Джилли Купер - Имоджин

Ники обратился к Трейси:

— Ты бы не хотела прокатиться на водном велосипеде?

Ларри посмотрел в окно на знойную дымку, колеблющуюся над дорогой из городка:

— Похоже, собирается снег. Мне нужна еще одна двойная порция водки.

Имоджин с Ларри и Джеймсом вернулись на пляж, и они научили ее играть в покер, но вскоре жара и тяжелый обед пересилили Джеймса, и он поковылял в гостиницу поспать. Ларри поднял свою камеру.

— Давай пройдемся по берегу. Я бы хотел сделать с тебя несколько снимков.

— О, пожалуйста, не надо, — пробормотала Имоджин, — я не очень хорошо получаюсь на снимках.

— Перестань, — сказал Ларри. — Я из тех, кто делает хорошие снимки.

Он все делал так спокойно и мягко, так ненавязчиво, хвалил ее так преувеличенно, что вскоре она успокоилась и принимала любые позы, какие он ей предлагал: на скалах, на мелководье, на волнорезе.

— Тебе кто-нибудь говорил, как ты хороша собой? — спросил он.

Имоджин смотрела на его густые, черные с проседью волосы, когда он склонился над видоискателем.

— Да, один или двое, — с горечью сказала она. — А потом кидались от меня к другим, сказав мне, что я слишком неопытна.

— Стесняешься музыкальных кроватей? Должен признать, что для тебя мы слишком разбитная компания, за исключением, пожалуй, Ивонн. Но эта фригидная сучка способна на всю жизнь отучить от респектабельности. Голову поверни чуть-чуть к морю, дорогая, взгляд не меняй.

— Но Матт, кажется, не такой, — соблазн поговорить о нем был слишком силен.

— Матт другой, — подтвердил Ларри, меняя пленку.

— В каком отношении? — спросила Имоджин, закрыв лицо волосами, чтобы Ларри не увидел, как она покраснела. — Я имею в виду, что когда он вернул Кейбл этот медальон, он наверняка знал, чем она там занималась с Ники, но его это, кажется, нисколько не расстроило. Он был куда больше обеспокоен тем, что она не достала ему машинку.

— Он полностью отключается, когда работает. Пока он не закончит эту статью, а она будет не слабая, — голову немного влево, дорогая — он ничего не заметит, даже если Кейбл будет ложиться под всех лягушатников Пор-ле-Пена.

— Это должно сильно ее раздражать. Она такая красивая.

— Ничего особенного. Обычная избалованная поблядушка, которая сама не знает, чего хочет.

— Она хочет Матта, — сказала Имоджин.

— Et alia[28]. Но мне кажется, что всякий раз, когда она его обманывает, это волнует его все меньше, — голову чуть повыше, дорогая, — а если он отпустит ее на все четыре стороны, она удавится.

Имоджин хихикнула, настроение у нее немного поднялось и она позволила себе немного помечтать о работе в библиотеке газеты Матта, о том, как она помогает ему готовить какой-нибудь очерк.

— Поработали, для первого раза хватит, — сказал Ларри. — Пойдем чего-нибудь выпьем, — прищурившись, он посмотрел в море. — Где этот их водный велосипед? Надеюсь, Ники не утонул, оставив Трейси одну.

— Она замечательная, — сказала Имоджин. — По правде сказать, с тех пор, как вы вчера с ней приехали, все стало намного лучше. А эта вечеринка сегодня — это будет что-то ужасно выдающееся?

— Это будет что-то смехотворное, — сказал Ларри, взяв ее за руку. — Так что немного посмеемся.

Они завернули в первый же бар на набережной и сели там, лениво попивая напитки и поглядывая на возвращающихся пляжников.

— Этой девице нельзя носить бикини, — сказал Ларри, когда мимо них прошла, покачиваясь, толстая брюнетка, — ей надо носить пальто.

— Ты бы посмотрел, какую сенсацию произвела Трейси сегодня утром на пляже, — сказала Имоджин. — Когда она пошла купаться, то была похожа на мальчика-крысолова, который заманил всех крыс в воду.

Ларри не ответил, и, обернувшись, Имоджин увидела, что он, побелев как мел, остолбенев от ужаса, смотрит на красивую женщину с короткой рыжей прической, скуластую, — которая, держась за руку атлетически сложенного мужчины гораздо моложе ее, шла с ним к морю.

— Что случилось? — спросила Имоджин.

Он дрожащей рукой поднес стакан ко рту и сделал большой глоток.

— Пожалуйста, скажи, — настаивала она. — Я же вижу, что-то не так. Ты кажешься, ну… веселым, а на самом деле, я уверена, это не правда.

Он немного помолчал, лицо его потемнело и приняло горькое выражение, и она почувствовала, что он сам с собой борется. Потом, тяжело вздохнув, он сказал.

— Эта женщина. Я подумал, что это Бэмби.

— Но она же в Ислингтоне.

— Нет. Она где-то здесь со своим любовником. Она бросила меня недели две тому назад.

— Ах, — смущенно сказала Имоджин. — Не могу в это поверить. Я так сожалею.

— Мне не надо ничьей жалости. Я сам виноват. Думаю, я про нее часто забывал. Последние два года я так много работал, только чтобы прокормить семью и заплатить за обучение детей. Каждый вечер, приходя домой, отрубался со стаканом виски перед телевизором. Я был слишком занят своими проблемами, чтобы заметить, что она скучает.

— Но когда она начала встречаться с этим другим мужчиной? — спросила Имоджин.

— Да в прошлом году иногда. Ей вдруг стало казаться, что я делаю все не так. Если сломалась стиральная машина, то виноват оказывался я. Возвращаться вечером домой было все равно, что прыгать с парашютом на минное поле. Теперь я понимаю, что она устраивала со мной сражения, чтобы оправдать свою влюбленность в этого парня.

— Как ты это обнаружил?

— А очень просто. Она каждую среду ходила на курсы керамики. Я оставался с детьми. Она часто задерживалась допоздна и говорила, что была в пивной с приятельницами по этим курсам. Потом как-то встречаю на Хай-стрит их преподавателя по керамике, и он говорит, что, дескать, жаль, что она больше не ходит на занятия при таком ее таланте. Я тут же пошел домой, и она во всем призналась. В прежние времена я, думаю, поставил бы ей синяк под глазом, а тут засрал себе голову тем, что меня назовут вонючим мужским шовинистом, и вот стал каждый вечер глушить себя пьянкой.

— А как же Трейси?

— Это, что называется, товар лицом. Она отличная девушка, но, даже не принимая во внимание сумму моих теперешних сбережений, я не очень-то ей гожусь, во всяком случае, для постели. Ей лучше всего иметь дело с Ники. Они подходят друг другу по интеллекту. Послушай, — сказал он, взяв ее за руку, — мне очень жаль, что так все перед тобой выложил.

— А мне нет, — призналась Имоджин. — Я чувствовала себя здесь никому не нужной. Но ты ведь в любую минуту можешь наткнуться на Бэмби?

Он пожал плечами:

— Я знаю, что она с любовником теперь где-то здесь на Ривьере. Он страшно богатый, значит, в каком-нибудь дорогом месте.

— А Матт знает?

— Конечно, он ругал меня за это прошлой ночью.

Вернувшись в гостиницу, они увидели Кейбл и Ивонн, обеих с прилизанными свежевымытыми волосами. В обществе Ники и Джеймса они пили чай с лимоном.

— Думаю, мне надо позвонить в редакцию и узнать, прибыла ли пленка, — сказал Ларри.

— В котором часу нам надо быть на параде? — спросила Имоджин.

— Ну, начало у них в восемь, но я не думаю, что нам стоит являться туда раньше девяти или половины десятого, — сказала Ивонн.

— Надо сделать появление заметным, — пробормотал Ники.

Джеймс посмотрел на часы.

— Пять часов. Самое время позвонить в контору и узнать, как там дела.

После этого Ники решил, что ему надо пойти позвонить одному своему агенту, а Кейбл и Ивонн внезапно пришли к заключению, что им тоже надо куда-то позвонить.

Имоджин подумала, а не позвонить ли и ей в библиотеку. Но о чем она станет у них спрашивать? Вернул ли наконец мэр «Доклад Хайта»? По-прежнему ли леди Джасинта так увлечена Диком Френсисом? Она решила подняться к себе и помыть голову.

Она встретилась с Кейбл, которая спускалась вниз с очень злобным видом.

— Матт совсем потерял чувство юмора. Он просто не может составить свой дурацкий очерк. Чуть голову мне не оторвал только потому, что я попросила у него мелочи на телефонный разговор. Придется одолжить у Гилмора.

Имоджин развернулась, пошла в ближайшее кафе, купила там шесть банок холодного пива и пару больших бутербродов с чесночной колбасой и возвратилась в гостиницу. Проходя через холл, она видела, как Кейбл во весь голос кричит что-то в телефонной кабине, и, поднявшись наверх, робко постучала в дверь Матта.

Ответа не последовало.

Она постучала снова.

— Входи, — рявкнул Матт. — Какого черта тебе надо на этот раз?

Войдя, она увидела его сидящим в слишком маленьком для него кресле и стучавшим на машинке, которая стояла на крохотном столике, содрогавшемся от ударов. Его рубашка из голубого денима промокла от пота. Он был похож на великана, который пробует оседлать шетландского пони. Плечи у него были сведены от напряжения и гнева. По всему полу валялись клочки бумаги.

