- Правда, - почти беззвучно произношу.

Воронов ничего не ответил, он лишь улыбнулся, немного неуверенно, пьяно и как всегда красиво. Я уже давно перестала замечать его шрам, для меня Вадим был самым красивым мужчиной на свете.

- Мне нужно будет сделать аборт, да? – я поджала свои обветренные губы.

- Что? – он нахмурился. – Нет! Я не подвергну тебя такой пытке, - Воронов присел на край кровати и крепко сжал в своих руках мои похолодевшие ладони.

- Но… А как же все эти запреты? – мой голос задрожал.

- Я увезу тебя к сестре в Италию, и всё будет хорошо. Обещаю.

Это был край. Вадим готов пойти на уступки, наперекор правилам и всё это ради меня. Теперь хотелось удавиться.

Голос совести, и чувство стыда вгрызались мне в кожу и раздирали на куски, обнажая кости. Иначе описать отравляюще чувство, поселившееся в моем теле, моих мыслях я не могла. Приподнявшись, я крепко обняла Вадима за шею и прикрыла глаза. Мне было необходимо сейчас его касаться, чувствовать. Может быть… Может быть, потом он поймет, что я не подлая крыса, которая втерлась к нему в доверие исключительно для того, чтобы подставить. Воронов же умный мужик, потом сможет сложить два и два.

- Поехали, я забираю тебя к себе домой, - прошептал Вадим, нежно целуя меня за ухом.

Мне так сильно не хотелось его отпускать. Ну не стану же я упираться и закатывать по этому поводу истерику. Тут такие фокусы ни к чему.

Воронов накинул мне на плечи свой неизменный темный пиджак, пахнущий знакомым и родным одеколоном. Я закуталась в этот пиджак, его аромат, будто в кокон и впервые ощутила себя дома. Это было странно, тем более для человека, который в принципе не знает, что такое тот самый заветный дом. Но, похоже, что рядом с Вадимом я медленно начинала проникаться трепетным чувством к этому слову, что долгое время было для меня под запретом.

- А где Ирина? – вдруг спохватилась я, когда мы зашли в лифт.

- Она уже уехала, - ответил Воронов.

- Я рада, что в этот момент она была рядом, - признаюсь. – С ней спокойней.

- Именно Ирина доложила мне о тебе. Несмотря на то, что она работает на меня, женское начало не сотрешь, - Вадим криво усмехнулся. – Думаю, ты ей нравишься. Обычно она не очень коммуникабельна с моими… подругами.

Мне даже в голове трудно представить то, что Ирина так бы заботилась о Милане. Такие женщины не могу быть даже обычными дальними подругами, уж слишком они разные. Если честно, то отношение Ирины ко мне меня сделало чуть уверенней. Это значит, что очков в мою пользу больше, чем у Миланы.

На стоянке нас ожидала, всё та же колонна из «Мерседесов». Ее вид неожиданно обрадовал меня. Всё привычно и знакомо. Я залезла на заднее сидение, Вадим устроился рядом.

- Можно тебя кое о чем попросить? – спросила я, когда автомобиль плавно двинулся с места.

- Да, конечно.

- Мы можем заехать в «Каир»?

- Зачем? – Вадим взял меня за руку и принялся медленно большим пальцем поглаживать татуировку на запястье.

- Плохое предчувствие. Хочу убедиться, что с Лесей и Петей всё хорошо.

- Я могу послать своего человека. Тебе сейчас лучше отдохнуть. Понимаю, они твои друзья, но ты должна беречь себя.

Ну, вот почему он такой? Почему он так добр со мной? Почему так ласков? Уж очень трудно было разглядеть в нынешнем Вадиме того далекого и жесткого Воронова, каким он предстал передо мной в первую нашу встречу.

- Хорошо, если тебе не трудно, пусть кто-нибудь туда съездит, - осторожно отвечаю, чтобы не выдать свое настоящее настроение.

Очутившись в квартире Воронова с привычными большими окнами, из которых весь город был как на ладони, я не спешила избавляться от пиджака. Пройдя в зал, я плотней укуталась в одежду и уставилась в темное ночное небо.   

Внутренняя перемена, которую я еще не до конца приняла в себе, надломила меня. Знакомое ощущение, разъехавшись ребер и обнаженной, вывернутой наизнанку души, холодными костлявыми пальцами сдавило горло. И с каких это пор я стала такой размазнёй? Я не привыкла все свои мысли сдерживать, всегда говорю то, что чувствую, вижу, считаю нужным. А сейчас сухой язык будто прилип к нёбу.

