Тем не менее Адам уловил в ее поведении что-то странное.

— Мэллори, что с тобой? — хрипло спросил он между толчками.

Закрыв глаза, она покачала головой и прижалась губами к его ладони.

А затем они оба впали в экстаз, слившись в единое целое. На их телах выступила испарина, из груди вырывались крики и стоны, движения стали лихорадочными, дыхание пресекалось.

Мэллори утратила способность связно мыслить, погрузившись в полузабытье. Океан страсти сомкнул над ней свои бушующие воды и, даровав несколько мгновений ослепительного наслаждения, выбросил на берег.

Мэллори ловила ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Адам в изнеможении упал рядом с ней на простыни. В комнате стало так тихо, что Мэллори казалось, она слышит биение собственного сердца.

Ей вновь захотелось вымолвить слова любви, но она сдержалась. Мэллори слишком устала, ей надо было отдохнуть, и она решила, что сделает признание позже.

Вздохнув, Мэллори прижалась к мужу и уснула.

Глава 21

— Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе съездить в Лондон? — спустя несколько дней, за завтраком, спросил Адам.

Сидя за столом в малой столовой, он накладывал с большого блюда себе на тарелку яичницу и ветчину.

Наблюдая за ним, Мэллори не могла не восхищаться его отменным аппетитом. Адам второй раз брал добавку. Впрочем, это неудивительно. Он потратил сегодня утром много энергии, ублажая ее в супружеской спальне, и теперь ему нужно было восстановить силы.

Вообще-то это произошло не совсем в спальне — они занимались любовью в ванной комнате. Адам прижимал жену спиной к стене, показывая ей новую позу, которая пришлась Мэллори по вкусу.

— Ты предлагаешь поехать в Лондон? — переспросила. Мэллори, потянувшись за поджаристым гренком. — Надолго?

— На пару дней или даже недель. Все зависит от твоего желания.

— И когда мы можем отправиться в путь?

— Да хоть завтра. Но если тебе нужно собраться в дорогу, мы можем перенести отъезд на послезавтра. — Адам взял чашку с кофе и сделал большой глоток. — У меня дела в столице, и мне очень хочется взять тебя с собой.

Адам поцеловал жене руку. Мэллори улыбнулась, ей была приятна его ласка.

— В Лондоне ты сможешь походить по магазинам, — сказал он. — Я знаю, что ты сейчас изучаешь каталоги отделочных материалов и мебели, но мне кажется, тебе будет легче выбрать их прямо в магазине. Любой поставщик будет рад оказать тебе услугу и с удовольствием познакомит тебя с образцами своих товаров.

Улыбка Мэллори стала еще шире.

— Не надо уговаривать меня ехать с тобой в столицу. Я и без уговоров готова следовать за тобой хоть на край света. Впрочем, ты совершенно прав: я воспользуюсь представившейся возможностью походить по магазинам и выберу материалы для внутренней отделки дома. Личное знакомство с поставщиками пойдет на пользу делу. Кстати, я намерена заменить этот убогий фарфор новой посудой.

— Ты называешься наш фарфор убогим? А я считал его вполне сносным.

— Вот именно, он всего-навсего сносный! А тебе по статусу положено иметь в доме более дорогой роскошный фарфор, севрский или веджвудский. Я куплю для нашей столовой — пару сервизов. Или даже закажу для нас особенный сервиз с вензелем графа Грешема.

— И не забудь вписать в него букву М, ведь ты графиня Мэллори Грешем. Знаешь, мне нравится идея заказать фарфоровый сервиз с нашими вензелями.

— Отлично. Но где мы остановимся на время пребывания в Лондоне? Ты считаешь удобным, если мы поселимся в твоей холостяцкой городской квартире?

— Конечно, нет. Тем более что я уже отказался от ее аренды. Это была маленькая, плохо обставленная квартирка. Тебе бы она не подошла. Мы поселимся у родственников, а в будущем я планирую купить в Лондоне большой особняк Нам ведь нужен будет городской дом.

— Ты списался с Эдвардом?

— Да, он предоставит в наше распоряжение особняк Клайборнов. Думаю, тебе там будет комфортно.

Мэллори положила ладонь на руку мужа.

— Ты так добр ко мне.

На лице Адама отразилось волнение.

— Не более, чем ты этого заслуживаешь, дорогая, — промолвил он и отвел глаза в сторону. — Прикажи Пенни паковать вещи. Мы отправляемся в путь завтра поутру, если ты не возражаешь.

— Нет, конечно.

