Мэллори кивнула, и выражение беспокойства исчезло с ее лица.

— Я буду холить и лелеять тебя и никому не дам в обиду, — пообещал Адам, а затем, нарушая условности, припал к ее губам в долгом поцелуе.

Как только губы Адама коснулись ее губ, Мэллори показалось, что раздался колокольный звон. Но часовня не имела колоколов. Вспомнив об этом, Мэллори догадалась, что слышит громовой стук собственного сердца, которое бешено забилось в груди. Кровь гулко стучала в висках, а по коже пробегал мороз. Однако вскоре от горячего поцелуя Адама, который обжигал ее, как яркий солнечный свет, она как будто оттаял а и согрелась. От тела Адама тоже исходил жар.

Мэллори вдруг осознала, что на них устремлены взгляды сотни гостей, и почувствовала себя актрисой на театральной сцене. Однако через мгновение она снова забыла об окружающем мире. Для нее существовал только Адам.

Адам, ее старый верный друг.

Адам, близкий и родной, как собственное дыхание.

Но почему тогда она так сильно нервничает?

Почему мысли о браке вызывали у нее страх?

Мэллори не знала ответов на эти вопросы. По всему ее телу от пылкого поцелуя разлилась нега, в душе закипал восторг. Она хотела уже обвить шею мужа руками и крепче прижаться к нему, но тут Адам прервал поцелуй.

Мэллори не сразу вернулась к действительности, ее взор заволокло туманом, перед глазами плыли радужные пятна. Она почувствовала сладковатый аромат цветов и вспомнила, где находится. В окна часовни падал яркий солнечный свет. Гости во все глаза смотрели на новобрачных — одни с изумлением, другие с любопытством, третьи с завистью.

Мэллори зарделась от смущения и потупила взор. В храме раздался сдержанный смех. Мэллори метнула взгляд на Адама и заметила, что он лукаво улыбается, а в его глазах сквозит выражение удовольствия и веселья.

Она прыснула со смеха, а потом широко улыбнулась. Адам положил ее руку на сгиб своего локтя и повел по проходу между рядами скамеек к выходу из часовни.

Впереди их ждал свадебный завтрак. В столовой были накрыты десятки столов. Их застелили белыми крахмальными скатертями и уставили хрусталем, мейсенским фарфором с цветочным узором и золотистой каймой, а также столовым серебром.

Мэллори и Адам сели за главный стол вместе с близкими родственниками и шаферами. Новобрачным налили шампанского и Мэллори пригубила из своего бокала. Шипучий холодный напиток щекотал ей язык.

Слуги разносили блюда. Праздничное меню было обильным и разнообразным. На завтрак подавали яичницу-глазунью на намазанных маслом тостах, маленькие пирожки с сиропом и взбитыми сливками, копченого лосося, ростбифы, ветчину, паштеты, пудинги, сыры, сочные свежие ягоды, спелые золотистые персики и хрустящие красные яблоки.

Адам следил затем, чтобы Мэллори ела, подкладывая ей на тарелку лакомые кусочки или предлагая что-нибудь попробовать со своей вилки. Шампанское лилось рекой. Каждый раз, как только Мэллори отпивала пару глотков, слуга подливал ей шампанского до прежнего уровня, поэтому ее бокал всегда был полон.

— Откуси, — сказал Адам, поднося к ее губам крупную сочную ягоду клубники.

Мэллори послушно впилась в нее зубами и почувствовала во рту сладкий ароматный сок. Капелька сока упала на ее подбородок. Засмеявшись, Мэллори потянулась за салфеткой.

— Разреши, я сам уберу ее, — промолвил Адам и вытер алую каплю большим пальцем, а потом, к изумлению Мэллори, облизал его.

Глядя в глаза Мэллори, Адам медленно, с наслаждением доел ягоду. По телу Мэллори пробежала дрожь. У нее было такое чувство, как будто Адам нежно ласкает ее у всех на глазах.

«Господи, надеюсь, за нами сейчас никто не наблюдает, — с опаской подумала Мэллори. — Адам пожирает меня глазами».

Чтобы скрыть смущение, она снова взялась за шампанское, и вскоре у нее сильно закружилась голова. Бокал закачался в ее руке, и шипучий напиток едва не вылился через край на платье. Мэллори поспешно поставила бокал на стол и снова засмеялась.

— Да вы, я вижу, уже прилично набрались, леди Грешем, — с ухмылкой заметил Адам.

Мэллори, задумчиво наморщив лоб, взглянула на него.

— Леди Грешем? А кто это?

Адам засмеялся.

— Это ты, дорогая.

