Вау, надо же, сколько слов знает.

Я не могу относиться к этому серьёзно. Я больше ни к чему не могу относиться серьёзно, потому что ничего не чувствую. Но всё же слова Сиен имеют разумную мысль. Если я сдамся, то потяну за собой девочек, а они этого не заслужили. Они же не виноваты в том, что меня бросили и растоптали? И, в конце концов, мне нужен повод, чтобы начать войну против Рафаэля. Но где-то глубоко, я боюсь… боюсь даже включать телефон, ведь вдруг не увижу там его номера. Я боюсь встретиться с ним и услышать правду, подтверждающую мои мысли. Я боюсь воевать, потому что уже проиграла. Я боюсь даже жить дальше, не зная, как это делать. Ведь выходит, что моя жертва, которую я принесла в обмен за жизнь Рафаэля, ничего не значит. Это страшно. Очень страшно, поэтому я стараюсь собраться в кратчайшие сроки, убеждая себя в том, что всё хорошо, а я, правда, накрутила себя. У Рафаэля всегда были объяснения, и сейчас тоже должны быть. Но почему тогда я чувствую себя обманутой? Почему это состояние не исчезает из груди?

Когда я спускаюсь вниз, то вижу практически всех девушек, кроме пятерых. Что ж, это уже довольно веский повод освободить места в сестринстве.

– Сёстры, я разрешаю вам сегодня развлекаться, но прошу вас, не терять человеческого обличия и женской гордости, – громко произношу я, наигранно весело улыбаясь им.

Сиен передаёт мне подарок для главы братства «Альфа», рамку с фотографией, которую именно глава сестринства должна заменить на стене дома братства.

                                                ***

Музыка орёт, заполняя каждую молекулу кислорода вокруг нас. Вонь алкоголя, крики и свист доносятся отовсюду. Здесь очень много народа. Весь дом, лужайка спереди перед домом забита студентами, танцующими и пьющими алкоголь, расставленный повсюду. Мы протискиваемся в дом, и видим Белча уже навеселе, встречающего нас. Он утягивает за собой Сиен, успевая лишь крикнуть, что Рафаэль где-то здесь.

Слишком много людей, а я ищу его взглядом, сжимая в руках рамку. Меня толкают, пихают, но я ищу его. Мне приходится подняться немного по лестнице, на которой целуясь, валяются парочки, чтобы лучше осмотреться. Я не вижу его. Мне кажется, что я даже забыла, как он выглядит. Это странно, ведь я точно помню его образ, а вот чёткий, точный… никак не могу вспомнить.

Оттого что в доме темно, и только изредка разноцветный луч света ломает мрак и проносится по неравномерно двигающейся толпе, задача найти Рафаэля становится уже проблемой. Тяжело вздыхаю и спускаюсь вниз, намереваясь обойти весь дом, и если не найду, то просто присоединюсь к Белчу и Сиен.

В тот момент, когда я поворачиваюсь, чтобы обойти лестницу и пройти в гостиную, моё внимание привлекает внимание знакомое платье Саммер, переливающееся рыбьей чешуёй. Закатываю глаза, видя, как она прижимается к парню и спускается с ним сверху. Видимо, нашла нового идиота, которого уже оприходовала наверху в одной из спален. Намереваясь не вдаваться в подробности, отворачиваюсь, но затем что-то заставляет меня снова повернуть голову и посмотреть, кто стал очередным придурком. И вот в эту секунду у меня душа падает в пятки. Меня словно обдаёт ледяной волной, и кровь стынет в жилах от боли.

Я моргаю несколько раз, рассчитывая, что картинка изменится, и на месте парня, которого я так ждала и искала, окажется кто-то иной. Мне плевать кто, но только не Рафаэль. А это именно он. Смеётся и, прижимая Саммер к себе, что-то говорит ей на ухо, а она откидывает голову, демонстрируя ему выпирающую из лифа платья грудь. Ладонь Рафаэля лежит на ягодицах Саммер, и он шлёпает по ним. А она, продолжая хохотать, поправляет платье и посылает ему воздушный поцелуй, отходя от него и скрываясь в толпе. Рафаэль следит за ней с нескрываемым интересом, словно хищник, готовый снова забрать свою жертву к себе и растерзать её. Довольный хищник. Законченный ублюдок.

У меня грудь горит от унижения, краха всех грёз и ощущения огромного ржавого гвоздя, который мне резко вбили туда. Мне хочется плакать и орать одновременно, наброситься с кулаками и на Саммер, и на Рафаэля. Мне хочется сдохнуть прямо на этом месте.

Я не знаю, откуда берутся силы. Я не знаю, как в этот момент мой разум заставляет меня поступить иначе и сохранить достоинство… имитацию достоинства, потому что с каждым шагом, направляясь к Рафаэлю, я рассыпаюсь на кусочки.

Замечает меня и дёргается в сторону, намереваясь убежать. Плохо. Больно. Безобразно жестоко.

