- Можешь прикончить прямо здесь, но крысой я работать не стану, - медленно поднимаюсь на ноги, голова просто адски болит.

- Мне твоя поганая жизнь и даром не нужна, детдомовская шваль, - Доронин впритык подошел ко мне и схватил за горло.

- Не буду, - сиплю, чувствуя, что воздуха в легких не хватает.

- Это было очевидно, - мэр ухмыльнулся. – Тогда я дам тебе больше мотивации. Твои друзья, я и про них информирован. Мой человек работает вместе с ними. Мне достаточно сделать один звонок, чтобы твоего паренька голубого вытрахали палкой в жопу, а потом прикончили. То же ждет и твою подружку. Как думаешь, в какой момент она попросит о смерти? Когда ее раз в двадцатый мои парни пустят по кругу, или когда изобьют до полусмерти? – Доронин заулыбался, наслаждаясь тем ужасом, что стопроцентно отразился в моих глазах. – Я долго следил за тобой и твоими дружками. Был в детдоме, узнал о тебе всё. Ну и каково оно быть дочкой мамаши-самоубийцы? В лучшем случае, что с тобой может случиться – это легкая и быстрая смерть, если ты не снаркоманишься или не пойдешь на панель. Таких, как ты и твои друзья быстро пустят в расход. Ну, так что? Будешь работать или хочешь воочию увидеть, как я стану расправляться с пацаном и девкой? – мэр отпустил мое горло, я закашлялась и рухнула на пол.

Гнев клокотал во мне и это причиняло гораздо большую боль, чем мое не самое радужное физическое состояние. Эмоции стремительно вышли из-под хрупкого контроля. В голове вспыхнула единственная мысль – выпустить кишки этому ублюдку. Просто взять и распороть его брюхо голыми руками. В мозгах, будто что-то щелкнуло, я вскочила с пола и накинулась на Доронина.

- Тварь! – взвывала я, стремясь уцепиться ногтями в его горло.

Этот ублюдок не имеет никого права говорить о моей матери и угрожать моим друзьям. Глаза заволокла красная пелена, я на секунду будто обезумела. Но моего пыла надолго не хватило. Это был какой-то краткий скачок адреналина, сила быстро пошла убыль.

Доронин оттолкнул меня, я уже в который раз упала, но, не успев даже среагировать, почувствовала, как меня со всей дури ударили в живот. Это было больно… Охереть как больно. Даже слезы из глаз прыснули. Я закашлялась, сворачиваясь в клубок.

- Пристрелил бы тебя, - прошипел надо мной мэр. – Но ты мне нужна. Попытаешься что-нибудь сказать Воронову, даже намекнуть насчет нашей маленькой «договоренности», твоим друзьям не жить, а ты пойдешь на панель, понятно тебе? – он ухватил меня за волосы и повернул голову так, чтобы я смотрела этой сволочи прямо в глаза. – Понятно? За тобой будут следить, так что, в твоих же интересах не наломать дров.

Я ничего не ответила, вместо этого плюнула кровавым сгустком прямо в ненавистное лицо.

- В ближайшее время, ты должна наладить контакт с Вадимом, - Доронин отпустил меня и вытер лицо носовым платком.

Я была загнана в ловушку. Мне буквально сковали по рукам и ногам. Вот уж не думала, что передо мной станет такой нерешаемый выбор. Мэр прекрасно знает, на какие болевые точки нужно надавить, чтобы получить желаемое.

- Ни одна живая душа не должна знать о нашей… дружбе, - с едкой ухмылкой заявил Доронин.

Меня выволокли из комнаты и усадили в машину. В голову будто бы залили раскалённую лаву, живот казался вспоротым от боли. Но я всё равно продолжала пытаться думать. Почему именно я? С чего это мэр решил, что для Вадима я могу что-то значить? Почему он вообще должен принять меня обратно? Воронов никогда не говорил о любви, возможно, я для него симпатична, но вряд ли что-то большее. Но в любом случае, я не хотела ему навредить. Не хотела, но у меня тупо нет другого выхода. Я разрывалась на две равные части, они обе мне были важны, но, кажется, я скорей захлебнусь в крови боли, чем соображу, что мне делать.

Меня доставили прямо к подъезду. Ковыляя, я выбралась из машины и поднялась в квартиру. На пороге встретила, как всегда, испуганная Леся.

- Где Петя? – спросила я, снимая обувь.

- Спит. Выходной у нас, а что с тобой? – подруга хотела коснуться меня, но я не позволила.

- Ничего, - резко отвечаю. – Не задавай лишних вопросов, - я скрылась за дверями ванной комнаты.

