиться в Белфорд. Ему только нужно будет купить кое-что для нужд поместья.

Морган с энтузиазмом принялась обсуждать хозяйственные дела, надеясь, что муж перестанет сердиться и они смогут восстановить хотя бы дружеские отношения. Впервые Морган смирилась с тем, что между ней и Джеймсом нет страстной любви. Король Генрих и Анна Болейн любили друг друга – и вот он готовится жениться на другой, а Анна покоится в ящике из-под стрел на кладбище Тауэра.

Джейн Сеймур никогда не была красавицей и едва ли станет ею, но Морган вынуждена была признать, что невеста короля приобрела лоск, который добавил ей чуть-чуть привлекательности. По крайней мере ее одежда мало напоминала прежние, привычные наряды и хотя была далека от соблазнительной моды Анны Болейн, чопорные серые, темно-синие и коричневые тона уступили наконец место ярким шафрановым с золотом, а на шее Джейн появилось колье с драгоценными камнями, каждый размером с птичье яйцо.

Едва переступив порог гостиной сэра Николаса Керью, Морган присела в реверансе, но Джейн поспешила поднять гостью с радостным смехом:

– Нет-нет, еще рано, Морган. Я все еще просто Джейн Сеймур.

– А когда же, Джейн? – спросила Морган, чувствуя себя довольно неловко, несмотря на радушный прием.

Джейн пожала худенькими плечами:

– Точно не знаю. Только три дня назад приехала в Лондон. Всеми приготовлениями занимается его величество.

Дамы сели на диван. В новом наряде и роскошных драгоценностях Джейн выглядела совсем по-другому. В глазах отражался внутренний свет. Интересно, как давно Джейн мысленно примеряет корону? Том признался, что его сестрица попала в поле зрения короля лишь прошлой осенью. Но Джейн всегда была умна и хитра: вполне возможно, она знала, что станет королевой, гораздо раньше, чем сам Генрих.

– Мои самые сердечные поздравления, – как-то неуверенно произнесла Морган.

Джейн вопросительно посмотрела на нее:

– Том сказал, что ты была в Тауэре. Видимо, тебя не очень радует мое будущее?

– Ты ошибаешься. Просто… просто воспоминания о вчерашнем дне еще слишком свежи. Ведь я всегда искренне восхищалась Анной.

Джейн вздохнула, посерьезнела и стала похожа на себя прежнюю.

– Ну, разумеется. А я вот нет. Я служила Екатерине Арагонской и обожала ее. И проживи Анна еще сто лет, я никогда не простила бы то горе, которое она причинила этой святой женщине. Нет-нет, – быстро сказала Джейн, видя, что Морган собирается вступиться за королеву, – виновата была не только Анна, но и другие, и, конечно же, обстоятельства.

Во всем виноват Генрих, подумала Морган и поняла, что, несмотря на всю свою восторженность, Джейн не так уж счастлива от перспективы стать третьей женой короля.

– Ты должна знать, что я желаю тебе только добра, – сказала Морган на этот раз вполне искренне.

– А я и не сомневаюсь, – просияла Джейн. – Но в нашей семье есть еще новость, ты слышала?

– Нет, неужели еще кто-то женится?

– Моя сестра Элизабет выходит замуж за Грегори, твоего кузена. Дата свадьбы еще не назначена, но помолвка состоится сразу же после моего брака с его величеством. И теперь наши семьи будут связаны не только узами дружбы, но и родственными отношениями.

– Я не видела Грегори с самого детства, – сказала Морган и принялась рассказывать о Робби, Джеймсе, Белфорде и своей жизни на севере. Они говорили о приданом Джейн и о том, кого она выберет в качестве фрейлин.

– Если твоя кузина Нэн не против, я хотела бы пригласить ее.

– Уверена, она будет в восторге. Мы с Джеймсом скажем ей о твоем предложении – разумеется, с твоего позволения, – когда будем к Фокс-Холле.

– Да, пожалуйста. Я непременно пришлю официальное приглашение, согласно приличиям.

Морган не удержалась от улыбки. Джейн, без сомнения, будет очень «приличной» королевой, внимательной к каждому, вникающей во множество проблем, но вместе с тем не вмешивающейся в важные государственные дела мужа. Морган поняла, почему Генрих остановил свой выбор на чопорной, строгой Джейн, хотя вокруг было множество хорошеньких молоденьких девушек: после Анны Болейн и Екатерины Арагонской Генрих хотел покоя и почти так же сильно мечтал о сыне.

– Знаешь, я думаю, он просто сухарь, – заявила Нэн, бросая камешек в пруд, – конечно, он очень милый, но вы здесь уже четыре дня, и за все это время он всего раз засмеялся.

– Он просто сдержанный, – возразила Морган, осознавая, что большую часть времени, проведенного в Фокс-Холле, вынуждена защищать своего мужа от бесконечных нападок Нэп.

– Сдержанный! Он просто все время молчит. О, Морган, надеюсь, Кромвелю не придет и голову выбирать мужа для меня!

– Мы все своего рода заложники, – сказала Морган и поднялась. – Кажется, начинается дождь. Схожу-ка я к бабушке.

Нэн последовала за Морган.

