- "Она прекрасна, словно ночь". Уверен, что поэт имел в виду именно вас, Памела, когда писал эти строки.

Она улыбнулась, и на мгновение выражение ее лица смягчилось.

- Благодарю вас.

- Это колье немыслимой красоты.

- Целая сотня великолепных камней, - ответила Памела, дотрагиваясь до украшения, достойного королевы.

Теперь стало ясно, почему Адам пожертвовал изумрудами кузины!

- Прадедушка привозил камни со всего света, а потом, когда их набралось достаточно, заказал это колье.

- Изумительно, - пробормотал Адам.

- Да, оно просто великолепно. - Я улыбнулась Памеле. - Никогда не видела ничего подобного... Но наверное, вам не очень уютно в нем, Памела.

Она холодно посмотрела на меня - ее длинная шея как будто еще немного вытянулась.

- Однако драгоценности и существуют для того, чтобы их носить.

- Да, конечно, - вежливо согласилась я.

Мне пришло в голову, что Памела выставила напоказ свое богатство специально для того, чтобы побудить Фредди сделать ей предложение.

Этот вечер стал для меня настоящим кошмаром. Я говорила то, что должна была говорить, при этом постоянно думая об одном... Ужин сервировали в роскошном зале, видеть который прежде мне не приходилось. Его потолок украшало панно с изображением пасторальных сцен... Огромные фламандские гобелены висели на стенах. Профессор упомянул, что его предки сделали состояние на торговле что ж, в зале было более чем достаточно свидетельств того, что дела их шли действительно успешно.

Огромный стол сверкал от хрусталя, серебра и тонкого фарфора. Памела заняла место на одном его конце, профессор - на другом. Они сидели на высоких троноподобных стульях, а по бокам стояли такие же, только чуть поменьше. На столе не было гостевых карточек, и я обрадовалась, когда профессор пригласил меня сесть рядом. Фредди расположился по одну сторону от Памелы, Ларри - по другую. Остальные гости расселись кому куда хотелось.

Затем начали входить слуги с подносами, уставленными различными яствами. Позднее я не могла вспомнить, что именно ела, однако могу с уверенностью сказать, что блюда сменяли одно другое на протяжении трех часов. Поэтому когда мы дошли, наконец, до последнего, я побоялась, что мое платье лопнет по швам.

- И как тебе это после моей готовки? - спросил Адам.

Этот вопрос вызвал в памяти атмосферу удивительной интимности, царившей в домике на Риджент-стрит. Адам всегда сам готовил завтрак и подавал его мне в постель, в то время как я лежала, пресыщенная любовью, на смятых и еще теплых простынях. Ох, отчего жизнь не может быть такой всегда, с горечью подумала я.

Должно быть, губы мои задрожали, потому что Адам прошептал:

- Ну хоть чуточку веры.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Только то, что сегодня тебе следует радоваться жизни.., и не смотреть на меня так, словно я опустил в карман серебряную вилку.

- А ты это сделал?

- Конечно нет, - усмехнулся он. - И драгоценности с шеи Памелы тоже срывать не собираюсь.

Означало ли это, что он планировал украсть их позже, когда все будут отдыхать? У меня не было возможности спросить его об этом.

После ужина Памела организовала маленький концерт. Без сомнения, он был устроен для того, чтобы перед танцами дать возможность гостям переварить пищу. Сидя в бело-золотом кресле, я никак не могла сосредоточиться на звуках, издаваемых флейтой и фортепьяно, хотя была уверена, что никогда раньше Шопена и Дебюсси не исполняли столь проникновенно.

Моя соседка шепнула мне, что музыкантов специально на этот вечер пригласили из Лондона. Было видно, что на расходы Памела не поскупилась. Несколько раз я украдкой смотрела на нее, удивляясь тому, что она отдала свое сердце человеку, встреченному на борту парохода. Человеку эгоистичному и явно не способному хранить верность своей избраннице. Однако в следующий момент я упрекнула себя в лицемерии и напомнила себе, что вряд ли имею право судить кого-либо в делах, касающихся чувств.

После концерта начались танцы. Точно так же, как и на борту "Лучании", в объятиях Адама я позабыла обо всем. Для меня не существовало ничего, кроме его чарующего взгляда и нежных рук. Он, несомненно, чувствовал себя здесь в своей тарелке, и его состояние передалось мне.

Когда меня пригласил Ларри, первым моим порывом было отказать ему - мне не хотелось терять Адама из виду даже на один танец. Но я не смогла обидеть славного малого.

