Я молча смотрю на него.

Мне хочется улыбнуться, потому что меня распирает от признательности, но при этом я чувствую что-то еще, с десяток разных эмоций, которые сдавливают так, что получается делать лишь короткие, неглубокие вдохи.

– Договорились, – шепчу я.

Наверное, он сказал то, что мне было необходимо услышать, но после этих слов мне невольно хочется расправить плечи и задрать повыше подбородок. И как бы долго это ни продлилось, я чувствую себя немного смелее, а этот мужчина становится моим героем.

Он достает из кармана спичечный коробок и поджигает спичку. Яркий язычок пламени тут же вспыхивает на тоненькой головке. Сосед втыкает спичку в один из пончиков, и огонек отражается от розовой глазури, которой все они покрыты, потому что Шел знает, что это мой любимый цвет. И от этого простого жеста мое сердце начинает биться быстрее.

Опустив ноги, я наклоняюсь вперед, закрываю глаза и мысленно задаюсь вопросом, чего бы мне пожелать, а затем задуваю пламя.

Но в этот раз я загадываю совсем не то, что обычно. Мысли, связанные с тем, что мне нужно и хочется за пределами этого кинотеатра, разлетаются в разные стороны. И остается только одна, связанная с этим моментом.

Мы откидываемся на спинки кресел, устраиваемся поудобнее и успеваем съесть по пончику, пока наконец не гаснет свет и объемный звук не обрушивается на нас со всех сторон.

Следующие полтора часа мы едим и посмеиваемся над фильмом. Но пару раз я все же отворачиваюсь от экрана, зная, что скоро произойдет что-то ужасное. И каждый раз, когда это происходит, на моем лице появляется улыбка, потому что мой сосед поступает так же, только на его лице отражается невероятное смущение. Через некоторое время я замечаю, что невольно склоняю голову к нему, а он положил ноги на впереди стоящее кресло и откинул голову на спинку. Стоит ли говорить, что мы чувствуем себя совершенно комфортно. И мне даже не приходит в голову держаться от мужчины подальше.

Мне не с кем ходить в кинотеатры, поэтому непривычно сидеть в тишине рядом с кем-то. У нас с Коулом редко выпадают совместные выходные, у Кэм почти никогда нет свободного времени, а большинство моих школьных друзей разъехалось кто куда после выпуска. Но как же круто так проводить время.

Когда на экране появляются титры, я ловлю себя на мысли, что не запомнила и половины фильма. Но при этом чувствую себя невероятно расслабленной. А все потому, что смеялась, улыбалась, шутила и просто позабыла обо всем на свете. Как же мне это было нужно. И сейчас совершенно не хочется возвращаться домой.

Как только загорается свет, я медленно сажусь и опускаю ноги на пол. А затем, проглотив комок в горле, поворачиваюсь к соседу. Он тоже выпрямляется, но старательно не смотрит мне в глаза.

Поэтому я встаю, перекидываю сумку через голову и собираю мусор.

– Через несколько недель будут показывать «Полтергейст», – поднимаясь и собирая свой мусор, говорит он. – Если я увижу тебя в зале, то обязательно сяду повыше.

Я усмехаюсь, вспомнив о пролитом вине. Мы медленно выходим в проход и идем к дверям. Я замечаю, что Джея и его девушки уже нет. Видимо, они ушли раньше, но, если честно, я давно позабыла о них.

«Полтергейст». Означает ли это, что он придет сюда? Стоит ли считать это намеком на случай, если и мне захочется прийти?

Не думаю. Он же знает, что у меня есть парень.

Вот только в голове все равно вспыхивает мысль: отправлюсь ли я в кино, зная, что он будет здесь, если мы с Коулом вдруг расстанемся за это время?

Иду по проходу, зажмурившись от нахлынувшего чувства вины. Скорее всего, я пришла бы сюда. В этом городе не так много завидных женихов, и сегодня мы отлично повеселились. А этот мужчина меня очень заинтересовал.

К тому же он привлекательный.

И работает.

Нужно познакомить его со старшей сестрой. Меня до сих пор удивляет, что он остался незамеченным на ее радарах.

Мы толкаем дверь и последними выходим из зала. А затем направляемся к урнам в вестибюле, чтобы выбросить мусор. У него карие глаза. Но у внешней стороны радужки виднеются зеленые крапинки.

Его волосы достаточно длинные, чтобы можно было зарыться в них пальцами, но при этом уложены без муссов и пенок. Я перевожу взгляд на его гладкую загорелую шею, но не вижу границы от воротника футболки. Интересно, у него все тело такого оттенка? В голове тут же вспыхивает непрошеный образ, как он забивает гвозди и таскает доски с голым торсом, и я…

Я снова закрываю глаза и качаю головой.