Всматриваясь в огни вечернего города, я впервые словила себя на мысли, что он не так уж и плох, как мне казалось раньше. Красивый и большой город, в котором живет миллион людей и явно никому из них жизнь не дается легко.

Раньше я ненавидела всех и вся, будто каждый был виноват в том, что я и мои друзья очутились в детдоме. Да таких, как мы очень много, к сожалению. Это правда жизни, статистика и ничего больше. Теперь, когда меня загнали в тиски, а на кону стоит жизнь дорогих мне людей, ненависть к окружающему миру вдруг испарилась. Она кроваво-красным сгустком сосредоточилась только на одном человеке – Доронине. Вот кого я искренне и всеми фибрами души ненавидела, призирала. Урод, который только и умеет, что запугивать и играть на человеческих слабостях.

Да, я теперь слаба и блятски уязвима. Порыв закурить пришлось буквально удушить в самой себе, я же беременная. Пусть я ни черта в этом не смыслю, но уверенна, что курить сейчас – не самое лучшее решение.

Внезапно уже по определению ставшие родными руки, осторожно обняли меня сзади. Это было так странно и приято, что я замерла на одном месте, наслаждаясь этими прикосновениями. Похоже, что даже такую дикарку, как я можно приручить, научить ласкам, трепету. Кем я была? Колючкой. Бешеной девкой, которая готова броситься на любого, кто ее обидит. А сейчас не то, что драться не хотелось, даже ссориться.

- Мне нужно кое-что тебе сказать, - тихо проговорила я, вперив взгляд в одну точку. Трудно, до унижения трудно говорить, но надо.

- Нет, постой, - мягко перебил меня Вадим, и я почувствовала, что его подбородок удобно устроился на моем плече, скрытом под тяжелой тканью пиджака. – Дай мне, - тяжелый вздох. – Знаешь, ты мне приснилась еще до того, как мы встретились.

Такое откровение нехило удивило меня. Я не особо суеверная, а по части снов, вообще мало что вижу, кроме беспросветной темноты.

- Это как так? Увидеть человека до того, как познакомишься с ним?

- Честно, сам не знаю. Не то чтобы это была прям ты, просто я видел разноцветные женские глаза. Я живу в мире, где такая дребедень, как вещие сны не работает. Деньги, оружие, наркотики – вот настоящая движущая всем и всеми сила. Ты неглупая и прекрасно понимаешь, что среди всего этого нет места какой-либо нормальности, стабильности. Я по-прежнему ничего не могу предложить, кроме редких встреч и финансовой поддержки. Моя деятельность – не тот случай, когда на всё можно махнуть рукой. Я очень хотел бы, но это невозможно, поэтому я не «кормлю» тебя напрасными надеждами, зная, что ты девочка умная. Мой интерес к тебе изначально нёс более глубокий смысл, чем просто трахнуть. У меня никогда такого не было и то, что ты теперь беременна, - он осторожно опустил ладонь на мой еще плоский живот, - тому служит ярким доказательством. Я уезжал на время из города, чтобы всё обдумать. Твой уход нехило выбил меня из колеи. Я много думал, пытался разобраться в себе. Когда ты сталкиваешься с неизменностью, то это пугает. Но я сумел справиться с собой и пришел к выводу, который в априори не должен существовать в рамках моего мира.

- Не должен, но существует? – догадалась я.

- Именно?

- И что это за вывод? – я затаила дыхание, не зная, хочу ли услышать ответ.

- Я люблю тебя.

Последний рубеж был преодолен, и я отчётливо почувствовала, что в бесконечную пропасть мы теперь рухнули вдвоем. Мне нечего было сказать, хотя бы потому, что признание Вадима ввело в состояние тотального шока. Долгое время ситуация между нами стояла на одном месте, но стоило мне попасть в лапы мэра, как клубок событий начал так стремительно запутываться, что стало даже дурно.

Наверное, еще пару недель назад, я бы поехала головой от радости услышанных слов. Но не сейчас. Привкус предательства жег язык, пищевод, внутренности. Доронин будто предвидел такой исход событий, поэтому и выбрал подходящее время, чтобы завербовать меня.

- Вадим, - было до гребаной дрожи во всем теле странно и вероломно обращаться к нему по имени. Голос отказывался слушаться меня, хриплый, сбивчивый и какой-то чужой. – Я не заслуживаю всего этого, - я с титаническим усилием повернулась к нему лицом. - Так не должно быть, я не тот человек, понимаешь?

