- Да ну, не поэтому, конечно. Хотя, однозначно круче. И это факт. В обратном меня никто не уверит. – Мира помолчала недолго и таинственно произнесла:

- А не вышло у них ничего, потому, что у Господа Бога на тебя другие планы. Совершенно другие.

- И какие же? – поднял брови Константин.

- А ты не догадываешься? – иронично улыбнулась в ответ Мира и глазами указала на Арину.

Константин в зеркале заднего вида перехватил её взгляд и, помолчав, кивнул:

- Очень хочется, чтобы ты оказалась права.

- Вы о чём вообще? – не поняла мама.

- Да мы так, о своём, мамочка, о самолётах, - ласково отшутилась Мира. И, обращаясь к Константину, веско и безапелляционно подвела итог:

- Разумеется, я права.

После этого она озорно посмотрела на него в зеркало и отвернулась. Ей нужно было придумать для мамы, себя и Марты платья к свадьбе, которая – она не сомневалась – была уже не за горами. И пускать подготовку на самотёк Мира не собиралась. А то ведь, если не проконтролируешь всё лично, эти сумасшедшие влюблённые, мама и Константин, обязательно что-нибудь не так сделают. Или вообще свадьбу зажмут. А на это она была не согласна.




Июль 2008 года

Из газет

Не так давно мы писали о том, что известное Братство Чистых Душ, несмотря на гибель своего основателя и бессменного руководителя Даниила Сытикова (Венцеслава) продолжает работу.

Но сегодня стало известно: в московском офисе Братства и их сибирском поселении уже больше недели идут обыски. Арестован нынешний глава Братства Светломир (Георгий Частичкин). Наш корреспондент Стас Кургузов выяснил, что ему предъявлены обвинения в уголовных преступлениях, по каким именно статьям, мы узнаем в ближайшее время. Арестованы и другие представители верхушки этой организации, которая позиционировала себя исключительно высокодуховной. Но, как выясняется, её руководители добивались своих целей самыми разными, иногда весьма далёкими от мирных способами и отнюдь не брезговали мирскими благами.

Итак, Братство Чистых душ прекратило своё существование. Всех, пострадавших от деятельности этой организации, следствие просит помочь с выяснением подробностей и уточнением деталей функционирования секты. В свою очередь, власти обещают обеспечить всем пострадавшим от деятельности Братства психологическую реабилитацию.

Присоединяясь к просьбам тех, кто расследует обстоятельства дела, наша газета призывает бывших сектантов и их родных и близких: не оставайтесь равнодушными, не прячьте головы в песок, помогите следствию!

Наши корреспонденты в Москве, области и Красноярском крае следят за ходом следствия. Поэтому читайте «НМ» и будьте в курсе дела. В ближайшее время наверняка появятся новости и – в этом нет сомнений – они снова будут сенсационными.

Газета «Наша Московия» 27 июля 2008 года


Август 2008 года

Константин

Он проснулся с ощущением того, что всё плохое наконец-то кончилось. И больше не нужно опасаться за Арину и её дочерей. И за себя тоже. А, значит, можно просто жить и радоваться тому, что вот и у него появился смысл этой самой жизни. Не выдуманный специально, только для того, чтобы не существовать совсем уж впустую, не притянутый за уши, а самый настоящий, важный и, по его, Константина, мнению, единственно верный.

- И жизнь хороша. И жить хорошо, - громко согласился он с тем, кто когда-то это сформулировал, и встал, жизнеутверждающе продолжив:

- А в нашей буче, боевой, кипучей, и того лучше. - Маяковского он не слишком любил, да и не так чтобы очень знал, поэтому развивать тему не стал, а принялся собираться.

Пора было ехать в аэропорт. Деньги на его мечту теперь были, спасибо Светлане. Брать он их не хотел. Но она так уговаривала, что они с Ариной решили взять, но только в долг, конечно. Светлана повздыхала, но была вынуждена согласиться хотя бы на это. Константина она знала хорошо. И понимала, что спорить с ним бесполезно. Он всегда был порядочен до щепетильности. И за счёт женщины жить бы ни за что не стал.