Остановись, хватит.

– Ну, мне пора возвращаться, – стискивая в руке ремень сумки, говорю я. – Надеюсь, мой парень уже ждет меня в баре.

– В баре?

– «Земляне», – отвечаю я, предположив, что он, скорее всего, знает это место.

В нашем городе всего три бара. Правда, многие предпочитают ходить в «Бедняка Рида» или стриптиз-клуб.

– Сегодня меня неожиданно отпустили пораньше, но я не смогла дозвониться до него, чтобы он приехал. И сейчас он должен быть там.

Мой невольный сосед толкает дверь и придерживает ее, чтобы я могла выйти из кинотеатра, а затем следует за мной.

– Ну, надеюсь, у тебя был отличный день рождения, хотя тебе и пришлось работать, – говорит он.

Я поворачиваю направо, чтобы отправиться к бару, а мужчина – налево.

– Спасибо, что составил мне компанию, – говорю я. – Надеюсь, я не испортила твой вечер.

Несколько мгновений он смотрит на меня, и его дыхание учащается, а на лице появляется страдальческое выражение. Но затем он качает головой и отводит глаза.

– Вовсе нет.

Мы расходимся в полнейшей тишине спинами вперед, и ни один из нас не пытается развернуться.

Когда молчание затягивается, а расстояние увеличивается, он наконец поднимает руку и машет мне на прощание, после чего прячет обе ладони в задние карманы.

– Спокойной ночи, – говорит он.

Я молча смотрю на него.

Да, спокойной ночи.

Затем разворачиваюсь, чувствуя, как желудок скручивается в тугой узел.

А ведь я так и не узнала его имени. Могу ли при этом поздороваться с ним, если мы столкнемся где-то снова?

Но эта мысль тут же вылетает из головы, когда звонит мой телефон. Я достаю его из кармана и вижу на экране имя Коула.

Остановившись на тротуаре, я отвечаю на звонок.

– Привет, ты в баре? – спрашиваю я. – Буду там через минуту.

Но он ничего мне не отвечает.

– Коул! – через секунду зову я. – Коул, ты здесь?

Молчание.

– Коул! – повышая голос, говорю я.

И тут звонок обрывается. Я убираю телефон от уха, чтобы перезвонить Коулу, но тут слышу голос за спиной.

– Твоего парня зовут Коул? – спрашивает мой невольный сосед. – Коул Лоусон?

Я оборачиваюсь и вижу, что мужчина медленно приближается ко мне.

– Да, – отвечаю я. – Вы знакомы?

Несколько секунд он обдумывает ответ, словно пытается примириться с чем-то, а затем протягивает мне руку и наконец представляется:

– Я Пайк. Пайк Лоусон.

Лоусон?

– Его отец, – через мгновение добавляет он.

Я ахаю.

Его отец?

Рот невольно открывается, но я быстро закрываю его, глядя на Пайка и пытаясь осознать услышанное.

Коул как-то упоминал своего отца – и, как я поняла, он живет в этом районе, – но, судя по всему, они не очень близки. Вот только образ, который у меня сложился со слов моего парня, никак не соответствует человеку, с которым я общалась сегодня в кинотеатре. Пайк милый. И с ним легко найти общий язык.

К тому же по его виду я никогда не догадалась бы, что у него есть девятнадцатилетний сын.

– Отец? – вслух повторяю я.

На его лице на мгновение вспыхивает улыбка, и я понимаю, что подобного поворота он тоже не ожидал.

В его кармане начинает вибрировать телефон. Пайк достает его и смотрит на экран.

– И раз Коул звонит мне, то у него неприятности, – не отрывая взгляда от телефона, говорит он. – Тебя подвезти?

– Куда?

– Думаю, в полицейский участок. – Он вздыхает, поднимает трубку и разворачивается, чтобы отправиться к машине. – Поехали.

Глава 2

Джордан

– Не уверена, что это хорошая идея, – говорю я Коулу, вытаскивая из багажника коробку, в которую мы сложили вещи. – Чувствую себя нахлебницей.

На лице моего парня вспыхивает причудливая ухмылка, обнажая его зубы слева.

– И что ты предлагаешь? – Он придвигает к себе кульман[2] и поднимает его, а затем смотрит на меня. – Хочешь вернуться к своим родителям?

Его голубые глаза слипаются, скорее всего, от недосыпа, пока мы вместе несем наши вещи к крыльцу дома Пайка Лоусона.