Он высвободил свою руку.

— Адам… — начала было Мэллори и вдруг замолчала.

Он поднял на нее свои мерные бархатистые глаза, нахмурился.

— Что, дорогая?

— Я… — Она осеклась.

Мэллори хотела сказать: «Я люблю тебя», — но не смогла произнести эти слова. Судя по всему, время для признания еще не настало. Но Мэллори знала, что рано или поздно скажет мужу о своих чувствах. А пока ей мешал страх, он сковывал Мэллори, не давая сделать признание.

— Я… я с нетерпением жду эту поездку, — промолвила она.

Адам встал, подошел к жене и поцеловал в губы.

— Я тоже, — сказал он и, протянув руку, поднял ее на ноги. — Ступай, тебе нужно готовиться к отъезду. Встретимся за обедом.

Привстав на цыпочки, Мэллори поцеловала Адама.

— Хорошо, до встречи.


На следующий день ближе к вечеру молодожены прибыли в дом Клайборнов, расположенный на Гросвенор-сквер. Как только их экипаж остановился у парадного крыльца, навстречу выбежали лакеи. Дворецкий Крофт остался в Брейборне, а в городском доме его обязанности выполнял помощник по фамилии Дентон. Он с радушной улыбкой приветствовал гостей.

Несмотря на отсутствие хозяев, дом не пустовал. Комнаты и коридоры выглядели обжитыми, в особняке царила теплая дружеская атмосфера. Повсюду стояли свежие цветы в вазах, полы и медные ручки были натерты до блеска, в каминах горел огонь.

Мэллори в душе опасалась, что, вернувшись в город после долгого отсутствия, она вспомнит о Майкле и вновь затоскует. Именно здесь, в этом особняке, ее настигла скорбная весть о трагической гибели жениха, и она бежала из столицы в сельскую глушь. Это было больше года назад.

Тем не менее, переступив порог холла, она не ощутила негативных эмоций. Более того, Мэллори почувствовала тепло родного домашнего очага. Ей на мгновение показалось, что она никогда и не уезжала отсюда.

С другой стороны, у Мэллори было ощущение, что со дня ее отъезда из этого дома прошла целая жизнь и она сама стала другим человеком. Этот дом покидала наивная девушка, любившая выезжать в свет и кокетничать с молодыми людьми, а теперь Мэллори превратилась в молодую замужнюю женщину, для которой на первом месте были муж и семья. Она повзрослела, набралась опыта, узнала, что такое брак и настоящая любовь.

Поднявшись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, Мэллори прошлась по знакомым коридорам. Ей не хотелось занимать прежнюю девичью спальню, и она решила остановиться вместе с Адамом в апартаментах для гостей. Они больше подходили для супружеской пары.

Молодожены вошли в анфиладу покоев для гостей и прошлись по ней. В одной из комнат стояла широкая массивная кровать. Адам остановился рядом с ней и обнял жену.

— Может быть, проверим прочность этой кровати? — прошептал он на ухо Мэллори, стараясь, чтобы лакей, который нес в комнату багаж, не услышал его. — Только скажи, и я прогоню всех слуг, а потом запру дверь на ключ. Мы можем не раздеваться. Я завалю тебя на постель и задеру юбки. Что ты на это скажешь, женушка? Хочешь побарахтаться на кроватке прямо сейчас или потерпишь до вечера?

Мэллори почувствовала, как затвердели ее соски, а сердце пустилось вскачь.

— Лично я ждать не хочу, — продолжал Адам, прижимаясь к жене. — Предупреждаю, что сурово накажу тебя, если ты не согласишься на мое предложение. Я заставлю тебя так громко кричать, что сюда сбегутся слуги со всего дома.

По телу Мэллори пробежала сладкая дрожь. С каким удовольствием она приказала бы сейчас лакею удалиться. Однако правила приличия требовали от нее сдержанности. В это время суток было бы неблагопристойно запираться в спальне.

— И все же нам придется подождать до вечера, — тихо сказала она и коснулась пальчиком нижней губы Адама. — Не думай, что ночью кричать буду только я. Мне кажется, я уже доказала тебе, что обладаю неплохими способностями и умею приводить тебя в раж.

В глазах Адама вспыхнул огонь страсти. Мэллори на мгновение показалось, что сейчас, забыв обо всем на свете, муж повалит ее на постель, однако Адам сумел взять себя в руки.

— Ты превращаешься в искусную обольстительницу, душа моя, — пробормотал он. — В настоящую сирену.