Уезжать не хотелось. Они с Ариной и девочками с каждым днём становились всё ближе, им было очень интересно и спокойно друг с другом, а некоторая неловкость, которая случается в начале отношений, уже исчезла. Девочки в обращении к нему легко и органично перешли на "ты". Было очевидно, что и страстно желаемого слова "папа" ему оставалось ждать недолго. И Константин не верил собственному счастью. Когда-то он мечтал услышать "папа" от сына, но так и не дождался. Но теперь, словно в награду, у него появились две дочери, которых он уже очень любил и не представлял без них дальнейшей жизни. А уж без их матери - тем более. И необходимость уезжать от них казалась ему какой-то особенно изощрённой пыткой.

Но были и взятые на себя обязательства. А потому ему предстояло ещё много поездить по миру. И, ведь придётся попутешествовать, как бы ни хотелось сиднем сидеть за столом на кухне Арины и неотрывно смотреть, как она печёт блины или жарит сырники, а её коса при каждом движении вьётся по красивой шее, потом спускается на спину, загорелый кусочек которой виден в вырезе летнего платья, а потом и вовсе стекает на…

Константин усилием воли прервал ход мыслей, заведший его явно не туда, и, выйдя во двор, плеснул в лицо полные пригоршни холодной воды. Он по-прежнему спал в своей бытовке, потому что они с Ариной, не сговариваясь, решили, что не хотят подавать подросшей уже Мире неправильный пример. А потому вели жизнь вполне добрососедскую, невинную и целомудренную, если не считать, конечно, его мыслей, которые постоянно норовили свернуть куда-нибудь… Далеко, в общем.

Но, к счастью, как бы щедро ни была одарена талантами Мира, мысли читать она всё же не умела. Поэтому Константину в их с Мартой присутствии оставалось только следить за лицом (чтобы вид был как можно невиннее) и за руками (дабы не распускались). Этим он довольно успешно и занимался последнее время. Но с каждым днём такое примерное поведение давалось ему всё с большим трудом. И, чтобы ждать намеченной на сентябрь свадьбы было не так невыносимо, Константин каждое утро старательно зачёркивал в настенном календаре дни. Самому было смешно, но тридцатипятилетний Константин Соколан очень хотел поскорее жениться. Нестерпимо хотел.

Одевшись для поездки и уже взяв портфель и портплед, Константин машинально заглянул в папочку с документами, в которую имел обыкновение перед отлётом класть оба паспорта, внутренний и заграничный, и билет. Заглянул и замер. Билеты лежали на месте, а вот паспортов не было.

Константин медленно положил папку и портплед на стол и задумался. Вчера вечером он совершенно точно клал паспорта в кармашек папки. Рядом вертелась Марта, которая, если он уходил с их участка, моментально прибегала к нему. При ней он полностью собрался в путь – действия за месяцы работы тайным гостем были отработаны до автоматизма. А перед сном ещё раз проверил, всё ли на месте. И, тем не менее, ранним утром документов в папке не оказалось.

Мысль тут же заработала с невероятной скоростью. Кому могли понадобиться его паспорта?.. Вопрос, как их украли, Константин себе даже не задавал. Дни стояли очень жаркие, и единственное окно его бытовки, как раз рядом со столом, на котором он – о, верх легкомыслия! – оставил свой портфель, было распахнуто настежь.

Итак, кому мог понадобиться паспорта? И ведь взяли только их. Ничего больше. То есть, и нужны были только они. Не солидный дорогой кожаный портфель целиком, не билеты, не рабочие документы. А лишь паспорта. Взяв которые, кто-то аккуратно вернул папку на место и закрыл замок портфеля. Для чего? Чтобы он не сразу заметил? Что за ерунда?!

Братство прекратило своё существование. Жорка арестован… На этом месте ход его мыслей застопорился. Потому что, по мнению Константина, никто больше вредить ему не мог.

Так ничего и не придумав, в крайне задумчивом настроении он вошёл на кухню Арины. Та как раз снимала со сковороды тончайший кружевной блинчик. Стопка таких же – до невозможности ароматных и румяных – высилась рядом.

- Доброе утро, милый, - отложив лопаточку, которой снимала блинчики со сковороды, потянулась она к нему.

Константин обнял её. Под его руками заструились волосы, которые в это утро она просто собрала в хвост. Он глубоко вздохнул и так и стоял, жалея о том, что нужно уезжать. Хотя… Как же он забыл? Никуда уехать он не может. Паспортов-то нет.

- Ариш, - растерянно усмехнувшись, сказал он, - а у меня паспорта пропали.

- Как – пропали? Оба?!