- Алиса, - Вадим крепко сжал в своих ладонях мои похолодевшие руки. – Ты несправедлива к себе, ровно, как и те проклятые учителя, которые унижали тебя и те паршивцы-мальчишки. Знаешь, мне никогда и ни за кого не было так больно, как за тебя. Да, я никогда не смогу жениться на тебе и посвящать всё свое время тебе и нашему ребенку. Но я сделаю всё для вашего благополучия. Ты должна только верить мне. Умоляю, не заставляй меня упрашивать, я и так уже удушил всю свою гордость и весь свой криминальный авторитет перед тобой, - Вадим говорил быстро, всё сильней сжимая мои руки.

- Мне нужно тебе в кое-чем признаться, - облизнув пересохшие губы, проговорила я.

- Позже, - Воронов впился в мои губы таким горько-сладким поцелуем, от которого хотелось умереть и начать жить заново.

Я проявила крайнюю степень трусости, поддавшись внезапному неконтролируемому порыву Вадима. Мне было страшно, до невыносимости страшно признаться во всем, на что меня подписал мэр. Я истосковалась по Вадиму, его запаху, рукам. Рациональная часть меня кричала об одном, а эмоции шли совсем в другом направлении.

Кажется, мы просто оба сорвались. После нарастающих в груди чувств, которые разрывают на кровавые ошметки сердце и душу, они вырвались наружу и затопили с головой. Я ответила на жадный поцелуй Вадима с таким остервенением, что наши зубы несколько раз ударились друг об друга. Слабый привкус крови быстро прошел, но я в любом бы случае не обратил на него никакого внимания. Сейчас было главным содрать с Воронова эти проклятые тряпки и стать с ним единым целым хотя бы на пару секунд. Это слишком необходимо, слишком важно.

Желание быть именно с этим человеком заставляло задохнуться, разучиться принимать кислород. Хотелось дышать только Вадимом и находить в его глазах-льдинках тот бешеный отклик, с которым одной уже никак нельзя справиться.

Воронов вжал меня в прозрачную преграду из стекла и принялся стаскивать с себя, с меня одежду. Он чувствовал ту обреченность и бесповоротность ситуации, она передавалась по воздуху от меня к нему. Пожалуй, именно эта наша странная связь, иногда вспыхивающая как молния на черном небосводе, самое необычное и удивительное, что когда-либо со мной происходило. Вадим увидел меня в своем сне еще до того, как мы впервые встретились. Разве это не чудо? Теперь я отчетливо поняла, что наша встреча - неслучайна. Кем продиктована? Богом? Дьяволом? Не знаю.  

Когда шмотки уже валялись на полу, а мозг буквально взрывался от болезненного ожидания, Воронов подхватил меня. Я обвила его талию своими ногами, чтобы не упасть. Он продолжал рвано, и хаотично целовать меня туда, куда придется: губы, щеки, шея, прикрытие глаза.

- Просто трахи мне, - прошептала я, чувствуя, что к горлу подкатывает комок слез. Не хочу реветь. Не сейчас. – Просто возьми, - едва слышно умоляю.

Когда член Вадима оказался во мне, я сдавленно застонала, судорожно ловя ртом воздух. Мы трахались долго, мучительно, сладко, по-всякому. Не помню, как мы вообще очутились в спальне. Голова отказывалась нормально работать. Единственный момент, который красным узором отпечатался у меня в памяти – блестящие глаза Вадима, когда он кончил, его приоткрытые губы, глухой стон удовольствия. Горячая сперма внутри меня растекалась, обволакивала, дарила ощущение наполненности, принадлежности Воронову.

Сон обрушился внезапно и совсем не вовремя. Я пыталась заговорить первой, пока Вадим нежно сжимал меня в своих крепких объятиях. Но язык заплетался как у пьяной. Я слишком была вымотана, слишком обессилена. Казалось, что я не отдыхала уже миллион лет.

Мне снились сны, красочные, яркие и такие счастливые. Мне было в них хорошо и спокойно. Пожалуй, это был последний раз, когда ощущение умиротворения посетило меня. После этой ночи всё кардинально изменится: изменюсь я, Вадим, вся наша жизнь.

23.

Я проснулась от настойчивого телефонного звонка. Так не хотелось возвращаться в реальность, особенно, когда твоя личная реальность – полное дерьмо. Ладно, пусть и не полное, но всё равно определенно дерьмовая.

Рука сама потянулась ко второй половине кровати, но вместо того, чтобы обнаружить рядом с собой спящего Вадима, я нашла только холодную пустоту. Телефон продолжал разрываться, и желание раскурочить его заставило окончательно проснуться. Я привстала, всё тело тут же заныло от прошедшего секса. Скривившись, я всё-таки ответила на блядский звонок нервным: