— Даже не рассчитывай, что мы уйдём отсюда с пустыми руками, — без намёка на волнение или неуверенность проговорил Леонид. — Ты что же думаешь, мы ехали через пол-Москвы только для того, чтобы узреть твой небесный лик?

— Меня не касается, зачем вы сюда ехали, но ещё две минуты, и вы пожалеете, что заявились сюда без приглашения! — с вызовом произнесла она и протянула руку к стоящему на тумбочке телефону, явно давая понять, что не шутит.

— На твоём месте я бы не стал этого делать, — спокойно проговорил Леонид.

— Это ещё почему? — уверенность Тополя сбила Лидию с толку, и, решив, что привести свою угрозу в действие она успеет всегда, Загорская выжидающе замерла, а её карие, с поволокой глаза превратились в две настороженные узкие щёлочки.

— Лидочка, любовь моя, — с издёвкой протянул Тополь, — ну, нельзя же быть настолько наивной! Неужели ты и вправду рассчитываешь на то, что милицию больше заинтересуют поздние законопослушные гости пенсионерки, к слову сказать, не совершившие ничего предосудительного, чем наезд на человека, совершённый чуть больше месяца назад водителем, спешно покинувшим место происшествия и не оказавшим пострадавшему даже элементарной медицинской помощи?

— Ничего не выйдет! — сквозь зубы процедила Загорская. — У тебя нет ни одного свидетеля… — неожиданно она осеклась, перевела взгляд на Семёна, и в её глазах промелькнуло беспокойство.

— Что же ты замолчала, Лидочка? — вкрадчиво произнёс Тополь, и его синие глаза мягко засияли. — Неужели тебе больше нечего сказать? Жаль.

— Тебя там не было, — она ткнула пальцем в Семёна.

— Меня — нет, — парень обаятельно улыбнулся. — А вот двое моих друзей…

— Какое счастливое совпадение! — зло бросила Лидия. — И конечно же, они не только всё видели своими глазами, но и как люди чрезвычайно наблюдательные, запомнили марку машины и её номер. Я правильно вас поняла? — она поджала губы и поочерёдно посмотрела на мужчин.

— В самую точку, — масляно улыбнулся Леонид.

— И сколько вы рассчитываете с меня стрясти? — изломавшись, губы Лидии сложились в кривую, неправильную восьмёрку. — Думаю, ста баксов на двоих вам должно хватить с головой.

— Мадам, жадность — не лучшее человеческое качество, — ухмыльнулся Леонид. — Нехорошо обижать людей, совершивших ради вас такой утомительный путь, жалкой подачкой.

— Вот что я вам скажу, — Лидия с достоинством распрямила плечи. — Или берите то, что вам предлагают, и катитесь отсюда вон, или убирайтесь, но с пустыми руками. Третьего варианта не будет.

— Ошибаешься, милая! — резко произнес Тополь. — Ты забыла ещё об одном.

— Да? И каком же?

— Я остаюсь здесь.

— Здесь?! На правах кого, интересно?!

— Пока — на правах пострадавшего, желающего поправить своё пошатнувшееся драгоценное здоровье, а там будет видно.

— Ты сошёл с ума? — округлив глаза, хрипло выдавила Лидия.

— Нет, я только начал процесс вхождения в него.

— Но я не хочу тебя видеть!

— Это твои проблемы, и не стоит перекладывать их на мои плечи, — небрежно отозвался Леонид и, скинув ботинки, с удовольствием перелез в домашние тапочки.

* * *

— Здравствуйте, Надежда Фёдоровна, — Ирина несмело перешагнула порог квартиры, и её сердце забилось часто и тревожно. — Извините, что я без приглашения.

— Ты? Вот уж кого не ждала… — удивилась Надежда. — Какими судьбами? — указав на ящик под вешалкой, где хранились тапочки, она с интересом всмотрелась в узкое, худое личико девушки.

За последние несколько месяцев они виделись всего дважды, да и то совершенно случайно, в очереди продуктового магазина.

Первый раз, практически сразу после того, как у Ирины произошёл разрыв с Семёном, видимо, не зная, как себя вести и очень нервничая, девушка несла какую-то околесицу про электронную игрушку размером с ладонь со странным названием «Тамагочи». Дурацкая коробочка постоянно пищала, Ирина то и дело жала на какие-то кнопки, зачем-то рассказала о странном кладбище для таких игрушек, расположенном не то в Будапеште, не то в Бухаресте, и вообще вела себя крайне неестественно.

