Вода вблизи очаровывала, чистая и прозрачная, с легким оттенком голубизны. Оливия сбросила шелковую накидку принцессы, расстелила ее на нагретом дневным солнцем плоском валуне. Затем разделась полностью. Обнаженная фигура девушки так естественно смотрелась на фоне дикой природы, будто Оливия была ее частью. Длинные волосы теребил ветерок. Хотя в воздухе уже ощущалась легкая прохлада, Оливия не чувствовала озноба.

– Сними кольчугу, Тео. Раздевайся совсем. Наверное, запарился в железе?

– Но это не по правилам, Оливия! Прекрасная дама и рыцарь не должны видеть друг друга обнаженными.

– Опять ты о своем! Нет больше правил, нет игры – осталась только жизнь. Мы ведь с тобой, Тео, сегодня последний раз вместе. Ты уезжаешь в Германию.

– Почему последний? Я надеюсь прилететь сюда не раз, на следующие игры.

– Ну зачем? Зачем, Тео, ты женился на Лере? Она же совсем простушка! Небось теперь требует отчета за каждый час, проведенный вне дома? И сюда притащилась, чтобы следить за тобой.

– Ты несправедлива к ней, Оливия. Я сам позвал жену на игру.

– Неужели между нами все кончено? Тео! Любимый!

– Кажется, между нами ничего и не было.

– И ты не замечал, как я люблю тебя?

– Кто вас, девчонок, разберет…

Устав сопротивляться напору Оливии, Тео тоже решил освежиться, тем более что едкий пот, выступивший на теле в нелегкой борьбе за обладание принцессой, вызывал у него легкий зуд. Тео разоблачился донага, подошел к воде и попробовал ее пальцами ноги:

– Брр, холоднющая водичка!

Оливия, смеясь, толкнула Тео в воду, сама прыгнула следом. Глубина начиналась сразу у берега. Тео решительно и сильно разгребал воду руками – он решил пересечь озеро. Вода обжигала холодом, но быстрые движения согревали. Оливия старалась не отплывать далеко от берега, скользя то на спине, то на животе, опустив лицо в воду. Тео был уже на середине озера, когда услышал за спиной ее пронзительный крик: «Тео-оо!» И следом раскатистое: «Тону-уу».

Он оглянулся. Голова Оливии то появлялась, то исчезала под водой. Девушка была совсем рядом с берегом, но выбраться на скользкие камни не могла. То ли судорога свела ноги, то ли рукам не хватило сил, чтобы подтянуть тело на берег… Когда Тео приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, голова Оливии скрылась под водой. Лишь пузырьки на поверхности указывали место, куда погрузилась девушка.

Тео нырнул раз, другой… К счастью, двухметровый слой воды просматривался насквозь, и Тео быстро обнаружил тело Оливии, безнадежно уходящее ко дну. Нырнув в очередной раз, он подхватил девушку за волосы и потащил вверх. Затем, собрав все силы, вытолкнул Оливию на каменистый берег. Следом выкатился сам.

Затем Тео резко перегнул над коленом тело спасенной уже не по игре, а по жизни «принцессы». В первую очередь надо освободить ее легкие от воды. Готовясь к играм в поле, ребята овладевали и приемами спасения утопающих, и навыками первой помощи при укусах змей, и многими другими, необходимыми в лесу знаниями. Однако сейчас прием не срабатывал – вместо воды изо рта девушки текли слюни. Признаки сознания у Оливии отсутствовали – глаза закрыты, голова безвольно болталась из стороны в сторону. Но Тео уловил слабое дыхание девушки и утроил старания. Он положил Оливию на спину, прильнул ртом к ее рту, чтобы скорей оживить ее, втолкнуть в нее побольше воздуха. Несколько раз он сделал за девушку несколько вдохов, и она открыла глаза. Отсутствующим взглядом Оливия скользнула по лицу Тео, склоненному над собой, снова закрыла их. Потом медленно подняла руки и слабо обвила их вокруг шеи юноши.

После пережитого волнения Тео ощутил необъяснимый подъем. Возбуждение все сильнее охватывало его. Тео продолжал делать искусственное дыхание рот в рот, но нужды в нем было все меньше. И каждое соприкосновение губ двоих все больше походило на поцелуй. Когда язык Оливии вторгся между его зубами, Тео забыл обо всем на свете. Неистовый инстинкт жизни правил балом – разгоряченные тела, сплетясь воедино, клубком извивались на камне.

Горячка закончилась почти одновременно. Тео распластался на спине. Оливия сидела рядом и с любовью смотрела на своего рыцаря. Она нежно поглаживала его мускулистое бедро.

– Что я наделал! – уставясь в бездонное небо, бормотал Тео. – Что я наделал!

