Джин Юинг - Иллюзия

– Теперь вы в безопасности.

Фрэнсис пересекла комнату. Что за этим последует? И что с ним происходит?

Он прислонил голову к двери и на мгновение закрыл лицо руками. Затем взмахнул рукой, и грифон на его кольце злобно взглянул на нее. Она не поняла этого жеста. Приказ или просьба? Лорд Риво улыбнулся ей улыбкой завзятого сердцееда.

– По крайней мере были бы в безопасности, если бы не находились в одной комнате с безумцем.

На каминной доске стояли несколько зажженных свечей, а остальная часть комнаты была погружена в полумрак. Фрэнсис взяла один подсвечник, подошла к кровати и откинула покрывало. Теперь, когда настал решающий момент, уверенность и спокойствие покинули ее. Какой прок от ее обучения, когда имеешь дело с подобным человеком? Ее готовили к чувственности, а не к насилию. Дрожа от праведного гнева, который, как она надеялась, будет поддерживать ее во время изнасилования, она взглянула маркизу в лицо.

– Тогда идите сюда, милорд! Идите сюда и берите меня силой!

Лорд Риво стоял неподвижно, прислонившись к двери. Он был в одной рубашке. Пока они пробирались сквозь толпу, его рубашка порвалась и распахнулась, открыв сильную шею и темную отметину – нежное клеймо, – которую Фрэнсис оставила на его груди. Свеча отбрасывала колеблющиеся тени в ямках у основания шеи и под скулами. Черты его лица застыли под водопадом темных волос, глаза горели, словно угли. Маркиз, определенно, был не в себе.

– Проклятие! – Он смотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы. – Вряд ли я сейчас на что-нибудь годен.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, дорогая мисс Вудард, что я не буду, как вы изволили выразиться, брать вас силой.

– Тогда зачем вы выбрали меня и притащили сюда?

– Полагаете, я мог оставить вас одну с этой толпой? Все женщины, приехавшие в этот дом, шлюхи. Что, черт побери, вы думаете, должно было случиться с вами? Боже милосердный, если вас страшит насилие со стороны одного мужчины, то что вы скажете о двадцати?

Он закрыл глаза и прижал ладони к обшивке двери. Его била дрожь. Фрэнсис смотрела на него, и ужасная мысль родилась в ее голове. «Молоко, – сказал он, уткнувшись головой в пятнистый коровий бок, – универсальное лекарство». Она вспомнила прикосновение его сухих и горячих губ.

Мысль эта показалась ей настолько невероятной, что Фрэнсис попыталась отбросить ее. Однако смутная догадка постепенно перерастала в уверенность. Весь вечер она ощущала витающую в воздухе угрозу. Теперь ей было ясно, что и Риво предвидел возможную опасность. «Как вы думаете, будет ли сегодня ночью гроза?» Но такого он не мог предположить. Собрав все свое мужество, она подошла к нему и поставила свечу на столик у двери.

– В чем дело? Вы больны? Или на вас наложено проклятие? Вы продали за меня свою душу, милорд?

Темные глаза открылись.

– Проклятие? Вне всякого сомнения, я проклят. Приговорен гореть в огне, пока ужасные грехи, совершенные мной во время земной жизни, не станут золой и не извергнутся из меня.

Он протянул руку к свече. Его гладкая кожа заблестела, когда он поднес руку к пламени. Фрэнсис отдернула свечу, но его тонкие пальцы повелительно сомкнулись на ее запястье. Пламя погасло. Она подчинилась его руке, сосредоточив свое внимание на исходящей из его ладони энергии. Она ощущала ее лихорадочную и неуправляемую силу, и пугающие предположения окончательно превратились в уверенность.

Такое она уже видела в Индии: расширенные зрачки, попытки сохранить контроль над своим телом. Это были эксперименты на рабах во дворце махараджи и несчастный случай с ребенком в деревне. Тогда смерть наступила всего через пятнадцать минут, и рабы неистовствовали, бросаясь с кулаками на воображаемых демонов. Теперь же не было никаких внешних проявлений, никаких прогрессирующих симптомов, только невообразимые мучения, доводящие человека до безумия и заставляющие его желать смерти.

– Милорд, – сказала она, заставляя свой голос звучать ровно, – я знаю, что происходит.

Маркиз отпустил ее руку и опять прислонился к двери. Лихорадочным взглядом он смотрел на пламя стоящих на камине свечей.

– Скажите, прекрасные девы, подобные вам, попадают в рай?

Фрэнсис поставила подсвечник и протянула руку, чтобы коснуться его лба. Кожа его была сухой, как пустыня во время зноя. Его сжигала лихорадка. А она еще дала ему пощечину!

– Возможно, боль от сжигающего вас пламени будет достаточным искуплением, чтобы сменить ад на рай?

Он с усмешкой взглянул на Фрэнсис и провел рукой по ее щеке, откровенно флиртуя с ней. И как ему это удается? Она видела, болезнь поглощает его, как песчаная буря.

– Я думал, что рай – это вы.

Она взглянула ему прямо в глаза.

– Прекратите! Вам нужно думать не о флирте, лорд Риво, а скорее о смерти.

В его темных глазах светилась ирония. Сжав пальцы Фрэнсис, он направился к кровати, таща девушку за собой. Это далось ему с явным трудом.

– Нелепый конец. Вне всякого сомнения, я заслужил его своим развратным поведением.

– У вас уже началась лихорадка. За ней последует кома, а потом смерть. Возможно, вы и развратны, милорд, но никак уж не глупы.

Он отпустил ее руку, сел на кровать и прислонился к передней спинке.

– Но у меня извращенное чувство юмора.

– Вы хотите сказать, что это чья-то шутка?

– Смею вас заверить, не моя. – В его усмешке сквозила бравада. – Несмотря на мои дурные манеры, сегодня ночью я старался быть начеку. Вместо этого меня, кажется, полностью переиграли.

– Вы играете в какую-то игру? Зачем?

– Ради развлечения, разумеется. Разве вы никогда не играли в игры? Мне казалось, что у нас с вами неплохо получается.

Она почувствовала опасность.

– В некоторые играла, но не в такие. Вас отравили. Давно вы догадались?

Взгляд его был несфокусирован, зрачки глаз поглотили всю радужную оболочку.

– Наверное, уже несколько часов. После всего лишь одной бутылки вина у меня все поплыло перед глазами, а маленькие чертенята вцепились мне в спину. Приступы накатывали волнами. Всего лишь мгновение назад комната была пустой, а теперь я могу видеть сгрудившихся в углу чудовищ. Если бы у меня был меч, я бы изрубил занавески. Я выпил молоко, как только представилась такая возможность – разве оно не является лекарством?

– Вас отравили белладонной или беленой. Белена, наверное, уже убила бы вас. Молоко не является универсальным противоядием. Оно бесполезно при отравлении этими растениями.

– Я это понял, когда выпил его, – ухмыльнулся он. – Ненавижу молоко. Кроме того, я ел соль. За то время, что прошло между прогулкой по дому Доннингтона и требованием его галстука, я несколько раз выходил на улицу. Каждый раз, когда содержимое моего желудка извергалось наружу, мне становилось легче, но от моего ужина ничего не осталось. Думаете, я выживу?

Как он мог так легкомысленно об этом говорить?

– Если вы заслуживаете этого, – ответила она. Найджел рассмеялся, как будто услышал забавную шутку.

– О Боже! Неужели вам мало того, что кто-то отравил меня, и вы вдобавок еще пытаетесь обвинить меня в недостойном поведении? – Он откинулся на подушки и раскинул руки. – Белладонна?

– Atropo belladonna.

– Ага. Названа в честь Атропос, старшей из трех Парок, которая обрезает нить судьбы. – Он старался сохранить спокойствие, но Фрэнсис чувствовала его отчаяние. – Интересно, черт возьми, как они это устроили? Похоже, больше никого не лихорадит, и никто не испытывает таких мучений.

Его глаза закрылись. Фрэнсис обеими руками потрясла его за плечи.

– Вы не должны спать!

– «Посредством сна мы снимаем сердечную боль и последствия тысячи естественных ударов, которые испытывает плоть». Вы должны позволить мне сжечь себя.

– Чтобы боль не давала вам впасть в забытье? Боли будет достаточно. Позвольте мне послать за помощью. Бетти Палмер ваш друг.

Он неистово взмахнул руками.

– Нет! Никто не должен знать об этом! Даже Бетти. Если я умру, это не будет иметь никакого значения, но если я останусь жив, то хочу посмотреть, кого удивит мое спасение.

– Тогда говорите со мной, – сказала она. – Рассказывайте все, что хотите, только не молчите.

– О чем вам рассказать?

– Начните хотя бы с того, зачем вы обыскивали весь дом. Искали любовные письма? Или долговые расписки?

Его глаза превратились в узкие щелочки.

– Вы чрезвычайно наблюдательны.

