Пенелопа Дуглас - Именинница

Мой подбородок дрожит, и мне никак не удается успокоиться. Слезы струятся по щекам, поэтому я опускаю голову, чтобы скрыть их.

– Пожалуйста, не плачь, – умоляет он. – А то мне придется разобрать бассейн и построить тебе беседку или что-то еще.

Я смеюсь, затем шмыгаю носом и вытираю глаза.

– Нет, не трогай бассейн, он мне нравится.

Пройдясь вдоль оградки, понимаю, как велик перекопанный участок и сколько, вероятно, ему потребовалось усилий. Конечно, это не загладит его некрасивого поступка, но мне приятно, что он попытался сделать то, что, по его мнению, меня порадует. Никто никогда не делал для меня что-то подобное.

Да, сестра купила мне одежду и пустила к себе переночевать, но Пайк попытался создать нечто особенное.

– Это потрясающе, – говорю я. – Но я правда считаю, что мне лучше уехать.

– Это твой дом, – говорит он. – И будет им столько, сколько захочешь. Вы с Коулом можете приглашать друзей, слушать музыку, зажигать свечи…

– Купить чехлы для унитазов, – дразню я.

– Черт, ни за что.

Мы смеемся, и я снова поворачиваюсь к клумбе. Здесь можно посадить много овощей.

– Я накупил кучу семян, – сообщает он, берет коробочку и достает пакетики с семенами. – Но не знаю, как и на каком расстоянии их сажать, поэтому подумал, что ты, возможно, захочешь сама все распланировать.

Наши взгляды встречаются, и я задумываюсь о том, что ему хочется, чтобы я была рядом, даже больше, чем он показывает. Я буфер между ним и Коулом, и поэтому ему нравится, когда кто-нибудь есть в доме.

Пайк протягивает мне пакетики с семенами и медленно забирает чемодан из моих рук.

– Отнесу это в гараж, – говорит он. – А потом приму душ. Давай займемся посадками завтра утром?

Его взгляд вновь ищет мой, и у меня тут же перехватывает дыхание.

Наконец я киваю.

Пайк направляется к дому, но через мгновение я слышу за спиной:

– И скажи, если нам понадобится что-то еще. Я все равно собираюсь завтра в хозяйственный.

– Хорошо, – шепчу я.

Потом оборачиваюсь и, взглянув на него, интересуюсь:

– Ты же знаешь, что не старый?

Он смотрит на меня, и я вижу веселье в его глазах.

– Достаточно старый, чтобы иметь опыт. Но это было неправильно с моей стороны.

– Спасибо.

Он сильнее сжимает ручку чемодана, и я не могу не обратить внимание на татуировки, украшающие его руку. Чернила немного выцвели, словно Пайк сделал их, когда был подростком.

Каким он был в возрасте Коула? Трудно представить.

Необычным парнем. Он такой серьезный. Скорее, даже порочный.

Но при этом искренний.

– Обещай, что позвонишь, если тебе понадобится машина или что-то еще.

Я снова киваю и перевожу взгляд на семена, предвкушая предстоящее лето.

– Две, – обратившись к Датчу, сбрасываю карты на стол.

Оторвав взгляд от своих карт, он протягивает мне две из банка, и я, приняв их, оцениваю свои шансы. Они дерьмовые, но у меня есть две семерки, так что все не так уж плохо.

Хотя это не особо меня волнует, потому что я не азартный человек – по крайней мере, когда дело касается покера, – но зато у нас есть занятие во время наших ежемесячных встреч помимо пустой болтовни. Я кошусь на Датча, затем обвожу взглядом стол и вижу, как Тодд, один из моих бригадиров, а также Эдди, Джон и Шустер обменивают карты и перекладывают их в руках. Все по очереди кладут по несколько баксов на середину стола, и Тодд поднимает ставку сразу на три бакса. Мы дружно поддерживаем его, надеясь, что он блефует.

– Не очень-то мне нравится, что мои девочки взрослеют, скажу я вам, – вздыхает Датч, бросая на меня веселый взгляд.

– Почему?

Он качает головой и вздыхает:

– Этот шум сведет меня с ума. И сейчас мне приходится терпеть периодические ночевки банды хихикающих восьмилеток.

Я смеюсь себе под нос, но тут наверху усиливается музыка, и кажется, будто от басов обрушатся стены. Я вздрагиваю. Еще только половина десятого. Но если через час музыка не стихнет, придется сказать Коулу, чтобы он выключил ее, иначе весь район придет выносить мне мозг. Сын не планировал эту вечеринку, но я сам настоял, чтобы они с Джордан пригласили друзей, поэтому, думаю, это моя вина.