- А мне следует пригласить нашу хозяйку, - заметил Адам, прекрасно понявший причину моего колебания.

Муж откровенно смеялся надо мной, но тем не менее я была рада, что он танцевал неподалеку от меня.

- Прелестный вечер, - сказала я. Ларри, прикасавшийся ко мне так, будто я была хрупким созданием, требующим невероятно бережного обращения, кивнул. Его голубые глаза намеренно не встречались с моими.

- Как поживает кобылка - та, что вы на днях мне показывали?

- Сегодня днем у нее родился прекрасный жеребенок. - Ларри оживился.

- Как здорово!

Я улыбнулась ему, не забыв, однако, взглянуть в ту сторону, где кружились в вальсе Адам и хозяйка вечера. Когда танец кончился, перед нами возник Фредди, не преминувший окинуть меня похотливым взглядом.

- Я все ждал, когда ваш собственник-супруг освободит вас. Спасибо, Ларри, за то, что умыкнул леди. Теперь моя очередь. - Фредди галантно поклонился. Если вы, конечно, окажете мне честь потанцевать со мной.

Ларри с мрачным видом посмотрел на молодого человека, но тем не менее оставил нас. Я метнула взгляд в сторону Адама и увидела, что он по-прежнему с Памелой. Они стояли около столика с напитками, держа в руках бокалы с шампанским.

- Ничего, - рассмеялся Фредди. - Жене вовсе не обязательно находиться возле мужа постоянно. А Памелы вам бояться не стоит. Она определенно не во вкусе Адама.

- Но в вашем?

- Любая красивая женщина в моем вкусе.

- Но совершенно очевидно, что именно вам она отдает предпочтение, заметила я.

Он равнодушно пожал плечами и мне внезапно захотелось умолять его не причинять ей боли. Конечно, это было бы глупостью с моей стороны. Я никогда не нравилась Памеле, так что она безусловно возмутилась бы моему вмешательству. Я вспомнила сцену, разыгравшуюся между Фредди и Ларри на борту парохода. Тогда мне показалось, что Ларри попросил его не обижать сестру.

- Памела, несомненно, женщина выдающаяся, - сказал мой партнер. - Но ей определенно недостает той феерической красоты, которая присуща одной моей знакомой. Когда я увидел вас на "Лучании", то почувствовал глубокое сожаление. Ну надо же было нам встретиться так поздно!

Томное выражение его лица вызвало у меня только смех. Я знала, что Фредди принадлежит к тем людям, которых всегда привлекает то, что им недоступно. Если он женится на Памеле, то никогда не будет удовлетворен ею или тем, что она может ему дать. Ему всегда будет хотеться большего. И даже теперь, флиртуя со мной, он оценивающе рассматривал других дам.

Я была рада, когда музыка кончилась и он подвел меня к Адаму. Памела куда-то исчезла, и теперь мой муж разговаривал с профессором Линвудом.

- Как думаете, Шарлотта, сумеете вынести один медленный танец со стариком? - спросил меня тот.

- О, с удовольствием потанцую с вами. Большую часть вечера профессор пребывал в задумчивости, и даже за ужином я не смогла развеселить его. У меня возникло чувство, что он предпочел бы оказаться сейчас не в этом зеркальном зале, а в старой и маленькой лаборатории. Вряд ли ему нравилась атмосфера праздника даже в молодые годы. Ни на одной из фотографий профессор не был запечатлен с девушкой. Должно быть, даже во время учебы в Оксфорде, большую часть времени он посвящал не светской жизни, а науке.

Профессор Линвуд не был хорошим танцором, движения его были заученными, но я все равно получила удовольствие от общения с ним. Когда музыка смолкла, мы оказались перед дверью, выходящей на террасу, и не успела я поблагодарить его за танец, как он подвел меня к балюстраде, стоя у которой можно было насладиться прекрасным видом.

- Какая великолепная панорама открывается отсюда! Можно увидеть даже лунную дорожку на воде. И прислушайтесь - слышно, как волны бьются о скалы.

- Да, и сейчас этот шум наводит тоску. Будто море ищет что-то, что не может найти, - сказала я. - Пожалуй, я предпочла бы тихую реку Делавер. Мы с отцом любим ходить на верфь и смотреть на корабли.

- Вы скучаете по нему, да?

- Да.

- А когда думаете возвращаться в Штаты? Или собираетесь продлить медовый месяц и попутешествовать по Британским островам?

Его вопрос вновь возбудили во мне чувство тревоги.