Успеваю перекрыть ему проход в другую часть дома и останавливаюсь напротив. Его лицо с радушного и милого для Саммер меняется на ледяную маску ненависти. Я этого не заслужила.

Моя ладонь разжимается, и рамка с фото падает на пол, разбиваясь на несколько кусочков, как и моё сердце.

– Поздравляю, – единственное, что я произношу. И меня не слышно.

Я больше не могу… даже в глаза его наглые не смотрю. Грязь всегда остаётся грязью. И никакая дорогая одежда её не скроет.

Толкаю Рафаэля плечом и протискиваюсь сквозь толпу. Меня душат слёзы, но я вспоминаю все минуты, когда мне было так больно. Признание матери. Безразличие отца. Очередное признание матери. Предательство Рафаэля. Наказание от Рафаэля. Попытка спастись от смертельного укола Рафаэля. Поиск гроба и места захоронения Рафаэля. Измена Рафаэля с Саммер.

Я уже не сомневаюсь в том, что каждое слово, сказанное им, было ложью. У меня нет причин, чтобы искать ему оправдания, и я больше не желаю этого делать. В данный момент в моей голове только месть и огромная дыра, усиливающая мои ощущения.

– Мира!

Направляюсь к дому, игнорируя крик Сиен. Мне больше не нужна дружба. Мне больше не нужна любовь. Мне ничего не нужно, кроме как спрятаться, зализать свои раны и подняться, чтобы затем вновь оказаться в мире предательства и преступлений, чтобы понять, насколько я стала ничтожна, и в какую безмозглую дуру меня превратил Рафаэль.

Когда я влетаю в свою спальню, то сразу же хватаю сумку. Нахожу мобильный и включаю его. Жду… мои пальцы трясутся, как и всё тело, от холода. Мне так холодно. Мне так больно. Сообщения начинают приходить друг за другом. Сиен. Белч. Сиен. Сиен. Белч. Сиен. Круговорот этих двух имён, и только. Ни одного звонка. Ни одного сообщения от него.

Сколько раз я говорила себе не верить им? Этим людям, которые окружают меня? Сколько раз меня били, насилуя душу и тело, унижали, топтали и изводили? Сколько раз я должна снова пройти через это, чтобы, наконец-то, до меня дошло – я ищу не там и не то, что мне суждено? Сколько раз?

С криком сожаления, прорвавшегося сквозь моё сердце, бросаю телефон в стену. Мне хочется драть себя ногтями, только бы облегчить своё состояние. Я теперь прекрасно понимаю Оливера, почему он выбрал постоянный дурман. Там не так больно. Там тихо. Там хорошо. Там нет прошлого и будущего. Там всё спокойно. Там нет эмоций. Там одна тишина.

Назло взять и вернуться, показать, что меня ничто не волнует. И то, как меня использовали. И то, как меня нагло кинули без объяснений. Кинули! Меня! Эмиру Райз! И кто? Какой-то нищий проходимец, умеющий только языком чесать! Дура! Чёрт возьми, какая я дура! А вот Саммер умна, вовремя подсуетилась, и… он снова с ней? Опять?

Меня теперь трясёт не от холода, а от ярости. Беззвучной. Бурлящей внутри. Безумной. У меня даже алая пелена перед глазами от желания оторвать кусок мяса у кого-то и сожрать его на глазах у всех, а лучше сердце у этого ублюдка вырвать! Да, вырвать и побрезговать его есть, а бросить в дерьмо именно так, как он поступил со мной!

Разворачиваюсь, собираясь устроить такое веселье, о котором никто не забудет никогда. Я уничтожу сразу всех. Возьму и уничтожу. Сотворю то, чего от меня не ждут. И мне плевать на реакцию отца, пусть, наконец-то, и он меня выбросит, чего уж время тянуть.

Едва только делаю шаг в гостиную, как моментально натыкаюсь на фигуру, скрытую в темноте. В нос ударяют едкая вонь спиртного и знакомый, приторно болезненный аромат.

– Пошёл на хрен отсюда, – сквозь зубы цежу я, изо всех сил толкая Рафаэля в грудь.

– Проваливай, отброс общества! Проваливай из моего дома, понял? Не смей! – Кричу, выставляя перед собой трясущийся от эмоций палец. – Не смей сюда ходить! Не смей позволять себе даже думать о том, чтобы появляться здесь! Я ещё глава сестринства «Оморфия» и не отдам своё место без боя, ясно тебе! А ты стал главой «Альфы» благодаря мне! Запомни это! Ты ничто! Без меня ты ничто!

– С удовольствием. Именно за этим я пришёл, чтобы сказать тебе, что ты мне не нужна. Я лишь использовал тебя, и мне всё прекрасно удалось. Это было просто. А теперь ты живи с тем, что никому не нужна, Эмира Райз, – с отвращением бросает Рафаэль и, разворачиваясь, вылетает из гостиной.

