Нет, Тео не отказывался помочь жене – у него просто не хватало времени. Лера просила мужа возвращаться домой пораньше, но бурная студенческая жизнь захватила его. Утром – лекции, днем – спортивные занятия, вечерами – совместный с товарищами просмотр футбольных матчей на большом экране в пивнушке. Хотя пивом Тео не злоупотреблял – едва тронутая кружка могла простоять перед ним весь вечер, – в разговорах и беседах он был неутомим. Возвращался домой легкомысленный муж поздно вечером и сразу заваливался спать.

Лера, возвратясь днем после курсов, прибиралась в доме, выполняла домашние задания по немецкому и садилась перед телевизором. Дневные передачи адресовались детям и пожилым и казались Лере скучными. К тому же она не вполне понимала, о чем идет речь в том или ином сюжете. Она брала роман на немецком языке и, продираясь сквозь хитросплетения чуждых падежей и глаголов, пыталась уловить интригу повествования. Но и это ей оказалось не по зубам. Читать же русские книги сейчас, когда она осваивает другой язык, не рекомендовали.

Однажды, преодолев запрет на русскую словесность, Лера написала очерк о достопримечательностях Германии – по выходным они с Тео уже объездили почти всю страну. Она тщательно выправила текст и послала его электронной почтой в родное питерское издательство «Города и веси». Ответ редактора обескуражил. Во-первых, тот выразил свое удивление по поводу ее обедневшего языка и никудышного стиля. Во-вторых, заметил, что статья и вообще пресная. В ней нет ни социальной остроты, ни скандала с участием звезд, ни хотя бы особенностей немецкого быта. Но описать все это Лера не могла. Она хотя и жила несколько месяцев в Германии, но все еще оставалась созерцателем, а не участником жизни. Врезаться в гущу событий, как это положено репортеру, ей не удавалось. Ведь у нее не было журналистской школы – только полугодовой опыт работы в питерской редакции. Да и там она работала среди друзей и коллег, а здесь оказалась в изоляции.

Декабрь тянулся очередным осенним месяцем – ни снега, ни мороза, только дожди да пронизывающий ветер. Лишь приближение Рождества и множество иллюминаций на улицах напоминало, что год подходит к концу. В первый день праздника Лера и Тео пришли обедать к родителям. Обменялись подарками, ни той ни другой стороне не нужными безделушками. Затем сели за стол. Валентина Владимировна, как всегда, постаралась на славу. Еды было много, и все получилось вкусным. Однако за столом хозяйка долго и нудно рассказывала, как нелегко выбрать нужный сорт мяса из нескольких десятков, представленных в универсаме. Как она с трудом учится отличать экологически чистые продукты от обычных, какая мудреная грамота – надписи на этикетках. Лера слушала вполуха. Ее эти откровения не занимали: Тео дома почти не питался, а готовить для себя интереса мало. Александр Манфредович ел жаркое, машинально похваливая жену, но его больше интересовал разговор с сыном. Он считал, что тому хватит уже расширять общий кругозор, а надо выбрать специализацию. Например, заняться социологией. Старший Сакс, имеющий большой опыт исследований, сумел и в этой, чужой для него, стране найти себе применение. Созданные им рейтинги привлекательности предприятий России вызывали интерес у возможных инвесторов. Агентство Сакса, невостребованное в своей стране, здесь пережило второе рождение. Тео вроде бы и не спорил с отцом, но всячески увиливал от ответа, не говоря ни «да», ни «нет». Ему очень не хотелось тянуть служебную лямку. Наконец, выполнив сыновний долг, Тео с облегчением покинул родительский дом. Лера радовалась вдвойне, что снова оказалась наедине с Тео. В последнее время они так редко бывали вместе.

Однако вечер с Тео не оправдал ожиданий Леры. Они разучились общаться один на один. Тео бесцельно слонялся по комнатам, присаживался на миг перед телевизором, вскакивал, бежал в кухню и вновь возвращался. Когда он в очередной раз присел рядом с Лерой перед телевизором, она попыталась привлечь его к себе, удержать на месте. Тео, тряхнув копной длинных волос, вывернулся, схватил лежащий на диване пульт и стал бесцельно нажимать кнопки. Большинство программ показывали рождественские служения или рассказывали о традициях этого праздника. Лишь на одном, молодежном телеканале шли кадры совсем другого торжества – веселого карнавала.

– Смотри, смотри! – оживился Тео. – Вот где мы с тобой обязательно должны побывать!

Лера повернула голову к телевизору. Карнавальное шествие, повозки, фигуры в причудливых костюмах – эти картины она часто видела по телевизору, оставаясь одна дома. Но все это веселье было где-то далеко и не касалось ее жизни.