Мне нужно смыть с себя кровь и четко понять, что делать дальше. Если бы был хоть один шанс повернуть время назад, я бы послала эту ебанную любовь куда подальше. Она ничего кроме боли принести не может.

Прошло несколько дней. Вадим не появлялся в «Корвине». Как я поняла, он уехал куда-то с Миланой. Ревность уничтожала меня в равной степени, как и то ярмо, что на меня насильно повесил Доронин. Он нифига не шутил по поводу того, что за мной будут следить. Черная иномарка буквально следовала за мной по пятам. Это нехило так било по нервам, но я была искренне рада, что Воронова нет в городе. Пусть подольше побудет там, куда он уехал. Но Доронина такой расклад не устраивал.

Однажды его человек всучил мне мобильный телефон. Теперь я должна везде таскаться с ним и тут же отвечать, когда мне позвонит мэр. Вот сегодня утром он впервые мне и позвонил.

- Как обстоит наше дело? – слышу ожидаемый вопрос в трубке.

- Никак, - я заперлась в туалете ресторана. – Нет его, он еще не вернулся.

- Значит, сделай так, чтобы вернулся, - с нажимом произнес Доронин.

- Но…

- Не заставляй меня ждать. Надави на жалость, вынудить немедленно приехать. Никуда не денется, тут же примчится, - на этом разговор был закончен.

Привалившись к холодной кафельной стене спиной, я изо всех сил надеялась на то, что Вадим не клюнет на мою уловку. Но, я слишком плохо его знала.

А если быть честной, то я совсем его не знала, ровно, как и саму себя. Пару дней я лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, но ничего в голову не шло. Грязное клеймо предательницы вспарывало сознание, и уничтожало остатки какого-либо самоуважения. Крыс нигде не любят и нормальные люди не хотят для себя такой роли. Это сродни проклятию, от которого век не отмоешься.

Я медленно и уверенно сжирала себя. Признаться в собственном страхе оказалось до боли трудно. Я всегда пыталась избежать ярма, контроля, а по итогу именно в это дерьмо и угодила. Мне было страшно, и за это я ненавидела себя еще больше. Если бы в этом деле не были замешены Леся и Петя, я не раздумывая, пожертвовала своей жизнью, не желая помогать Доронину. Плевать, если бы мой поступок Вадим не оценил. Я бы сделала это ради себя, своей гордости и Воронова. Похоже, любовь уничтожает всякий инстинкт самосохранения, теперь понятно, почему Вадим предпочитает отсутствие любой привязанности.

Условно балансируя на самом краю бездонной черной пропасти, я продолжала бороться сама с собой. И, кажется, Бог или кто там наблюдает за нами, решил вмешаться в эту немую борьбу.

Был обыкновенный рабочий день. Я хожу варенная из-за усталости и перегруза тяжкими мыслями. Всё как всегда… вроде бы. Только вот мне плохо. Тошнит просто безбожно, от еды, запахов, даже любого резкого движения. Бывало такое, что я травилась, причем жестко, но чтобы мой желудок так бесновался – никогда. Оксана видела, что со мной творится, но домой не отпустила. Поэтому я только то и делала, что относила заказ и пулей летела в туалет, чтобы вырвать. Желудок уже болел, и казалось, прилип к спине, я совсем ничего не ела, всё тут же выходило наружу.

Короче эти метания долго не продлились, и после обеда я благополучно грохнулась в обморок. Очухалась уже в больнице. Такая смена локаций не на шутку меня напугала. Рядом со мной сидела Ирина. Почему-то ее присутствие немного меня успокоило, но тревогу всё равно до конца не заглушило.

- Что я здесь делаю? – осматриваюсь по сторонам. – Мне на работу надо.

- Лежи спокойно, - мягко проговорила Ирина, опустив ладонь мне на колено. – Всё хорошо, не переживай.

- Это всё из-за работы, - делаю свое предположение.

- Частично. Ты беременна, Алиса. Когда женщина в таком положении, обмороки могут иногда случаться. Главное то, что Оксана быстро среагировала, и тебя тут же доставили в больницу. Вадима Олеговича уже известили, он первым же рейсом прилетит в город. Сейчас твоя главная задача – не нервничать, - Ирина говорила так спокойно и четко, будто какой-то солдат, мне бы ее выдержку.

Беременна… Эта новость буквально занозой врезалась ко мне в мозг. Никогда не видела себя матерью, но в груди всё равно отчего-то стало так тепло и спокойно. Всё это было для меня полной неожиданностью, но паника отсутствовала, ровно, как и страх. Но умиротворение продлилось недолго. Теперь к всеобщему списку людей, находящихся под угрозой попал еще один человек. Совсем еще крошечный человечек, который зародился внутри меня.