– Ты жалеешь, что женился на Лере? – с надеждой спросила Оливия.

– Я изменил жене! Не прошло и месяца, как мы с ней обменялись кольцами.

Оливия поникла. Затем встала, начала одеваться. Трусики, платье, плащ принцессы, серебристая корона, розовые тапочки.

– Тео, спасибо тебе. Я никогда не забуду этот день.

– Я совсем потерял голову. Когда ты тонула… Это было ужасно. Я бы не простил себе, – бессвязно бичевал себя Тео, натягивая штаны.

– Не кори себя, Тео. Я не тонула. Я просто хотела тебя. Между прочим, я в детстве занималась синхронным плаванием, так что подводное царство – моя стихия.

– Как? Ты это… нарочно?

– Давай-ка я помогу надеть тебе кольчугу и латы. Нам пора возвращаться в лагерь.

Настал последний день игры. Все ждали ритуала закрытия фестиваля. Но все пошло наперекосяк – испортилась погода, снова стал накрапывать дождь, вдобавок заболела Оливия. Похоже, у нее начинался жар. Девушка поминутно кашляла, видно, сказалось пребывание в холодной воде. Тео сообщил Лере, что они не останутся на прощальную пирушку и подведение итогов – придется уехать досрочно. Надо Оливию скорее доставить домой, показать врачу. Тео не посвятил жену в подробности пережитого им приключения, но Лера чувствовала напряженность в его поведении. Однако она не зацикливалась на этих мыслях, приписывая унылость мужа его усталости. Лера и сама порядком устала, обслуживая почти неделю гостей трактира, – хватило бы сил на непростой путь назад.

И тут всем троим, собравшимся в дорогу, улыбнулась удача! Оказывается, Сергей Артюшов приехал на фестиваль на машине. Узнав о болезни Оливии и планах ребят на срочное возвращение, он предложил довести их до узловой станции. Оттуда поезда на Питер ходили несколько раз в день.

Машину Артюшов оставил в соседней деревушке на попечении какого-то старика за бутылку водки. До деревни было километра три по лесной тропинке. Как-то незаметно (тропинка узкая) разбились на пары. Впереди шли Оливия с Тео, чуть поотстав – Сергей и Лера. Они почти не разговаривали. Лера молчала от усталости, Сергей от смущения. Наконец он, кусая-покусывая сломанную по дороге веточку, нерешительно произнес:

– Лера, я хочу извиниться за свое поведение в леске, за Трактиром.

– Что вы, Сергей, какие могут быть извинения! Просто игровой эпизод. Вы были не вы – а свободный странник, а я – прислуга в трактире.

– Нет, дорогая волшебница. Это был не игровой эпизод, а жизненный. За что и прошу прощения.

– Такая откровенность мне тем более непонятна. Вы задались целью еще раз оскорбить меня?

– Лера, не обижайся. Я не могу больше лгать. Насколько я понимаю, это наша последняя с тобой встреча, о чем мне остается только сожалеть. Поначалу ты действительно была для меня муляжом, предметом для изучения женского характера. Я изумлялся твоему вероломству, не понимал, откуда в юной душе столько расчетливости.

– Теперь поняли?

– Да. Я понял, что это не расчетливость, а познание мира. Так малыш бросает на пол фарфоровую чашку. Он не знает, что она разобьется. Он лишь хочет посмотреть, как она падает.

– Вы снисходительны ко мне, – усмехнулась Лера.

– Не более, чем к себе. Я не имел права играть с тобой и тобой.

– Ладно, проехали, Сергей Сергеевич. Пора прощаться.

– Все-таки жаль, что ты поторопилась с замужеством. Надеюсь, мы останемся друзьями?

Лера ускорила шаг.

– Пиши мне из Германии, – не отступал Артюшов. – Электронный адрес ты знаешь. Я и телефончик могу тебе перебросить.

– Нет уж, спасибо. Вы отбили у меня охоту ко всякого рода перепискам навсегда. Особенно к переписке через Интернет.

Лера почти побежала, чтобы догнать Тео с Оливией. При ее приближении оба замолчали. Они как раз обсуждали инцидент на озере.

– А мы как раз говорили о новичках на полигоне, – нашелся Тео. – Как тебе игра? Ты смогла почувствовать себя персоной?

– Все о'кей.

Углубляться в обсуждение, да еще при Оливии, Лере не хотелось. С тех пор как она начала работать в журналистике, у нее не возникало желания быть кем-то еще. Она больше не копалась в себе, а слушала других. А потому Тео и его друзья казались ей еще большими несмышленышами, чем прежде. Они думают, что парят над чернью, над простыми обывателями. На самом деле бедолаги просто боятся настоящей жизни.

– А как наш писатель? Набрал впечатлений?

– Об этом лучше спросить его самого.