Некоторое время Мэллори сосредоточенно молчала, пытаясь что-то сообразить, а потом засмеялась.

— Ну да, конечно, это я! А я и забыла! Как странно, я теперь графиня…

Адам взял ее руку, поцеловал ладонь и провел пальцем по кольцу, которое надел ей сегодня.

— Теперь тебя зовут Мэллори Грешем, моя дорогая.

— Да, верно, я больше не Мэллори Байрон.

— Нет, отныне ты принадлежишь мне и носишь мою фамилию.

От его пылкого взгляда у Мэллори перехватило дыхание, однако она списала свое волнение на действие алкоголя.

— Пожалуй, мне больше не следует пить.

— А я советовал бы тебе продолжать.

— Почему?

— Ты мне нравишься в таком состоянии.

— Ты хочешь сказать, что я нравлюсь тебе пьяная? — икнув, спросила Мэллори и тут же прикрыла ладошкой рот, опасаясь, что снова рассмеется.

Адам покачал головой.

— Не пьяная, а счастливая, — поправил он. — Мне нравится, когда ты смеешься.

И не дожидаясь, что она скажет, Адам взял с тарелки еще одну посыпанную сахарной пудрой ягоду — на этот раз ему попалась ежевика — и сунул ее в рот Мэллори. Она пожевала ее, проглотила и запила шампанским.


Спустя три часа Мэллори с помощью горничной уже переодевалась в дорожное платье, все еще витая в облаках после вкусного завтрака и нескольких бокалов шампанского, которое ударило ей в голову.

Платье — один из шедевров мадам Морей — было сшито из ярко-желтой тафты. Наряд дополняли короткая ротонда с небольшими рукавами и восхитительная соломенная шляпка. Ее атласные кремовые ленты завязывались спереди под подбородком.

Сидевший на стуле Шарлемань с тревогой поглядывал на Мэллори, как будто чувствуя, что вокруг происходит что-то необычное. Подойдя к коту, она погладила его по бархатной шерстке.

— Ты поживешь здесь, с Эсме, пока я не вернусь из свадебного путешествия, — промолвила она. — А потом мы с тобой поедем в Грешем-Парк, нас ждет масса приключений.

Кот за мурлыкал.

Приключение… Именно так Мэллори называла теперь свой брак. Она подумала о том, что очертя голову пускается в смелую авантюру и сравнивала себя с путешественником, которому предстояло исследовать новые, еще не обжитые земли.

И действительно, семейная жизнь была для нее новой, неисследованной землей. Хотя своего мужа она хорошо знала с детства.

Стук в дверь прервал ход ее мыслей, В комнату вошла вся женская часть семейства Байронов. Дамы хотели пожелать новобрачной счастливого пути. Каждая из них обняла и поцеловала Мэллори, произнеся несколько напутственных слов. Дамы добродушно подтрунивали над ней, заметив, что у нее еще не выветрился хмель.

Мэллори действительно все еще была слегка навеселе.

Наконец лакеи вынесли из комнаты ее багаж, чтобы уложить в карету, и Мэллори в сопровождении родственниц спустилась вниз. Во дворе ее ждали братья, которые тоже хотели проводить ее в дальний путь. Снова последовали объятия, поцелуи и напутственные речи.

Через некоторое время к Мэллори подошел муж. Он попрощался с ее родными и помог ей подняться в экипаж. Из дома во двор высыпали гости. Мать со слезами на глазах помахала вслед молодожёнам, дверцы кареты захлопнулись, и они тронулись в путь.

Мэллори не отрывала глаз от проплывавших за окном знакомых с детства пейзажей. По мере удаления усадьба становилась все меньше, пока окончательно не исчезла из вида. Тогда Мэллори откинулась на мягкую спинку сиденья и взглянула на Адама, который удобно расположился в углу экипажа.

— Ты в порядке? — спросил он.

Мэллори кивнула, чувствуя, как к горлу подступил комок. Адам распахнул объятия, приглашая в них жену. Мэллори прильнула к его груди и прижалась щекой к сильному плечу мужа.

— Куда мы направляемся?

— На север.

— Значит ты все еще отказываешься назвать мне цель нашей поездки?

Адам покачал головой.

— Это будет для тебя сюрпризом. Надеюсь, что приятным.

— Я не слишком-то жалую сюрпризы, — промолвила Мэллори и, подняв голову, взглянула ему в глаза.

Адам легонько щелкнул ее по носу.

— Неправда, ты обожаешь сюрпризы, я это знаю. А сейчас я предлагаю тебе закрыть глаза и немного подремать. Нам предстоит долгий путь.