- Я хочу скорее вернуться домой. Он кивнул.

- А где вы с Адамом будете жить?

- Не знаю... Пока наши планы неопределенны. Я вдруг подумала о том, что Адам давно не попадался мне на глаза.

- Давайте пойдем к гостям, профессор. Мой муж, наверное, ищет меня.

- Да, конечно. Вы не должны позволять старику завладевать вашим вниманием.

- Дело совсем не в этом. Мне нравится здесь, с вами, но... - Я запнулась.

- Пожалуй, я уже достаточно повеселился, - сказал профессор. Отправлюсь-ка я к себе в кабинет, дам возможность молодежи самой управляться.

- Спасибо за танец.., и за беседу.

- И вам спасибо.

Профессор направился к выходу, и мне показалось, что он выглядит усталым и озабоченным. Я снова оглядела зал, но так и не увидела Адама. В холле несколько гостей смеясь пили шампанское, но мужа не было и среди них. Куда же он делся?

Я приподняла подол платья и спустилась по лестнице, после чего, как могла незаметнее, прошла по парадным комнатам дома. Несколько раз со мной заговаривали гости, но я старалась побыстрее от них избавиться и продолжала поиски.

Наконец я дошла до южного крыла, где жили хозяева. Мое внимание привлекла приоткрытая дверь, ведущая в кабинет Александра Линвуда.

Я вежливо постучалась, намереваясь спросить профессора, не видел ли он Адама. Но тот не отозвался, поэтому я вошла в комнату.

Сначала я заметила только то, что в кресле за столом никого нет. Потом взгляд мой скользнул вниз, и я увидела профессора распростертым на полу. Вскрикнув, я метнулась к нему. Глаза пожилого человека закатились, были видны только белки. По всему полу валялись чертежи, забрызганные кровью. Должно быть, он вошел в кабинет, когда кто-то рылся в его бумагах!

Теперь-то я поняла, что Адаму нужны были вовсе не драгоценности!

На мой неистовый звонок прибежал Уинстон.

- Профессору плохо, позовите врача!

Я и представить не могла, что этот толстяк способен так быстро двигаться. Он мгновенно нашел врача среди гостей и вернулся с доктором Бенедиктом, выглядевшим так, словно смерти и болезни, свидетелем которых он был, наложили на него неизгладимый отпечаток.

Осмотрев профессора, он велел Уинстону перенести пострадавшего в спальню. Все было проделано так быстро и бесшумно, что никто из веселящихся гостей не узнал о совершенном нападении.

Я осталась, надеясь узнать окончательный диагноз. У меня не было сомнений в том, что профессор умирает. Убийство! Это слово вселило в меня ужас. Музыка и смех, доносившиеся из северного крыла дома, только подчеркивали трагичность произошедшего. Наконец доктор Бенедикт вышел в коридор.

- Он...

Мудрый врач понял, что хотели, но не могли произнести мои губы.

- Умер? - Доктор Бенедикт покачал головой. - Нет. Но состояние его тяжелое: сильное сотрясение мозга. Должно быть, он упал и ударился головой. Шампанское, наверное.

Но я-то знала, что это не правда, потому что была с ним до того, как он извинился и ушел в кабинет. И выпил профессор совсем немного. Интересно, видел ли он нападавшего или же его ударили сзади? Если первое, то, очнувшись, может оказаться еще в большей опасности.

Доктор Бенедикт позвал в маленькую гостиную Памелу и Ларри, чтобы сообщить им о случившемся. С ними пришли мой муж и Фредди.

- Что произошло? - с тревогой спросил Адам, увидев, кровь на моем платье. - Ты поранилась?

Все-таки он был непревзойденным артистом. Я бросила на него такой взгляд, что он окаменел. "Я все знаю!" - эти невысказанные слова были подобны занесенному мечу. Мне захотелось ударить Адама, но я не двинулась с места, просто сидела и слушала, что говорил врач.

- Сотрясение мозга... Если в течение суток к нему вернется сознание, то, вероятно, он выкарабкается. Если же нет... - Доктор Бенедикт пожал плечами.

Памела зарыдала и уткнулась лицом в плечо Фредди.

- Бедный дядя... Мой вечер, мой прекрасный вечер испорчен.

- Но ведь он не умирает, правда? - запинаясь, спросил Ларри, выглядевший как напуганный маленький мальчик. - Я не справлюсь со всем этим. Не могу взять на себя такую ответственность, совершенно не гожусь... Я пытался, но... - Он закусил губу.