Улыбнувшись, Мэллори привстала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

— Такова судьба жены истинного сатира, дорогой. Любая на моем месте превратилась бы в обольстительную сирену.

Адам расхохотался, запрокинув голову.

— Прими ванну и переоденься. Хотя можешь не слишком стараться с выбором одежды, я все равно скоро сниму ее с тебя.

— С нетерпением жду этого момента, милорд.

Адам снова засмеялся и направился в свою спальню.

Вздохнув, Мэллори опустилась на диван. Она знала, что вот-вот сюда придет Пенни, чтобы помочь своей госпоже устроиться на новом месте.


Адам выполнил свое обещание, и молодожены ублажали друг друга целую ночь. Они не стали выяснять, помешали ли спать слугам их крики страсти и восторга. Впрочем, это было им безразлично. Главное, что они получили огромное удовольствие от любовных утех.

Проснувшись на следующее утро в комнате, залитой лучами холодного ноябрьского солнца, Адам тихо встал с постели, стараясь не разбудить жену. Осторожно укрыв ее теплым одеялом, он убедился, что она спит как убитая, устав от бурных занятий любовью, продолжавшихся почти всю ночь. Поцеловав Мэллори в лоб, Адам решил предупредить горничную, чтобы она не беспокоила свою госпожу.

Адам принял ванну, оделся, быстро позавтракал и отправился по делам в город. Ему необходимо было встретиться с торговцами зерном и обсудить с ними цены на сельхозпродукцию, а затем он планировал съездить на мануфактуру, которая производила передовые механизированные орудия труда. Адам решил закупить несколько таких новинок и испытать их в деле на своих полях.

На этой неделе Адам собирался также зайти к Рейфу Пендрагону и обсудить с ним перспективы капиталовложений в производство. До Адама дошли слухи, что этот известный финансист недавно женился. Похоже, они оба почти одновременно распрощались с холостяцкой жизнью. Адам от души надеялся, что Пендрагону повезло с женой точно так же, как ему самому.

Лавируя на своей лошади между пешеходами и экипажами, которыми были запружены улицы Лондона даже в этот ранний час, Адам думал о Мэллори.

Он радовался тому, что пригласил ее поехать с ним в столицу. Ее глаза засияли от счастья, когда она увидела родной дом, в котором прожила много лет. Адам боялся, что она снова вспомнит о Майкле, но его опасения, к счастью, оказались напрасными. Мэллори удивила его сегодня ночью своей игривостью и бешеным темпераментом. Когда он смотрел ей в глаза, ему в голову не раз приходила мысль о том, что она его всем сердцем любит. Впрочем, возможно, Адам ошибался. Мэллори не произносила слов любви. Тем не менее он надеялся, что когда-нибудь она полюбит его.

Улыбаясь своим мыслям, Адам повернул лошадь и поскакал к расположенным на Темзе докам. Там находились склады и конторы торговцев зерном. Адам рассчитывал закончить дела пораньше и во второй половине дня проехаться вместе с женой по магазинам. А вечером они, возможно, отправятся в театр.

Адам хотел, чтобы Мэллори развлекалась и веселилась в столице. Через месяц, к Рождеству, он задумал сделать ей массу подарков и уже сейчас приглядывал их. Внезапно он вспомнил, что как-то во время медового месяца обещал ей накупить украшений с драгоценными камнями в ювелирном салоне Ранделла и Бриджа. Мэллори, конечно же, упрекнет его за неумеренные траты, но в душе будет рада получить столь роскошные подарки.

Решив на этой неделе непременно наведаться в ювелирный салон, Адам поехал дальше, насвистывая модный мотивчик.


В течение нескольких следующих дней Мэллори посетила массу лондонских магазинов и приобрела множество предметов и материалов, необходимых для обустройства усадебного дома. Она покупала мебель, ковры, портьеры, вазы и ткани для обивки стен, заказывала подсвечники, канделябры, каминные экраны и утварь, зеркала, постельное белье, тазики для умывания, кувшины и посуду, приобретала картины и книги для библиотеки, разоренной прежним владельцем усадьбы.

Мэллори посетила выставку-продажу веджвудского фарфора на Сент-Джеймс сквер, где выбрала несколько роскошных сервизов с цветочным узором, о которых давно мечтала. Кроме того, она заказала фарфор с вензелем и гербом графов Грешем, представлявшим собой древний щит и геральдическое золотое знамя, изображенные на кремовом и голубом фоне. Этот сервиз должен был стать парадным в отличие от фарфора с цветами.