– Не так давно мы и сами любили пошуметь, – улыбнувшись другу, отвечаю я.

Парни смеются и поддакивают. Мы вместе окончили школу, и нам повезло, что продолжаем общаться, а кое с кем – даже работать. Джон стал полицейским, а Шустер – кровельщик.

Еще недавно мы и сами походили на Коула: устраивали беспорядки и слишком беспечно относились к своим ошибкам. Я первым шагнул во взрослую жизнь, но мы оставались близки все эти годы. Браки, дети, развод – мы все проходили по этому кругу, и я все время ждал, когда же начнется жизнь – настоящая жизнь, – пока однажды не понял, что она уже прошла, только незаметно для меня.

Долгожданный поезд пронесся мимо, не останавливаясь. Скорее всего, я так и не женюсь и никогда не узнаю, каково это – растить и видеть детей каждый день. Я уже слишком привык к одиночеству, как бывает у единственных детей.

А единственные дети не любят делиться вещами.

Тодд поднимает ставку еще на доллар, поэтому я выхожу из игры, а вслед за мной – Джон, Датч и Эдди. Как только Тодд забирает весь банк, Датч тасует карты и снова раздает.

Приглушенная музыка внезапно становится громче и четче, но через мгновение раздаются хлопок двери и шаги на лестнице. Следом вижу на ступеньках босые ноги. Дойдя до середины лестницы, Джордан перевешивается через перила.

– Привет, не возражаете, если я достану кое-что из морозильника?

Парни тут же разворачиваются к ней.

– Да без проблем, – взмахнув рукой и не отрывая взгляда от карт, выпаливаю я.

Руки трясутся, пока пытаюсь сосредоточиться, потому что все мои мысли сейчас только о ней.

Стараясь быть незаметной, Джордан спешно и тихо спускается по ступенькам, направляясь к большому морозильнику, который стоит справа от меня, и поднимает крышку.

В комнате наступает тишина, то ли оттого, что парни стесняются болтать при ней, то ли потому, что она овладела их вниманием. Я смотрю на свои карты, пытаясь вспомнить, о чем мы говорили минуту назад.

А, да, о детях.

Услышав шорох коробок в холодильнике, поворачиваюсь на звук, и мой взгляд тут же падает на ее ноги. Джордан привстала на цыпочки и наклонилась вперед, удерживая одной рукой открытую крышку. Видимо, она прекрасно понимает, что склонилась в коротких шортах перед столом с мужчинами, потому что то и дело оттягивает их вниз.

Ногти на ногах накрашены нежно-розовым лаком, а из-под серой футболки виднеется верх от купальника. И дело не только в завязках на шее. У ее футболки отрезаны рукава, так что получившиеся проемы демонстрируют соблазнительную, загорелую кожу ее талии. И стоит мне заметить напряженные мышцы на ее бедрах, как у меня в животе все сжимается.

Только я собираюсь перевести взгляд на свои карты, как она поднимает руку, чтобы заправить волосы за уши, и я замечаю дырочки на футболке. На плече, вдоль шва.

Это?..

– Разве это не твоя футболка? – наклонившись ко мне, шепчет Датч.

Прищурившись, я различаю свой бейсбольный номер на выцветшей ткани, который выглядывает из-под волос. Да и дырочки кажутся знакомыми.

Я отвожу взгляд. Должно быть, забыл футболку в гостиной, а Джордан нашла ее и решила, что она принадлежит Коулу. По-моему, он тоже играл в бейсбол.

Но зачем она отрезала рукава? Мне хочется разозлиться, ведь я носил эту футболку со школы, но…

Она настолько изношенная, что в ней уже стыдно появляться на людях. Да и Джордан она идет гораздо больше, чем мне. Я вновь поворачиваюсь к девушке и вижу, как футболка облегает ее гладкую загорелую кожу. И легкая волна удовольствия пробегает по моему телу от осознания, что она надела что-то мое.

Я ерзаю на стуле и вновь смотрю на карты, стараясь успокоиться.

– Помочь? – спрашивает у нее Эдди.

Покосившись на Джордан, вижу, как она вновь склонилась над морозильником, и хмурюсь.

Но тут встревает Тодд.

– Отстань от девушки. Она прекрасно справляется сама, – с озорными нотками в голосе говорит он.

Парни смеются, явно наслаждаясь видом, когда Джордан выпрямляется и ставит коробку с фруктовым льдом на согнутую руку. Закрыв морозильник, она выгибает бровь и смотрит на Тодда.

Я жду от нее какой-нибудь колкости, но вместо этого она неторопливо подходит к столу и смотрит на его карты.

