– У тебя есть предположения, кто это может быть? – Напряжённо спрашивает Белч.

– Нет. Я наблюдаю за многими и большинство из них подходит под описание. Каждый из них когда-то здесь учился. Каждый знает правила и силу потенциального пушечного мяса. А теперь они ещё и в курсе того, что месье Леду ворует деньги из их кошельков. Всё это крайне серьёзно и очень опасно, ведь без консультации наших юристов здесь не обошлось. Вся схема продумана, найдены исполнители, и ведутся две параллельные линии. Одна направлена на свержение месье Леду, другая – на зачистку улик, компрометирующих Карстена. Он тоже так просто этого не оставит. Когда он уберёт всех, в том числе и вас обоих, то начнёт войну против заказчика. Поэтому я не могу допустить, чтобы пострадал ещё кто-то. Нет, Саммер пусть пострадает, мне плевать на неё, она это заслужила, а вот вы и Рафаэль… никогда.

– Но мы тоже в деле, Мира. Нас уже четверо, и мы найдём заказчика. Будем наблюдать за ними. Я займусь каждым, прослежу, куда они ходят после занятий и с кем общаются, – мягко улыбаюсь Белчу.

– Хорошо. Тебе надо идти, прими пока на себя обязанности главы братства. Передай им, что это приказ. Мой пост сейчас намного значимей, чем у кого бы то ни было здесь сейчас, так что я отдаю такое распоряжение. А также надо оповестить всех о собрании в понедельник в обеденное время.

– Я займусь этим с девочками. Разошлём рассылку на все почтовые ящики, – обещает Сиен.

– Спасибо. Сейчас нам остаётся только ждать, – отворачиваюсь обратно к окну в надежде, что Рафаэль появится.

За спиной закрывается дверь, Белч с Сиен уходят, оставляя меня одну. Печаль и тяжёлое состояние вновь наваливаются на меня. Вчерашний день был настолько безумен, что я даже боюсь о нём вспоминать. Требования парней немедленно убрать Оливера с поста главы братства, крики, возмущения, выступление не только парней из «Альфы», но и обычных студентов, подключившихся к радостному событию, такому, как падение одного из самых ненавистных для них людей. «Омега» пока сохраняет молчание, чем вызывает бурное негодование ребят из «Альфы». Сегодня утром они нападали на их дом дважды, пытаясь силой заставить воевать членов братства против Оливера, который сбежал вместе с Калебом прошлой ночью. Но я знаю наверняка, что их уже поймал Рафаэль и в данный момент наказывает обоих.

Раньше я думала, что меня никогда не коснётся подобное, и я не стану чьей-то пешкой в продуманной игре. А оказывается, я тоже являюсь пушечным мясом, несмотря на огромные счета и обширные связи отца. На самом деле мы здесь все равны. Если отнять то, что дают нам родители, то каждый из нас нищий. Мы ограничены не только в финансах, но и в эмоциональном смысле. Вряд ли каждый из нас сможет выжить в обычном мире, потому что без денег мы ничего из себя не представляем. Только благодаря им мы можем подать голос. А по факту мы бедные и ничтожные идиоты.

Принимаю ванну, стараясь хоть как-то расслабиться, но это слишком сложно. Возвращаюсь к себе и, оставляя включённой только прикроватную лампу, беру распечатку с учебным материалом и просто читаю. У меня нет другого выбора. Мой телефон молчит, и я нагнетаю вокруг себя тяжёлую, наполненную болезненной скорбью, атмосферу. Пытаюсь сосредоточиться на материале, чтобы на следующей неделе сдать зачёт и получить допуск к экзамену. Да, проще было бы заплатить, но впервые я не хочу этого делать. Если я собираюсь начать новую жизнь, как только здесь всё закончится, то я должна научиться решать свои проблемы, не надеясь на деньги.

За окном всё ещё темно, когда я, потягиваясь и зевая, бросаю взгляд на часы. Уже начало пятого, а я не могу заснуть. Наверное, я уже привыкла не спать ночами, быть настороже и ждать чего-то очень плохого, поэтому отдыхаю днём после занятий или же во время их.

Глухой и едва различимый шум раздаётся передо мной. Поднимаю голову. Сердце просыпается моментально. Щелчок двери, затем ещё один, и на пороге появляется Рафаэль. Бледный. Уставший. Весь в чёрном.

Без слов, он сбрасывает ботинки и забирается в кровать. Ложится головой на мои ноги и обнимает меня за талию.

И я понимаю его, и то как ему сейчас плохо. Как паршиво внутри. И то, что он пришёл… ко мне пришёл, а не спрятался, чтобы пережить совершённое одному, вызывает внутри невероятную любовь и благодарность.