— Ты можешь оставить меня в покое хоть на пять минут? — сказал он, скрипя зубами. Потом обернулся, моргнул и увидел, что это Имоджин.

— О, это ты.

— Я подумала, что тебе может захочется перекусить и выпить. Не теперь, а после, — сказала она, нервничая. — Ты сегодня совсем не обедал. Надо поесть.

Он немного смягчился.

— Это очень мило с твоей стороны, моя радость.

— Дело налаживается?

— Ни хрена! — он откинул влажные волосы со лба. — Я пячусь назад. Мозги совершенно заморожены. Ничего не могу придумать. А уже пора бы. До полуночи надо показать Браганци. Вся беда в том, что он будет это смотреть. А это все равно что приспособить де Сада для церковного журнала.

Глаза на его загорелом лице были похожи на две впадины. Он расправил уставшую спину. Он показался ей вдруг таким утомленным, разбитым и потерянным, что она захотела прижать к себе его голову и снять с него все напряжение.

— Я бы на твоем месте не стала беспокоиться о том, что подумают они, — сказала она. — Я уверена, что если ты напишешь о том, как они друг друга обожают и на какие жертвы им пришлось пойти, и как они ладят друг с другом и что он вовсе не такое пугало, то что бы ты там еще ни написал, они не станут возражать. Просто, они боятся, что кто-нибудь напишет нечто такое, что подорвет ее шансы опять увидеть детей… Но ты все это знаешь. А я тоже всегда паниковала перед экзаменами по сочинению, — призналась она, запинаясь от смущения.

Матт взял и открыл пивную банку.

— Расскажи.

— Ну, тогда я представляла себе, что мне вовсе не надо писать никакого сочинения, а просто письмо на эту тему домой Джульетте, и старалась, чтобы оно было для нее как можно занимательнее.

Матт в первый раз улыбнулся.

— Ты думаешь, мне надо сделать вид, что я пишу Бэзилу.

Имоджин хихикнула.

— Ну, может быть, что-то вроде этого.

— Ты идешь к Блейкер-Харрисам?

Она кивнула.

— Тогда, ради Бога, надень пояс целомудрия и пуленепробиваемый жакет. Это у них непременно кончится оргией.

Он вернулся к машинке и отослан Имоджин, но когда она уже выходила, он еще раз поблагодарил ее.

Она только начала мыть голову, как в дверь постучал Ларри. Он сказал:

— Я возвращаюсь в отель принять ванну и переодеться. Примерно к половине восьмого мы с Трейси заедем за тобой. Мы не хотим пропустить самое питейное время.

— Что мне надеть?

Гилмор подошел к ее гардеробу.

— Розовые брюки и вот этот светло-розовый верх. С твоим загаром будет великолепно смотреться.

— А это будет нарядно? — с сомнением спросила она.

— В самый раз. Я хочу, чтобы ты всех там затмила. И запомни: без лифчика.

«К чему наряжаться на бал, — с безразличием подумала Имоджин, — когда нет шанса встретить там принца».

— Ого, ты выглядишь так, что можешь… словом, можешь все, — сказал Ларри, приехавший за ней. — Этот джемпер тебе явно к лицу.

— Тебе нравится?

— Да, а то, что под ним, нравится еще больше.

— Не слишком обтягивает? — с сомнением спросила Имоджин. — Ты уверен, что брюки подходят?

— Вполне. К чему дорого упаковываться, когда идешь на пьяную сходку?

На нем самом был светло-серый костюм и черная рубашка, что подходило к его черным с проседью волосам.

— Ты тоже смотришься симпатично, — сказала она.

Когда они спускались, им был слышен неутомимый стук печатной машинки Матта.

— Приятно слышать, — сказал Гилмор. — Звучит так, что, похоже, он наконец надумал, что писать.

Вечер был душный. Трейси, Джеймс и Ники, все трое в отличном расположении духа пили что-то в баре. На Трейси было черное платье с глубоким вырезом спереди и разрезом сзади, начинавшимся от ее красных трусиков. У Джеймса в петлице была пурпурная астра, полученная им от мадам.

— Я никогда не был на светской вечеринке, — сказал он. — Надеюсь, Бьянка Джегер там будет.

— А кто они вообще такие, эти Блейкер-Харрисы? — спросил Ники.

— Он сделал состояние на собачьем корме, — сообщил Ларри. — Кажется, они остановились у каких-то богатых лягушатников по фамилии Дюшарме, которые и дают прием. Как ты думаешь Кейбл и Ивонн уже готовы? Я бы предпочел пить за счет месье Дюшарме, а не за свой собственный.