– Женская половина дворца махараджи – рассадник интриг, милорд. Существует много способов спрятать тайное послание, но ни одного, о котором нельзя было бы догадаться. А ваши поиски были настолько очевидными, что насторожили бы даже пунка валла.

– Кого? – удивился он.

– Мальчика, который сидит за ширмой и дергает за веревки, приводя в движение опахала во дворце.

– Тогда следует отдать должное вашей наблюдательности. А сейчас вы сидите у моей постели, как священник, совершающий последний обряд. По крайней мере будет хотя бы один свидетель того, как я отправлюсь в царство Аида.

– Я весь вечер наблюдала за вами. – Фрэнсис услышала отчаяние в собственном голосе. – Полагаю, у меня была на это причина. У вас ведь какие-то серьезные разногласия с лордом Доннингтоном, а не просто глупое пари?

– Думаете, я могу вам признаться? О Боже, я не могу здесь лежать просто так!

Усилием воли он заставил себя подняться с кровати и заметался по комнате, как тигр в клетке, гибкий, грациозный, неистовый. Затем внезапно остановился и прижался спиной к стене. Некоторое время слышалось лишь его бурное неровное дыхание. Глаза его были закрыты.

– Расскажите мне об Индии. – Это был почти приказ.

– Вы хотели бы знать, как английская девушка стала наложницей махараджи? Все очень просто. Моего отца убили, а меня захватили в плен и продали. Мне еще повезло. Меня купил необыкновенно богатый и могущественный правитель, и меня содержали в роскоши.

– А потом вы убежали?

– Да, – ответила Фрэнсис. – А задолго до этого я ходила в школу в Эссексе. Все было очень обыкновенно и скучно.

Риво не показал вида, что заметил, как искусно она сменила тему.

– Тем не менее вам известно о белене и действии, которое оказывает белладонна. Вы знаете латинские названия растений.

– У меня масса редких достоинств.

И еще раз он нашел в себе силы улыбнуться. Фрэнсис была поражена его мужеством. Кем бы ни был лорд Риво, но ему нельзя было отказать в бесстрашии.

– Часть из которых вы унаследовали от отца, когда приехали к нему в Бенгалию. Он был ботаником, одержимым страстью к исследованиям, и, когда ваша мать умерла, он взял вас с собой. Когда вы забрались на кишевшее бандитами плоскогорье, он погиб в стычке с ними. Вас взяли во дворец местного махараджи. Ваше возвращение в Калькутту четыре года спустя произвело настоящую сенсацию, отголоски которой докатились и до Лондона. Когда вы прибыли в Англию без гроша в кармане, то обнаружили, что тут о вас уже ходят чудовищные рассказы.

Фрэнсис почувствовала, что ее охватывает паника, и резко отвернулась.

– Откуда вы так много обо мне знаете?

– Боже мой, – сказал он, – это же моя профессия, черт возьми. Сведения, сплетни, распространение слухов. Подобные грязные сведения – мой арсенал. Вы очень испугались на постоялом дворе в Дувре, когда узнали, что тетя, к которой вы приехали в Англию, умерла?

– С чего бы это? – Проклятие! Черт бы его побрал! Он что, шпионил за ней? Неужели он заранее спланировал эту ловушку? Голос ее был пропитан сарказмом. – Я встретила лорда Доннингтона, который возвращался из Франции. Потребовалось совсем немного времени, чтобы заручиться его покровительством. С моим искусством это было нетрудно. Мужчин так же легко заманить в ловушку, как кроликов.

– Мне очень жаль. – Его голос опустился почти до шепота.

Мерцающий свет отбрасывал блики на его искаженное лицо. Зрачки его казались бездонными. Боже милосердный! Весь вечер – когда он доил корову, когда требовал у Доннингтона галстук, во время того обжигающего поцелуя – он боролся с разрушительным действием яда. Она сердилась на больного человека. И тем не менее он не отдал ее толпе. Каким бы ни был лорд Риво, но теперь он смотрел в глаза смерти. Рядом с ним не было никого, кроме нее, кто бы мог утешить его. Знает ли он, что ждет его в следующие часы? Опустив на мгновение веки, Фрэнсис сделала глубокий вдох и открыла свое сердце состраданию.

Найджел видел ее, как сквозь туман. Комната превратилась в расплывчатое пятно. Собственный голос доносился до него издалека, как будто говорил не он, а другой человек. Она лгала. Ей не так-то легко было добиться покровительства Доннингтона. Но теперь нет времени на подробности, поскольку если он выживет, то ему предстоит заняться более важными делами.