Иначе думал Тео:

– Это прошлогодний карнавал в Кельне. Он опять состоится, уже в феврале!

– Тео, ты меня любишь?

– Мы обязательно должны принять в нем участие! Поедем вместе! Я разузнаю, где находится местное отделение карнавального комитета. Ехать, так в полном вооружении – иметь роль, подготовить костюм…

– Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме игр и карнавалов?

Лера вновь попыталась привлечь его к себе. Она припечатала поцелуем губы мужа, но он вырвался из объятий, вскочил с дивана:

– Ты примитивная женщина, без всякой фантазии. У меня даже желание пропадает, когда ты раскрываешь рот.

– А ты и вовсе не мужчина! – не осталась в долгу Лера. – Игрун и бездельник!

– Я – бездельник? А ты, ты… иждивенка! Присосалась к нашей семейке, а сама никого не любишь. Ни меня, ни моих родителей!

Тео выбежал в коридор. Вскоре хлопнула входная дверь, и в квартире стало тихо.

Лера смахнула набежавшую слезу. Одна! Опять одна!

Она послонялась по квартире. Достала пачку писем от мамы, перечитала часть. Увы, письма из России в Германию и обратно шли долго. Новости теряли актуальность, и переписка не приносила Лере удовлетворения. Да и могут ли мать и дочь понять проблемы друг друга? Мама большей частью жаловалась на неважное самочувствие. Лера отписывалась общими фразами о житье-бытье, не вдаваясь в детали своих отношений с мужем. А на душе скопилось столько горечи! И не с кем поделиться переживаниями. Ей просто требовалось сейчас выплеснуть кому-то свою боль!

Лера подошла к компьютеру, включила его. Образ Сергея Артюшова возник перед ее мысленным взором: великан с детским лицом и противоречивой душой писателя, наивной и коварной одновременно. Прощаясь с Лерой на игровом полигоне в Карелии, он просил писать ему, но она сказала себе: «Нет». Ведь однажды он использовал ее письма как сырье для своих романов. Но сейчас решила: пусть! Пусть ее печальный пример станет кому-то наукой.

Лера раскрыла почтовое окно компьютера – маленькое окошко на родину.

«Здравствуйте, Сергей. Не удивляйтесь, что я снова пишу вам. Душа моя не находит покоя. Мне кажется, я совершила чудовищную ошибку, уехав в чужую страну. Я и прежде делала немало глупостей, но эта ошибка – роковая, непоправимая. Я потеряла возможности. Я вышла замуж без любви, так и не узнав, что это такое. Я потеряла шанс стать журналисткой, а ведь уже сделала первый шаг. Сделала и отступила. Если хотите, опишите такую дурочку в своих романах, я не буду на вас в обиде. Но если дадите мне совет, как выдержать свалившиеся на меня горести, за какую соломинку ухватиться, буду вам благодарна.

Глупая Лера».

Лера перечитала письмо и стерла эпитет «глупая». Затем кликнула мышью, отправив письмо адресату.

После Рождества жизнь в Германии будто остановилась. Опустели магазины, обезлюдели улицы. Слабым эхом отозвался следующий праздник, Новый год. Тео и Лера провели его на дискотеке в молодежном клубе городка. В отношениях между молодыми супругами установилось хрупкое равновесие. Тео сожалел о своей горячности в рождественский вечер. Лера испытывала легкую вину, оттого, что вступила в тайную переписку с Артюшовым, хотя все было вполне невинно.

Писатель ответил быстро. Поздравил с Новым годом. Уверил, что Лера вскоре привыкнет к новой жизни, надо лишь немного потерпеть, учить язык, познавать обычаи страны. Эти нехитрые слова поддержки придали Лере сил и вселили надежду на лучшее будущее.

После Нового года Тео возобновил поездки в Ганновер. Однако лекции в университете он уже не посещал, и сдавать экзамены ему не требовалось, так как Тео был вольнослушателем. На новый курс он не стал записываться, решив, что хватит с него учебы. Как-никак диплом историка у него уже есть. Тео разузнал, где находится местное отделение кельнского карнавала, и активно пытался внедриться в это сообщество. И хотя Тео быстро сдружился с его участниками, на главные роли он рассчитывать не мог. Однако с энтузиазмом готовился к празднику. Знакомился с традициями карнавала, мастерил костюмы себе и Лере, разучивал марши и песни.

Лера была озабочена более прозаическими делами. Однажды, когда Тео, по обыкновению поздно, вернулся домой, она огорошила его новостью:

– Тео, я сегодня завалила зачет на курсах немецкого. Мне рекомендовали пройти его повторно.