В чём заключалась суть игры, Надежда тогда так и не поняла, да и, признаться, не особенно старалась в это вникнуть. Пустой разговор тяготил обеих, они с нетерпением ожидали момента, когда же наконец подойдёт очередь, и вздохнули свободно только тогда, когда, получив покупку, Ирина извинилась и под предлогом нехватки времени спешно ретировалась к следующему прилавку.

Когда они пересеклись во второй раз, Ирина сделала вид, что не заметила матери Семёна. Рассеянно поглядывая по сторонам и тщательно изучая некоторые ценники, Ира совершила хитрый маневр и обошла хвост очереди таким образом, чтобы не столкнуться с Надеждой Фёдоровной. Сначала подобное поведение возмутило Надежду до глубины души, но потом она подумала, что в общем-то говорить им особенно не о чем и действительно лучше просто разминуться, «случайно» не заметив друг друга, чем стоять и вымучивать из себя какие-то ненужные слова, натянуто улыбаться и ждать с нетерпением того момента, когда можно будет уйти под каким-нибудь благовидным предлогом.

Особенной теплоты к Ирине Надежда не чувствовала никогда. Даже в тот момент, когда у Семёна был роман с этой странной рыжей девочкой, она смотрела на неё как на своего рода инородную вещь, появившуюся в их доме лишь на время. Нельзя сказать, чтобы Ира чем-то раздражала свою потенциальную свекровь, вовсе нет, просто Надежда не питала к ней никаких чувств, предпочитая сохранять нейтралитет и не обострять отношений с сыном.

В том, что эта рыжая фитюлина никогда не станет женой её мальчика, Надежда не сомневалась ни на грамм, хотя со стороны прекрасно видела, как глупая девочка, буквально выворачиваясь наизнанку, пыталась внушить Семёну, что лучшего варианта, чем она, ему не отыскать вовеки. Поэтому, когда между сыном и этой девицей произошел разрыв, она не испытала особой грусти.

Удивлённо поглядывая на девушку, свалившуюся как снег на голову, Надежда пыталась угадать, что могло привести её в их дом снова, но ничего дельного ей голову не приходило.

Выведывать о Семёне у неё, его матери, просто нелепо, потому что она не скажет ничего, что могло бы хоть как-то навредить её сыночку. Жаловаться на жизнь несостоявшейся свекрови тоже глупо, потому что симпатии матери при любом раскладе, естественно, будут на стороне сына, а значит, эта причина тоже отпадает. На простой светский визит появление этой рыжей тоже не тянет, особенно после того, как она мышью прошмыгнула мимо Надежды в продуктовом. Но что ж тогда привело Ирину в их дом?

Надежда решила не забивать себе голову всякими глупостями. Если эта рыжая нахалка набралась смелости и заявилась без приглашения, пусть она и объясняется.

— Надежда Фёдоровна, мне очень нужно с вами поговорить.

От Надежды не ускользнуло, что, произнося эти слова, Ира напряглась, будто прислушиваясь, нет ли в доме кого-нибудь ещё. Возможно, она приписывала этой пигалице сообразительность, которой вовсе не было, но, проследив за её взглядом, Надежда поразилась, насколько быстро та оценила ситуацию. Тапочки Семёна, стоявшие в прихожей, ясно говорили о том, что их хозяин отсутствует, и по едва заметной улыбке, скользнувшей по губам Иры, Надежда поняла, что это обстоятельство отнюдь не огорчило нежданную гостью.

— Наверное, вы удивлены моим появлением, но не стоит беспокоиться, я вас надолго не задержу, — Ирина сделала паузу, будто рассчитывая на то, что Надежда начнёт уверять, насколько она рада её видеть, но та молчала. — Возможно, мои слова покажутся вам полной дикостью и бредом, даже не возможно, а скорее всего так и будет, но играть в молчанку я больше не намерена. — Пытаясь собраться с мыслями, Ирина глубоко вздохнула и, опустившись на табуретку, взглянула женщине в глаза.

— Я что-то никак не пойму, чего ты хочешь, — недовольно нахмурилась Надежда.

— Если бы наши отношения с Семёном сложились как-то по-другому, возможно, вы никогда бы так и не узнали всей правды, но… Я знаю, то, что я сейчас вам расскажу, будет для вас шоком, но в конце концов в том, что происходит, он виноват сам.

— Что ты ходишь вокруг да около? — не выдержала Надежда. — Если тебе есть что сказать, говори, не тяни, а если нет — нечего тут из себя корчить умирающего лебедя!

— Хорошо, я могу и короче, — сдвинув брови, Ирина решительно выдохнула. — Перед самым Новым годом Семён оказался замешанным в неприятную историю с наркотиками, помните?