- Да. Вчера вечером были. А сегодня – уже нет. Я их и билеты положил в портфель, который стоял на столе у окна. Ну, вот кто-то и… - он махнул рукой.

- Та-а-ак, - протянула Арина, - неужели ещё не всё закончилось? Только вот…

- Что?

- Только вот, хоть убей, не могу понять, кому мог помешать или понадобиться твои паспорта.

- А если просто кто-то таким образом пытается меня не пустить…

- Куда? В Испанию? Там-то ты кому дорогу перешёл?

- Не знаю.

- Филиала Братства в Испании не было, - попыталась пошутить Арина.

- Ты уверена? – он сам не знал, отвечает шутя или всерьёз.

- Абсолютно.

- Тогда я вообще ничего не понимаю.

- Ма-а-ма! Ма-а-ам! – Мира кричала традиционно громко. – Тут такое!

- Что?! – дружно вскинулись Арина и Константин и переглянулись встревоженно.

В утренней дачной тишине стало слышно, как Мира бежит по дорожке от дома. Она быстро простучала босыми ступнями по доскам веранды и влетела в кухню.

- Ой, Костя! Доброе утро! – затормозила она на полном ходу и спрятала руки за спиной. Розовое спросонья её личико выразило растерянность. – Ты уже здесь? Ой! – тут же стушевалась она от своей невольной бестактности. – Извини! Я хотела сказать: и ты здесь? Э-э… То есть… прости… я имела в виду, что рада видеть тебя здесь.

- Да ладно, Мир, не заморачивайся, - успокоил её Константин. – Ты нам лучше скажи, что случилось.

- Я… да… конечно… Ничего не случилось, - взяла, наконец, себя в руки Мира и посмотрела на него ясными-ясными глазами. Настолько ясными, что даже ещё не слишком хорошо её знающий Константин понял: врёт. Ну, или, по крайней мере, привирает. А уж Арина и вовсе фыркнула:

- Да ладно притворяться, Мируш. Что-то случилось. Но тебе неудобно при Косте говорить.

- Ага, - покаянно вздохнула Мира и виновато посмотрела на них.

- Так я пойду, вещи в машину отнесу пока, - бодро сообщил им свои намерения Константин и вышел, бурча себе под нос:

– Хотя… Может, я и вовсе никуда не поеду.

Но уже на ступенях крыльца его догнал смеющийся голос Арины:

- Костя! Костенька! Вернись, пожалуйста!

Он резко повернулся и, не сбавляя темпа, распахнул дверь на веранду. Арина хохотала, размахивая двумя паспортами. Константин шагнул к ней, вынул документы из её рук и раскрыл: его, его собственные. Ничего не понимая, он вопросительно уставился на Миру. Та в ответ невинно похлопала ресницами, но промолчала.

- Марта! Мартинка! – зачем-то позвала Арина.

- Я здесь, - басовито откликнулась девочка из соседней комнаты, имеющей отдельный вход с улицы, в которой Арина обустроила ей игровую на случай плохой погоды. Откликнулась, но не вышла.

- Марта, выходи!

- Не выйду.

- Почему? – удивился Константин.

- Вы меня ругать будете.

- За что?

- Это она твои паспорта взяла, - прошептала Мира. И тут же вступилась за сестру:

- Не ругай её, ладно? Они оба совершенно целые. Она в них даже не нарисовала ничего.

- Да не буду я её ругать, - Константину было смешно и очень любопытно, для чего Марте понадобились его паспорта. В том, что она их взяла не просто из озорства, он не сомневался. Не тот человек. Он так и подумал про неё: не ребёнок, не девочка, а человек.

Дверь игровой приотворилась и в образовавшуюся щель стал виден один глаз Марты. Смотрел он виновато и даже не моргал.

- Точно не будешь? – спросила она.

- Ругать? Точно. Честное слово. – Пообещал Константин, изо всех сил стараясь не рассмеяться в голос. – Марта, выходи. Я умру от любопытства, если ты сейчас же мне не объяснишь, для чего паспорта взяла.

- Чтобы узнать, женатый ты или нет, - выпалила Марта и снова прикрыла дверь. Но пыхтела за ней так интенсивно, что слышно было даже на веранде.

Арина и Константин вновь недоуменно переглянулись. Мира вздохнула и объяснила:

- Она вчера слышала, как баба Рита с тётей Таней обсуждали, что ты, Костя, наверняка женат. Потому что, по их мнению, такие мужчины никак не могут быть холостыми.