Моя ладонь ложится на его влажные волосы. От него не пахнет ничем, кроме собственного аромата и геля для душа. Глажу его по волосам, и он крепче обхватывает меня руками. Я молчу, опасаясь тревожить его спокойствие. Ему сложно. Очень сложно делать то, что потом гложет его совесть. Он ненавидел Оливера и Калеба, но всё же сердце у Рафаэля доброе невзирая на ситуацию. Он жалостливый и в то же время может быть очень жестоким.

– Я больше не могу, – шепчет Рафаэль.

– Мон шер, я знаю. Больше ты не будешь никого наказывать. Ему было больно?

– Да. Завтра будет больнее. Он здесь.

– Ты вернул его? Зачем? Тебя же могут увидеть или…

– Не я. Ребята Карстена. Оливер и Калеб должны находиться здесь, как только видео будет опубликовано на сайте, а остальным придёт сообщение об этом, – Рафаэль поворачивает голову ко мне. Мои пальцы проходятся по его лицу, и я наклоняюсь, целуя его в висок.

– Это последняя жертва, мон шер. Мы знаем страхи Карстена, теперь нужно найти того, кто его шантажирует, и он будет у нас в руках. Я не отдам тебя им, обещаю. Никогда не отдам.

– Не хочу говорить… дай мне просто ощутить твоё тепло, и всё. Не хочу, – Рафаэль потирается носом о мой живот, и я прикрываю глаза, откидываясь на спинку кровати.

Перебираю его волосы, ощущая горячее дыхание, и молча выполняю его просьбу. Мне больно смотреть на Рафаэля и осознавать, что сейчас он отвергает мою помощь. Хотя я даже не представляю, как поддержать Рафаэля в эту минуту. Правда, я не умею поддерживать людей и даже выражать искреннее сочувствие на похоронах. Как этому учатся люди, и что нужно делать в подобных ситуациях? Плакать или что-то ещё? Я не знаю. И как научиться поддерживать правильно?

Я сама не замечаю, как засыпаю в неудобном положении, чувствуя себя сейчас защищённой. Когда Рафаэль рядом, то мне спокойно. Мне не нужно ждать ужасных новостей, ведь плохое уже случилось. Переживать об этом поздно. Я успокаиваю себя только тем, что всё, что могла я сделать для Оливера, я сделала.

                                             ***

– Это отвратительно, – кривлюсь, и меня даже подташнивает. Закрываю крышку ноутбука и поворачиваю голову к Сиен.

– Меня тоже чуть не вырвало, я даже недосмотрела. Ты не представляешь, что сделали студенты с домом братства. Оно всё разрисовано разными нецензурными оскорблениями, там даже дерьмом воняет. Вызвали месье Леду, как и весь совет преподавателей. Они ожидают родителей Оливера и Калеба, чтобы решить, как поступить дальше. Это просто… фу. А самое страшное, что Калебу понравилось. Ты была права, Мира, он влюблён в Оливера, – подруга подавляет смех.

Да, это было относительно весело смотреть, как Калеб трахает Оливера, и наоборот. Видео полностью открыто для просмотра, и каждое движение, каждый стон и их удовольствие от происходящего можно увидеть. Это унизительно для главы «Альфы». Это крах и прекрасное наказание для парня, который никогда не был верен ни одной девушке, теперь его задние ворота открыты, и это делает Оливера мишенью для издевательств в глазах всех, а для старших – пятном в их истории сильных и настоящих мужчин образцового поведения.

– Прости, это нервы. Всегда начинаю смеяться, когда нервничаю. Особенно на похоронах. Я не самый приятный гость там, – быстро добавляет она.

– Видео сделало своё дело. Оливер, как глава братства «Альфа», потерял моральный облик и теперь унижен, уличён в воровстве и подвергнется осуждению и насмешкам не только со стороны студентов, но и со стороны более взрослых и властных братьев. Его не примут в высшую «Лигу», а для его отца, тоже не сумевшего туда пробиться, это будет самым страшным кошмаром. Оливера не только исключат из братства и вычеркнут из списка, но даже его имя будет занесено в чёрный список всех крупных корпораций этого мира. В общем, дальнейшее будущее Оливера это жирная точка. Помимо этого, на видео, на кадрах из прошлых записей, показано количество выпитого Оливером, как и употребление наркотиков. Отец закроет его в лечебнице, как и Калеба. С его нестабильной психикой и признанием в нетрадиционной ориентации, когда его родители ярые гомофобы, это будет сильным и мощным ударом по безрадостному будущему Калеба, – постукивая ногтями по столу, заключаю я.