— И что? — лицо Надежды моментально превратилось в непроницаемую маску.

— Тогда милиция в подвале появилась не случайно…

— Значит, это всё-таки твоих рук дело? — в голосе Надежды послышалась угроза, и она зло взглянула на посетительницу. — Я так и знала, что без тебя тут не обошлось. И после этого у тебя хватает наглости переступать порог нашего дома?! А ну, пошла вон отсюда!

— Никуда я не пойду! — полыхнула глазами Ирина. — Придётся вам выслушать всё до конца!

— Я не желаю больше слышать ни единого слова!

— И всё же придётся! — Ирина воинственно вздёрнула подбородок.

— Да как ты могла опуститься до такой грязи?!

— А мне и опускаться не пришлось! Вы думаете, ваш Семён — белый и пушистый, да?! Ну, так знайте, что он уже два года приторговывает наркотиками, и та дурь, которую нашли в его гитаре, — доза, за которой в тот вечер к нему должны были прийти покупатели! — Ирина мстительно улыбнулась. — Да! Я об этом знала! И не стоит на меня так смотреть, не ровен час, дырку просверлите!

— И как у тебя только язык поворачивается такое говорить?! — с негодованием воскликнула Надежда. — Да таких, как мой Семён, больше и на свете нет!

— Ещё скажите, что ваш Сёма — ангел! — едко усмехнулась Ира.

— И скажу! — убеждённо ответила Надежда. — Таких, как Сёмушка, ещё поискать надо, он не чета тебе, нахалке и лгунье! Да как ты смеешь наговаривать на моего мальчика?! Я не верю ни единому твоему слову, слышишь?! — громко выкрикнула она и сделала шаг вперед, давая понять, что визит Ирины окончен.

Но девушка, не обращая внимания на её гнев и красноречивые взгляды, даже и не думала подниматься.

— Верить или не верить — дело ваше, — она демонстративно передёрнула плечами. — Собственно, я не очень-то и рассчитывала, что вы проникнитесь доверием к моим словам. Вы же всю жизнь тряслись над своим сыночком, как над хрустальной вазой, а он гадил вам на голову! Да вы же слепая! Слепая, как последняя кротиха, только та ничего не видит, потому что не может, а вы — потому что не хотите!

— Прекрати поливать моего сына грязью! — не сдержавшись, Надежда с силой ударила ладонью по столу. — Убирайся отсюда сейчас же и не попадайся мне больше на глаза, дрянь паршивая!

— Может, я и дрянь, но не большая, чем ваш Семён! — Ирина встала. — А хотите, я прямо сейчас ткну вас носом в его тайник с наркотиками?!

— Что-о-о?! — лицо Надежды побагровело, а веко правого глаза нервно задёргалось. — Что ты сказала?!

— Что слышали! — Ирина сжала кулачки. — У вас все в дерьме, один Семён в белом фраке! А вы хоть раз удосужились открыть его пианино?!

Не дожидаясь, пока Надежда сообразит, в чём дело, и боясь, что её голословные утверждения не произведут должного впечатления, Ирина метнулась в комнату Семёна и в одно мгновение оказалась около инструмента. Опустившись на колени, она приподняла тяжёлую перегородку, расположенную над педалями, полированная чёрная крышка приоткрылась, и перед глазами изумлённой донельзя Надежды появилось внутреннее отделение, заполненное многолетним слоем пыли, уже давно превратившейся в тугую, застарелую бахрому.

— Господи, какая грязь! — оторопела Надежда. — Мне и в голову не могло прийти, что эта штуковина каким-то образом открывается! Подожди-ка, а это что такое? — подойдя к тайнику вплотную, она наклонилась и дотронулась рукой до одного из крохотных пакетиков, крест накрест прикреплённых к деревянной панели скотчем.

— Догадаетесь сами, или подсказать?! — Ирина поднялась с пола и бросила на женщину неприязненный взгляд.

— Но это ведь не… — губы Надежды задрожали. — Нет, такого просто не может быть…

— Конечно, это я их сюда наклеила. Только что. Вы разве не заметили? — съязвила Ира. — Собственно, мне наплевать, выльете ли вы на голову вашему сынулечке ведро помоев или сделаете вид, что ничего не произошло, это ваша жизнь. Но я довольна, что смогла расквитаться с вами обоими. С сегодняшнего дня, как бы вы ни старались, Семён перестанет быть для вас безгрешной иконой, а значит, вся ваша жизнь, хотите вы этого или нет, пойдёт коту под хвост. А теперь будьте счастливы… если, конечно, сможете, — с нажимом бросила она и, не прощаясь, торопливо выскользнула из ненавистной квартиры.