– О, посмотри, – довольным голосом говорит она, и ее глаза сияют, – тебе выпали короли. Какая удача.

Датч фыркает, а я не могу удержаться от смеха, когда к нему присоединяются все остальные. Все, кроме Тодда. Он бросает карты на стол и, сдаваясь, поднимает руки.

Джордан расплывается в самодовольной улыбке и направляется к лестнице. Мне хочется попросить ее проследить, чтобы никто не ел фруктовое мороженое в бассейне, но я сдерживаюсь: не собираюсь командовать ею и Коулом, словно они дети.

– Да, забыла спросить, – говорит она, останавливаясь посреди лестницы.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом.

– В холодильнике стоит маленький торт, – продолжает она. – Коул выпрашивает у меня его, но я не знаю, откуда он взялся. Так что решила поинтересоваться у тебя, прежде чем он до него доберется.

Черт побери. Я стараюсь не выдать своей досады, потому что явно чувствую на себе взгляды парней.

– А, это… – качая головой, бормочу я и делаю вид, что изучаю карты. – Я купил его для тебя… для вас обоих.

Не дождавшись от Джордан ответа, поднимаю глаза и встречаю ее смущенный взгляд.

Тут же отвернувшись, сбрасываю три первые попавшиеся карты и жду, пока Датч передаст мне новые.

Но она все еще смотрит на меня. Я чувствую это.

Поэтому решаю выложить побольше информации в надежде, что она наконец что-нибудь скажет и уберется отсюда.

– Я проходил мимо пекарни «У Этьена» и вспомнил, что ты так и не получила торт на день рождения, – изображая безразличие, говорю я. – И шанс по-настоящему отпраздновать. Мне показалось, торт тебе понравится. – Не дождавшись карт от Датча, сам забираю их из стопки. – Я все равно проходил мимо. Так что мне было несложно.

Да, несложно, но стоило вернуться домой, как я почувствовал себя странно. Скорее, даже глупо. Ведь она даже не мой ребенок.

Но почему-то, когда я проходил мимо витрины и заметил трехслойный торт, украшенный множеством розочек, подумал о ней. Наверное, мне все еще хочется загладить свою вину за то, что вел себя как придурок.

К тому же на днях она упомянула, что, задувая свечи, всегда загадывает желание… Ей не удалось сделать это в свой день рождения – спичка в пончике не в счет, – и я не мог отделаться от этой мысли, хотя в том не было моей вины. Так что покупка торта показалась мне хорошей идеей.

Но, вернувшись домой, я засомневался. Это слишком сентиментально. Поэтому я запрятал коробку подальше в холодильник в надежде, что мое настроение улучшится и мне не придется его выбрасывать.

– Так что он твой, и Коул может его есть, – наконец говорю я, вновь покосившись на нее, прежде чем вернуться к картам.

– А почему ты не сказал мне, что он там?

Я пожимаю плечами.

– Забыл.

Ложь звучит неубедительно, но ее возбужденный голос спасает меня от обличительных взглядов.

– Ну, в таком случае Коул его не получит, – уверенно заявляет Джордан. – Он мой.

В груди разливается тепло, и я ничего не могу с этим поделать. Я медленно встречаюсь с ней взглядом. Она улыбается мне, затем разворачивается и поднимается по лестнице.

– Спасибо! – кричит Джордан, а затем дверь открывается, и нас на мгновение оглушает музыка, а потом снова все стихает.

Розовый. Я купил ей гребаный розовый торт, будто ей семь лет. С цветочками. Она его уже видела? Не показалось ли ей, что это торт для маленькой девочки? Или и вовсе что-то романтичное? У них были торты с воздушными шариками или вообще без украшений. Я чертов идиот. Стоило подумать об этом раньше.

Я кладу на стол карты, закрываю глаза и провожу рукой по волосам.

– Сейчас вернусь, – объявляю я, отодвигаю стул и направляюсь к лестнице.

Несколько смешков раздается у меня за спиной, когда я быстро поднимаюсь по ступенькам вслед за девушкой.

Еще совсем недавно я мыслил вполне ясно. Не сомневался в каждом своем шаге и осознавал все возможные последствия своих действий. Но сейчас запутался.

Стоит мне толкнуть дверь, как на меня обрушивается рев песни I Love Rock’n’Roll, доносящийся с заднего двора, а затем громкий всплеск, когда кто-то прыгает в бассейн. Я попросил Джордан отобрать ключи у всех, кто пьет, но если соседи решат позвонить в полицию, то желание удержать ребят от вождения в нетрезвом виде не спасет меня от обвинений в позволении распития спиртных напитков несовершеннолетними.