– Родители Белча тоже приезжают, чтобы проверить его. Да многие родители, которым было отправлено видео, возмущены и требуют немедленно принять меры и пресечь безобразное поведение студентов, а также изменить политику университета. Или же они просто заберут детей и отправят в другое заведение, с не менее высоким рейтингом, – сообщает Сиен.

– Даже так?

– Да, Белч сказал. Так что месье Леду будет несладко. И это точно атака именно на него и его стиль ведения дел. Студенты вышли из-под контроля, уже ни о каком образовании речь не идёт, а только о некачественном «товаре», за который заплачено немало.

– Вот теперь нужно быть начеку. Тот, кто будет вести себя тише всех и лишь поддакивать за спиной, и есть кукловод.

– Разве он не должен был на передовых? – Удивляется Сиен.

– Определённо, нет. Это прекрасный ход делать всё чужими руками, и нужно найти того, кто больше всех ненавидит месье Леду или же того, кого он больше ущемляет в правах и деньгах, – усмехаюсь я, поднимаясь из кресла.

– Но, чтобы понять, кто меньше всех зарабатывает, нам нужно видеть счета. А их попросту недостать, это зашифрованная информация…

– Нам нужен не тот, кто меньше всех зарабатывает, этими людьми будут преподаватели с одним занятием в неделю. К примеру, конный спорт, шахматы или фехтование. Надо понять, кого он ущемил больше всех, а это те, кто здесь проводят много времени и состоят в совете, но так и не добились повышения ставки или же чего-то иного, что им обещал месье Леду.

Открываю свой шкаф и провожу пальцами по вешалкам с нарядами.

– А он как? – Оглядываюсь на Сиен, подходящую ко мне.

– Рафаэль? Как он?

– Плохо, – пожимаю плечами и возвращаю своё внимание на одежду.

– Он не говорит со мной. Закрылся в себе. Я заснула, а он ушёл. В последнее время я убеждаю себя в том, что это лишь период, в котором Рафаэль пытается выжить и изо всех сил ищет кукловода. Но это ложь. Сегодня, когда я проснулась, то внутри ощутила такую пустоту, с которой никогда не сталкивалась. Она подавляет меня. Мне кажется, что я его теряю. Ничего не понимаю, Сиен, я делаю так, как он просит, пытаюсь быть понимающей и не лезть лишний раз в его мысли, но всё становится только хуже и хуже. Он меняется, а я нет. Порой мне даже думается, что он больше меня не любит. Сегодня мне страшно, ведь я понятия не имею, где он сейчас и что делает. Он не пишет, приходит, молчит и просто обнимает. А затем снова тишина, – выбираю розовый костюм для завтрашнего дня и обхожу Сиен.

– Ему сложно, Мира. Я не представляю, как можно это терпеть и идти против своей воли, подчиняясь жестокости, которую он так ненавидит.

Горько усмехаюсь, вешая костюм на дверной крючок в ванной.

– Это я понимаю, но с подчинением Карстену он становится отчуждённее, и… мне трудно это объяснить. Но я чувствую, как мы отдаляемся друг от друга. Я для него словно уже практически забытое воспоминание, к которому он возвращается вынужденно. Я не знаю… а говорить он не хочет. Я не понимаю его и больше не уверена ни в чём. Но это не значит, что я брошу его. Моя задача поставить Рафаэля во главе братства, и я это сделаю. А дальше… может быть, мы давно уже поставили точку в отношениях, а сейчас просто тянем время и ищем причины, по которым мы должны быть вместе? Что-то вроде оправдания его вины за то, что он сделал со мной. Мне это напоминает ситуацию с Оливером, и от этого становится жутко. Вероятно, такая, как я, не создана для чего-то возвышенного. Любовь для меня лишь мечта, которая никогда не исполнится.

– Мира…

– Да-да, я нагнетаю, но в данный момент ничего другого внутри меня нет. Я даже свыкаюсь с мыслью, что потеряю его скоро. Я горюю и хороню внутри себя те минуты, когда он был моим. Единственное красивое воспоминание было в самом начале. Вот здесь. В этой комнате. Мы пили шампанское, и он признался, что прототипом главной героини была я. Всегда я. Это лучшее, что я слышала от него за всё время. Я не беру в расчёт слова о любви, потому что перестаю в них верить, – передёргиваю плечами и оборачиваюсь к Сиен.

– Сохранить отношения в такой ситуации очень сложно.

– Ага, сказала мне девушка, сбежавшая от родителей парня, ради которого вызубрила стратегии игр, – хмыкаю я. На лице подруги появляется слабая улыбка.

– У каждой пары свои проблемы, Мира. Для кого-то они незначительны, но для нас представляют собой огромную непроходимую тропу. Дай ему время. Порой приходится отпускать, чтобы потом увидеть, вернётся ли он, или же твои чувства тебя подвели.