– Морган, я понимаю, что не следует плохо говорить о Джеймсе, но я думала, что у тебя будет совсем другой муж. Уж если жить в таком мрачном месте, как ты, так по крайней мере с любимым человеком.

Морган сказала Нэн, что не любит Джеймса; это был первый вопрос, который кузина задала ей, и не имело смысла лгать. Родители ни о чем не спрашивали. То ли все поняли по тону ее писем, то ли хорошо знали Морган.

Бабушка Изабо тоже, разумеется, все понимала. Она встретила Джеймса без своего обычного доброго остроумия. Сначала Морган решила, что это оттого, что бабушкино здоровье пошатнулось в последние два года и она теперь почти не встает с постели. Но, оставшись с Морган наедине, бабушка объяснила свое отношение к Джеймсу:

– Кромвель сделал крайне неудачный выбор. Ты, конечно, могла бы не согласиться, но это было бесполезно.

Морган вспоминала эти слова, поднимаясь в комнату бабушки, а Нэн бежала следом, продолжая извиняться.

– Послушай, Нэн, – сказала Морган, резко остановившись, – давай не будем больше говорить о Джеймсе. Тогда тебе не придется просить прощения за каждое слово.

Длинное лицо Нэн вытянулось еще больше. И Морган вдруг поняла, насколько изменилась Нэн за последние четырнадцать месяцев. Черты лица стали мягче; высокая угловатая фигура округлилась; в темных все еще невинных глазах появилось какое-то новое выражение. Нэн больше не ребенок, и Морган должна помнить об этом.

– Нэн, – сказала с улыбкой Морган, – в общем-то ты права, но лучше бы держала свое мнение при себе. Это было бы достойно с твоей стороны. В конце концов, Джеймс – добрый, порядочный человек и прекрасный отец.

Смутившись, Нэн переминалась с ноги на ногу, но не считала себя виноватой.

– Ну, не знаю… Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на… просто на продолжение рода.

– О, это вовсе не так! – Морган попыталась изобразить ослепительную улыбку. – Ребенок – это чудо, а вести хозяйство весьма увлекательно. В нашем поместье я постоянно занята в хорошую погоду. А Джеймс, кстати, приятный человек, куда приятнее многих других.

Это не убедило Нэн. Пробормотав: «Твоя правда», она стала спускаться вниз. А Морган, подавив раздражение, вошла в бабушкину спальню.

– Твои сомнения вполне естественны, – сказала бабушка Изабо спустя пять минут после того, как Морган поведала ей о своих спорах с Нэн. – Жизнь жестоко обошлась с тобой. Нам всем приходится нелегко, малышка, но кто не пытается ничего изменить, проживает мрачную, унылую жизнь.

Бабушка Изабо замолчала, переводя дыхание, и Морган поднесла к ее губам чашку с водой. Старушка сильно ослабела даже за то короткое время, что Морган и ее семья гостили в Фокс-Холле.

– Ты все еще молода. Кто знает, какие сюрпризы тебе готовит судьба? Я бы советовала тебе запастись терпением и сохранить волю, твердую, как сапфир.

Морган улыбнулась бабушке и нежно вытерла ее лоб платком.

– Но я ведь не могу изменить Джеймса, бабушка. Что ты предлагаешь?

– К несчастью, Джеймс такой хрупкий, болезненный. Сколько еще зим он протянет в своих холодных северных землях?..

– О, бабушка, – Морган была несколько шокирована, – я не желаю ему смерти! Он мой муж!

Бабушка Изабо легонько похлопала Морган по руке.

– Только не надо иллюзий, малышка! Я хорошо понимаю, что ты молода и полна сил, но я-то уже старуха и наверняка скоро умру – все мы смертны. У Джеймса слабое здоровье. Я просто реально смотрю на вещи.

Она тихо рассмеялась и тут же закашлялась. Морган поднесла ей еще воды, но бабушка покачала головой.

– Если не хочешь напрасно терять время, – продолжала она, – заведи себе любовника, сильного, страстного, такого как Сент-Мор.

– Том! – Эта идея потрясла Морган больше, чем фаталистические пророчества бабушки относительно здоровья Джеймса. – Да он же мне как старший брат!

– Лишь пока ты была маленькой девочкой. Впрочем, я говорила не о нем конкретно. Я имела в виду кого-нибудь похожего на него, столь же отважного, отчаянного, с горячей кровью. – Голубые глаза блеснули и со странным выражением задержались на лице Морган. – А ты предпочла бы того долговязого типа, которого встретила в саду?

– О! – вскрикнула Морган, чуть не свалившись со стула. – Ты знаешь!

Слегка дрожащей рукой бабушка Изабо махнула в направлении окна:

– Там выше есть еще одна комната, откуда открывается прекрасный вид. Я видела его и видела тебя.

Щеки Морган пылали, она была и рассержена, и смущена.

– Это невозможно! Деревья были в цвету. Ты не могла нас видеть, даже с такой высоты.

Бабушка Изабо вновь рассмеялась:

– Я не говорила, что видела вас вместе, малышка. Я сказала, что видела его – и тебя, позже, когда ты примеряла новое платье. И в тот момент ты уже не была той юной девушкой, которая вышла из дома час назад. И хотя это, должно быть, потрясло тебя, мое бедное дитя, было совершенно очевидно, что на самом деле он не был тебе противен!