Что?

Я не этого ждала. Совершенно не этого.

Меня словно ударили. Снова ударили меня в грудь. Пячусь назад, недоумённо моргая, и мои ноги подкашиваются, отчего приходится ухватиться за кресло, стоящее возле стола.

Что?

Это правда? Это…

Поднимаю голову, слыша сквозь шум в ушах хлопок двери, а затем ещё один уже в моей спальне.

– Что я могу дать тебе, скажи? – Рафаэль подлетает ко мне и, хватая меня за плечи, встряхивает с огромной силой. У меня голова на несколько мгновений начинает кружиться.

– Что я дам тебе в будущем? Меня посадят, понимаешь ты это? Как только Карстен решит всё с тобой, он уберёт меня, и я ничего не смогу сделать. Меня запрут за решёткой. На меня повесят столько преступлений, что я сяду пожизненно. Я не знаю, кто кукловод, и вряд ли найду его. Я больше не смогу ничего дать тебе, кроме передачек в тюрьму, а ты пойдёшь, не дай бог, как моя сообщница. И твой отец не поможет тебе ничем! Ничем, слышишь? Мне проще сейчас забыть о тебе, попрощаться навсегда и послать всё к чёртовой матери! Я не могу больше рисковать!

Меня швыряют прямо на кровать, выбивая из лёгких кислород.

– Отвали от меня, Мира! Не подходи ко мне! Не пиши мне! Дай мне самому пойти с повинной! Я! Больше! Не хочу! Видеть тебя! Ты мне не нужна! – Жмурюсь от того, как громко орёт Рафаэль.

Распахивая глаза, смотрю, как он сжимает кулаки и часто дышит.

– Мне насрать на твои чувства. Они мне… не нужны. Мне ничего больше нужно. Я добился того, чего хотел. И ты ошибаешься, думая, что без тебя я ничто. Это ты без меня ничто. Ты не выживешь в моём мире, и всё это было фарсом, чтобы дойти до поста главы «Альфы». Тебе обидно, да? Больно? Я надеюсь на это. Хочу, чтобы ты ненавидела меня так, как я ненавижу тебя за то, куда влез, – подходит ко мне, а я, испуганная и разрушенная изнутри его словами и этой злостью, быстро перекатываюсь на другую сторону кровати и подскакиваю на ноги.

– Уходи, – выдавливаю из себя.

Я не заплачу. Нет!

История повторяется. Сначала Оливер, обвиняющий меня в своих бедах. Теперь Рафаэль. Почему я? Почему всегда виновата я, и никто из них не понимает, через что я прошла и сколько мучений перенесла внутри себя, продолжая жить, как ни в чём не бывало? Но если Оливер был для меня лишь прикрытием, то Рафаэля я любила всем сердцем. Тем, что от него осталось. А сейчас слышать о его трусости, слабости и все его унижающие меня слова непередаваемо страшно.

– Я уже ненавижу тебя за ту боль, которую ты причинил мне, начиная с первой встречи. Я ненавижу тебя за то, чем мне пришлось пожертвовать ради тебя. А тебе плевать. На всех плевать, кроме себя. Ты не доверяешь никому, а я пыталась… столько раз тебя прощала. Ты не заслужил. Ничего не заслужил, кроме протухшего вяленого мяса на Рождество, в лице шлюхи Саммер. Но тебе вряд ли удастся снова прийти ко мне. Уходи и больше не появляйся. Ты мой враг, и я тебя уничтожу, если попытаешься перейти мне дорогу, – отвожу взгляд и указываю рукой на дверь.

– А разве я изначально не был врагом для вас? Я был им, таким и остался. Я рад, что ты услышала меня, и между нами всё кончено. Я больше не хочу винить себя за то, что меня заставили с тобой сделать. Я не буду любить тебя и не останусь рядом с тобой, обманывая себя и свои желания. Теперь ты можешь легко сдать меня, ведь тебе не привыкать сливать информацию о тех, кто был в твоей постели. Это твоя излюбленная тактика. Так давай, облегчи мои признания, сделай это сама. Уничтожь меня своими руками, как ты сделала это с Оливером. Выполни работу Карателя, ведь изначально ты он и есть, – это словно пуля, вылетевшая из его сердца и ворвавшаяся в моё.

Поднимаю голову и словно рассыпаюсь на осколки. Мои глаза мутнеют, и я смотрю на этого человека, которого считала самым родным и дорогим для себя. Я смотрю на него и не верю своим ушам. Я бы никогда его не предала, а он позволил себе вот так просто убить меня.

Единственная слеза скатывается из глаз, и я сама не понимаю, как могу идти, приближаясь к нему, и смотреть в эти, кипящие презрением, глаза. Это чудовищно. Я боюсь, что больше не вытерплю. Я прямо сейчас упаду на пол и буду скулить. Долго. Тихо. Одиноко.