— Я вряд ли смогу заснуть, — сказала Мэллори, чувствуя, что ее кровь все еще будоражит выпитое шампанское. — Сколько миль нам нужно проехать?

Адам загадочно улыбнулся.

— Много.

— Там, куда мы направляемся, есть горы?

— Возможно.

— А озера?

— Вероятно.

— А вереск там растет?

Адам изогнул черную бровь.

— Если ты пытаешься перехитрить меня, то знай: у тебя ничего не выйдет. Кстати, твои догадки неверны. Вопреки твоим предположениям цель нашей поездки вовсе не мой охотничий домик в Шотландии. Там прекрасно чувствовала бы себя мужская компания, но охотничий домик не место для юной леди, мечтающей приятно провести свой медовый месяц.

— Но почему? — удивилась Мэллори. — Что там не так? Или ты считаешь, меня могут напугать многочисленные головы диких зверей, которые висят на стенах домика?

Адам рассмеялся.

— В моем охотничьем домике, впрочем, как и в усадьбе, нет ни чучел, ни голов диких зверей. Я не люблю подобные трофеи, ты же знаешь.

— Ну слава Богу, — с наигранным облегчением сказала Мэллори. — Это избавит меня от необходимости собирать их по всему дому и сносить на чердак, подальше от глаз.

— Когда мы поселимся в поместье, тебе придется в первую очередь закупать все необходимое, а не убирать ненужное с глаз.

Мэллори вдруг подумала, что почти ничего не знает о Грешем-Парке. Ни один из ее многочисленных родственников никогда не был в этой усадьбе. Сам Адам говорил ей как-то, что она представляет собой груду кирпичей, но Мэллори знала, что он трудится над ее восстановлением, и надеялась, что им сообща удастся привести усадьбу в надлежащий порядок.

— Так что же не так с твоим охотничьим домиком? — спросила Мэллори.

— С домиком все в полном порядке. Но он слишком мал и обставлен по-спартански. В нем тебе будет некомфортно. Ты заслуживаешь более элегантной обстановки, чем тесные комнатки холостяцкого жилища.

— Ну, отсутствие комфорта я как-нибудь пережила бы.

Адам крепче обнял ее.

— Я не желаю, чтобы ты испытывала неудобства Я поклялся холить и лелеять тебя и намерен сдержать свое слово.

— Боюсь, ты избалуешь меня, превратишь в неженку.

— К этому я и стремлюсь, дорогая, — целуя ее ладонь, ответил Адам. — Только скажи, и я сделаю все, что ты пожелаешь.

— Так вот, в данный момент я желаю знать, куда мы едем!

— Но я же уже сказал, что мы едем в северном направлении.

Мэллори рассмеялась. Взглянув на ее веселое раскрасневшееся лицо, Адам вдруг посерьезнел. Розовые чувственные губы жены манили его. По его взгляду Мэллори сразу поняла, чего он хочет.

Адам хотел поцеловать ее.

Сердце Мэллори бешено застучало, пары алкоголя тут же бесследно испарились. Она испытывала противоречивые чувства: с одной стороны, ей хотелось, чтобы муж дотронулся до нее, но с другой — его ласки пугали ее. Она часто раньше оставалась наедине с Адамом и никогда не боялась его. Однако сейчас ситуация изменилась: они поженились, а это значило, что Адам мог делать с ней все, что угодно.

И все же Мэллори надеялась, что Адам не позволит себе ничего лишнего здесь, в экипаже, на козлах которого за тонкой перегородкой сидели слуги.

Но что, если охваченный нетерпением Адам все же переступит запретную черту?

Мэллори задрожала от волнения. Ее нервы были на пределе, и вдруг, неожиданно для себя, она широко зевнула, и на ее глазах выступили слезы.

Испугавшись, Мэллори тут же прикрыла рот ладошкой.

— Прошу прощения, — смущенно пробормотала она.

Выражение страсти на лице Адама сменилось грустью.

— Я и не предполагал, что ты так сильно устанешь.

— Я вовсе не чувствую себя усталой, — заявила Мэллори, однако на самом деле ощущала сильную усталость.

— День был насыщенным, богатым на события, — сказал Адам. — Неудивительно, что ты утомилась.

Он развязал ленты шляпки, снял ее с головы Мэллори и аккуратно положил на противоположное пустое сиденье. Нежно погладив жену по щеке, он поцеловал ее в лоб и снова прижал к себе.

— Спи.

— Но… но я не хочу спать. Если только совсем чуть-чуть… несколько минуток…

— Спи, дорогая, у нас еще будет время для поцелуев и ласк.