– Это потому, что ты не общаешься с носителями языка.

– Я делаю покупки в магазинах.

– Делаешь покупки! Тебе достаточно положить продукты в корзину, а уж как получить с тебя деньги, продавец сообразит, говори ты хоть на китайском языке! Ты должна искать общение в другой среде.

– Но ты же отказываешься дома со мной на немецком разговаривать!

– Извини, Лера. Мне тоже отдых для мозга нужен. Все-таки мой родной язык, как и твой, – русский! Если хочешь, могу упражнения по грамматике проверить, но говорить – нет! Мы и так с тобой с трудом общий язык находим.

– Ночью, в постели!

– Хотя бы так! Кстати, а не поиграть нам сейчас в рыцаря и даму?

Тео подхватил Леру на руки и унес ее в спальню. В эту ночь она забыла обо всех своих обидах.

5

По-европейски теплая зима тянулась долго и как-то незаметно обернулась прохладной весной. В конце февраля столбик термометра поднялся почти до нуля, а солнце все чаще радовало жителей Германии. Близился карнавал в Кельне.

Лера, благодаря энтузиазму Тео тоже втянулась в его подготовку. Поскольку денег на дорогие костюмы у молодых супругов не было, они решили превратиться в экзотическую восточную пару. Тео накрутил самодельный тюрбан и облачился в бесформенный балахон, Лера поверх обычного платья накинула просторную паранджу, длинный черный халат со лжерукавами. Свое хорошенькое личико она прикрыла темной сеткой – чачваном. Надев костюмы, супруги потоптались в них в гостиной, потом, как водится, сняли их в спальне и там закончили репетицию.

Утром следующего дня они были на вокзале в Ганновере, а еще через несколько часов поезд доставил их в Кельн. Тео и Лера остановились в недорогом отеле на окраине, наскоро перекусили и отправились в старый центр города. Названия улочек и площадей – Масляный рынок, Соляной переулок, Рыбный рынок – уводили мысль в Средневековье, когда на этих мощенных камнем площадях продавали рыбу, соль и другие нехитрые продукты. Наверное, и тогда улочки отличались многолюдностью, но сейчас здесь было просто вавилонское столпотворение. Мушкетеры и викинги, черти и палачи, клоуны и фантастические животные дурачились, пели и пили. Поскольку первый день карнавала был посвящен дамам, он так и назывался «дамский четверг», то особенно безумствовали женщины. Им дозволялось отрезать у мужчин галстуки, шнурки на ботинках или целовать парней. На Тео то и дело кидались с поцелуями девушки, оставляли на его лице следы яркой помады, не испытывая трепета перед восточным господином. Лера, хотя и подносила ко рту, под темной сеткой, баночку с пивом, головы не теряла. В костюме она чувствовала себя невидимкой, посторонним наблюдателем, но не активной участницей карнавала. Тео тем временем пытался разыскать своих ребят. Все добирались разными путями, кто на поезде, кто на машине, потому они договорились встретиться в одном из залов, где проходило «заседание с дамами». Тео без труда нашел это место. Как и всюду, народ был в масках. Участники разделились на две неравные части. Избранные, активисты фестивального комитета, расположились на сцене. Там были и главные действующие лица карнавала – принц, батрак и девушка, а также организаторы фестиваля. Тео, как рядовой участник, мог рассчитывать только на место в зале.

Впрочем, и в зале не скучали. За длинными столами тесными рядами сидели гости. Пили пиво и, взявшись за руки, покачивались в такт маршам. Лера чувствовала себя все свободнее, все веселее. Ей стало жарко в своем костюме, она откинула с лица чачван и даже, согласно правилам этого дня, с хулиганской отвагой дернула за длинный карнавальный нос сидящего слева от нее шута. Затем повернулась к Тео, чтобы пошутить и над ним, но его рядом не оказалось. Когда он вышел из-за стола, Лера не заметила.

Для Тео участвовать лишь в массовке, просто петь и пить, было скучно. Он пробрался на сцену, чтобы немного пообщаться со знакомыми ребятами. Но ни одного приятеля из своей карнавальной группы не обнаружил. Может, не узнал их лиц за масками? Он вглядывался то в одного персонажа, то в другого, пытаясь понять, кто перед ним. Наконец, Тео выяснил, почему вокруг чужие, – он пришел не в тот зал, перепутал улицу. Тео решил, не срывая Леру с места, отыскать своих, а потом вернуться за женой. Он вышел на темную, шумящую карнавальными торжествами улицу и слился с гуляющей толпой.