Нужно всё рассказать Вадиму. Он поможет уберечь Лесю, Петю и… ребенка. Я прижала ладони к животу, будто бы уже стремясь ощутить там чье-то присутствие. Эмоции сменялись одна за другой. Страх, шок, радость, боль. Не думаю, что я самая подходящая кандидатура на роль матери.

- Всё хорошо, - Ирина улыбнулась, заметив мой растерянный взгляд. – Ты привыкнешь, ровно как твое тело.

22.

Настал вечер. Вадим должен был появиться с минуты на минуту, и эту каждую гребаную минуту я изо всех сил старалась не свихнуться от разных мрачных мыслей. Я до ломоты во всем теле хотела увидеть Воронова, ощутить его руки на своем теле, ощутить запах одеколона, что приглянулся мне еще в нашу первую встречу. Казалось, что если Вадим будет рядом, то выход тут же найдется.

Ирина не отходила от меня ни на шаг, берегла как хрустальную вазу. Даже когда зашел доктор, чтобы спросить, как я себя чувствую, Ирина всё равно никуда не ушла, внимательно слушая каждое его слово. Вообще, если бы не присутствие этой женщины, мне было только хуже. Ее стойкость, хладнокровность немного успокаивали. Но даже Ирина не смогла подавить во мне панику, когда затрезвонил телефон Доронина. Она как раз в этот момент вышла из палаты, чтобы купить себе кофе.

Я не хотела брать трубку и снова слышать этот мерзкий насмешливый голос. Но понимая, что своим игнором лишь вызову ненужные подозрения, всё же ответила.

- Молодец! Хорошо поработала! Вадим уже в городе, едет к тебе! Лихо ты провернула уловку с беременностью! А чтобы в твоей голове не возникли напрасные мысли, будто бы Воронов поможет тебе избавиться от меня, я тебе переслал пару фотографий, глянь, - я дрожащими пальцами порылась в меню навороченного телефона и обнаружила всего лишь две фотографии. – Ну как? – интересуется мэр.

На снимках изображены Леся и Петя. Судя по всему, их сфотографировали на работе. Леся что-то несла клиентам, а Петя в черном костюме стоял на посту охранника.

- Фото сделаны пять минут назад. Мой человек находится в «Каире». Сейчас всё в твоих руках, Алиса. Играй роль до конца, иначе я выпущу пули в твоих друзей, - серьезным тоном заявил Доронин, у меня мороз по коже прошелся от его голоса. – Слышишь меня?

- Да, - тихо ответила я.

- Мои люди следят за тобой, так что меня не проведешь. Отбой.

Я бросила на тумбочку ненавистный мне телефон и закуталась в больничное одеяло. Радовало лишь то, что мэр решил, будто бы я подделала факт своей беременности. Пусть так, ему правду знать необязательно.

Дико злило то, что меня схватили и теперь крепко удерживали за жабры. Оперативность людей Доронина свидетельствовала о том, что я теперь даже рыпнуться без его ведома не смогу. Он знает о каждом моем шаге. А эти фотографии… Сейчас Леся и Петя как никогда близки были к той пропасти, в которую я уже шагнула, согласившись работать на мэра. Вадим никогда не простит меня… Я бы не простила, и это выворачивало наизнанку.

За дверью послышались шаги. Я узнала его по этим шагам. Сердце забилось в груди в обезумевшем темпе. Дрожь стрелой пронзило всё тело. Я легла, спрятав телефон под подушкой, и зажмурилась до серебристых точек перед глазами. Не могу… Я не смогу смотреть на него, зная, что предаю в этот же самый момент.

Скрипнула входная дверь, я вся съежилась, будто ожидая удара. Но вместо этого почувствовала осторожное прикосновение к волосам, затем к щеке. Стало больно, не физически, конечно, а душевно.

- Привет, - слышу шепот.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, я на выдохе открыла глаза, и тут же захотелось застрелиться. Глаза-льдинки обеспокоенно смотрели на меня, и это было так неправильно. Я не заслужила подобного отношения к себе. Хотелось взвыть.

- Привет, - отвечаю и до онемения в пальцах сжимаю края одеяла.

- Это правда? – слышу тихий вопрос, а затем ощущаю краткий поцелуй в лоб.

Помню, что Вадиму нельзя иметь семью, детей и всё тому подобное. Лучше бы он оттолкнул меня, заставил сделать аборт, заявил, что я ему не нужна ни беременная, ни обычная. Но… Он этого не сделал.