Но вести беседы было уже некогда. Впереди виднелись покосившиеся домишки, и палисадники, и двор, где горбилась белая машина Артюшова. Сергей поблагодарил хозяина дома за службу, вручив ему обещанное вознаграждение. Затем ребята побросали рюкзаки в багажник и не мешкая залезли в салон. Тео и Лера разместились сзади. Рядом с писателем села Оливия. Она куталась в шарф и старалась поменьше говорить, чтобы не кашлять. От деревни по проселочной дороге Артюшов вырулил на шоссе и дальше без остановки домчал их до станции.

Спустя неделю в «Городах и весях» появился увлекательный отчет Леры о ролевой игре в Карелии. Это был ее последний репортаж в родную газету – Лера уже взяла в издательстве расчет. Она устроила коллегам «отвальную» и внезапно поняла, как тяжело покидать коллектив, хотя отработала здесь всего ничего. За два десятка лет сознательной жизни Лера познала череду разлук и в последнее время расставалась с людьми, как пассажир с попутчиками в вагоне. Но на этот раз, в дружной команде сотрудников этого издания, Лера оставляла частицу своей души. Потому что именно отсюда начался путь Леры к себе, к своему призванию. Сможет ли она в будущем восполнить эту потерю? На прощание главный редактор, Станислав Евгеньевич, заверил начинающую журналистку, что будет ждать от нее новых материалов, уже из Германии.

А еще через несколько дней семейство Сакс в полном составе отбыло в чужую страну.

4

Поначалу жизнь в Германии показалась Лере праздником. Все было для нее внове, все необычно, красиво и радостно. Семейство Сакс поселилось в маленьком городишке на западе страны – в Хильдесхайме. Позднее, поколесив по Германии, Лера увидела ее главное отличие от России. В ее родной стране были две столицы, несколько больших городов и тысячи безликих селений, выстроенных без всякого плана. Совсем иначе здесь. Маленькие городишки казались игрушечной копией своих великих собратьев. Так и Хильдесхайм имел все признаки отдельного государства – ратуша, тюрьма, кирха, площадь для гуляний. И только на окраине города высились безликие серые коробки индустриальной эпохи.

В одном из таких домов, семейном общежитии, органы социальной опеки выделили жилье приехавшим русским немцам. Тео и Лера получили квартирку отдельно от родителей. Соседями по общему коридору были турки, малазийцы и другие эмигранты, частью и на новом месте поддерживающие свои обычаи. Поэтому временами в подъезде было шумно, а в квартире сверху раздавался топот пляшущих. Впрочем, управляющий домом призывал к ответу безответственных жильцов, и в квартирах вновь наступала тишина.

Совсем другой, неукоснительный порядок царил в исторической части города, там, где взбирались по холмам узкие, чистые улочки, мощенные гладким булыжником, – взбирались и снова сбегали вниз, где утопали в цветах стены двух-трехэтажных домишек с непривычными для глаз окошками, составленными из множества ослепительно белых рамочек. Там, где раскрывались игрушечные площади с причудливыми фонтанами в центре и уютными кондитерскими на углу, где элегантные пожилые фрау и господа толкали перед собой легкие тележки, служащие одновременно ходунками, корзиной для продуктов и скамеечкой для отдыха. Там, где соседи давно знают друг друга.

Вход в эту благочинную Германию был для эмигрантов закрыт. Однако разницу между двумя мирами – суетным скопищем приезжих, беззаботно потребляющих блага развитой цивилизации, и коренными гражданами, оберегающими покой и порядок, – ощущали только старшие Саксы. Юные не замечали зыбких границ.

Молодой семье назначили пособие, достаточное для безбедной жизни. Вскоре Лера и Тео купили велосипеды и теперь по выходным накручивали километры по городку и окрестностям. Следующим пунктом в плане покупок молодожены наметили роликовые коньки. Здесь ими увлекались не только тинейджеры, но и люди весьма солидного возраста. Благо мест для катания предостаточно, как и велосипедных дорожек. Однако, кроме праздников, существовали будни.

Для новых граждан непременным вхождением в общество считалось знание немецкой речи. Все, кто хотел обрести здесь настоящий дом, учили язык. На этом этапе дорожки Тео и Леры разошлись. Тео, неплохо владеющий немецким и до приезда в эту страну, стал посещать лекции по истории Германии в ближайшем университетском городе, Ганновере. Занимался он вместе с немецкими студентами. Каждое утро отправлялся из маленького Хильдесхайма в большой Ганновер на поезде и возвращался только к вечеру. Лера ходила в группу для начинающих рядом с домом, где большинство составляли пенсионеры из России или гастарбайтеры из третьих стран. Язык ей давался трудно. Она надеялась на помощь мужа, но не тут-то было.