Нашего нового дома.

За последние несколько дней столько всего произошло, что я до сих пор не свыклась с мыслью, что мой сосед в кинотеатре оказался отцом Коула. Какова вероятность, что это могло случиться? К тому же мне жаль, что мы встретились не при других обстоятельствах, нежели во время вынужденной поездки в полицейский участок, чтобы вызволить его сына – и по совместительству моего парня – из тюрьмы.

– Все нормально, я же уже говорил, – успокаивает меня Коул, когда мы возвращаемся к машине за новой партией вещей. – Отец сам предложил нам остановиться здесь. И всего-то попросил выполнять кое-какие домашние дела, а значит, у нас появится возможность накопить на новую квартиру. Хорошую квартиру.

Он прав. Но сколько людей возвращается под родительское крыло, чтобы перекантоваться несколько месяцев, а в итоге задерживается еще на три года? Надеюсь, его отец знает, во что ввязывается.

Конечно, я приложу все усилия, чтобы уехать отсюда как можно скорее, вот только Коул не умеет экономить деньги. А нам потребуется значительная сумма, чтобы внести депозит за новую квартиру, потому что прежний хозяин забрал его в счет немного подпорченных ковров и оплаты коммунальных услуг. И хотя я уверена, что Коул поможет мне с квартплатой, но накопить на депозит и найти квартиру придется мне.

Прошло уже три дня с моей встречи с Пайком Лоусоном в кинотеатре. Как только Коула выпустили из полицейского участка, мы вернулись домой и обнаружили квартиру в ужасном состоянии. Судя по всему, он попытался устроить вечеринку на мой день рождения, но наши друзья – вернее, его друзья – не стали дожидаться моего прихода. К одиннадцати они напились и съели всю пиццу, но, правда, оставили мне кусочек торта.

Пришлось спрятаться в ванной, чтобы никто не увидел моих слез, которые появились, когда я увидела этот бедлам.

Как оказалось, во время вечеринки началась драка, и соседи вызвали полицию, которая забрала в участок Коула и одного из его друзей, чтобы они остыли. После этого Мел, хозяин квартиры, недвусмысленно заявил, что ему это надоело и Коулу придется съехать. Конечно, я могла остаться, но у меня не хватило бы денег, чтобы платить за все одной. Особенно после того, как в прошлом месяце я отдала все свои сбережения, чтобы Коул смог отремонтировать свою машину.

Слава богу, что на этот раз копы выпустили его без залога, потому что у меня не было даже сотни, не говоря уже о двух с половиной тысячах долларов.

– Ты – его сын, – напоминаю я, хватая торшер, единственную крупную вещь, которую мы не сдали в камеру хранения, потому что у отца Коула в свободной комнате уже стоит мебель. – Но я-то тоже остаюсь здесь, и он будет оплачивать счета еще и за меня. А это неправильно.

– Ну а по-моему, неправильно проводить хотя бы день без этого, – дразнит он с дерзкой ухмылкой и, притянув меня к себе, проводит руками по моему телу.

Я ставлю торшер на землю и улыбаюсь, отвечая на его заигрывания, хотя и чувствую себя не в своей тарелке. Я уже давно не могу расслабиться из-за проблем, которые валятся на нас из-за каждого угла. Мы с Коулом уже давно не улыбались друг другу, поэтому улыбка получается вымученной.

Но прямо сейчас его глаза озорно блестят, словно он самый восхитительный торнадо и его просто нельзя не любить.

Когда он прижимается лбом к моему лбу, я провожу пальцами по его светлым волосам и заглядываю в его темно-голубые глаза, которые всегда сияют так, будто он только что вспомнил о пироге в холодильнике.

Обхватив мою правую ладонь, Коул тянет ее так, чтобы руки оказались между нами, и я сразу понимаю, что он собирается сделать. Наши пальцы переплетаются так, что большие оказываются рядом, а стоит встретиться взглядами, как нас окутывают одни на двоих воспоминания.

Со стороны, наверное, кажется, будто мы сейчас начнем мериться силами, но, когда опускаем глаза, видим наши большие пальцы бок о бок и маленькие, размером с горошину, шрамы, которые есть у нас и еще у одного человека. Мы всегда смеемся, когда рассказываем эту историю друзьям: как решили взять поиграться у младшего брата нашего друга бластер Nerf, который оказался слишком мал для наших рук, поэтому мы ободрали большие пальцы и заработали одинаковые шрамы. Только теперь остались лишь я и Коул. Вдвоем. Два шрама, а не три.