Темнота ещё больше наполняет комнату и, кажется, что я даже немного дремлю, когда появляется свет. Утро уже? Я не помню.

Приоткрываю глаза и снова закрываю их. С одной стороны, мрак, с другой слабый свет. Кто-то включил лампу на моём столе и ходит здесь. Я слышу шаги.

– Сиен, я же сказала, уходи, – слабо шепчу я.

– Я уйду, но сначала помогу тебе лечь, хорошо?

Моё сердце ухает куда-то вниз. Распахиваю глаза. Это не Сиен. Это даже не Белч.

Мой взгляд встречается с его. Он смотрит на меня, а я на него. И так очень долго. Рафаэль не двигается. И я уже верю в то, что сошла с ума. Это не он… он изменился, а сейчас снова прежний. Нет… это что-то в моей голове из-за потери крови, и только.

Но фигура начинает двигаться. Его рука поднимается и тянется к моей щеке, отчего я с ужасом понимаю, что не сплю. Дёргаюсь и отодвигаюсь.

– Не бойся, пожалуйста. Я только положу тебя в постель и уйду. На другое у меня не хватит смелости, – шепчет. Сглатывает и опускает руку.

– Ты… что ты хочешь от меня? Что ещё тебе нужно? Какой план у тебя теперь? Она передала тебе что-то, и ты продолжаешь? Убирайся… убирайся отсюда, – хрипло произношу я.

– План всегда был один – защитить тебя…

– Это ложь. Ты запудрил им мозги, но со мной сделать это тебе не удастся. Ещё раз у тебя это не выйдет, – отодвигаюсь от Рафаэля и опираюсь на руки, но сразу же одёргиваю их, скуля от вспышки боли. Чёрт…

– Мира, не делай этого. Дай мне хотя бы помочь тебе не дать причинить себе боли. У тебя швы разойдутся. У тебя же…

– А какая тебе разница? – Зло шиплю я. В глазах собираются слёзы.

– Огромная. Ты же верила в меня. Ты же говорила, что ждёшь знака, – он придвигается ко мне, а я не могу двинуться.

– Ты трахался с ней. Ты жил с ней. Ты изменил мне. Ты грязный и вонючий. Ты играл со мной. Ты меня использовал. Ты унизил меня. Ты просто кусок дерьма, Лоф. Ты, прогнивший в своей лжи козёл. Ты целовал её и любил её. Ты усмехался над моей верой в то, чего никогда не было. Ты причинил мне столько боли, от которой я дышать не могу. Ты убил всё внутри меня. Ты. Это был ты, – горько шепчу я, хлюпая носом.

– У меня не было выбора. За мной следили. Везде установлены камеры, и я не имел права на ошибку, Мира. Думаешь, мне легко было делать вид, что ненавижу тебя, издеваться над тобой и трахать её? Нет. Да, я грязный. Я не могу отмыться. Я хочу отмыться и не могу. Но я никогда не предавал тебя. В сердце не предавал. Посмотри на меня, сейчас я такой же, каким ты видела меня в последний раз? Присмотрись, прошу тебя, – Рафаэль дёргается в мою сторону и обхватывает моё лицо ладонями. А я хочу сбросить его руки. Хочу закричать, но крик застревает в горле.

Он смотрит в мои глаза. Бегает взглядом по лицу, а я лишь чувствую эту вонь. Её вонь вокруг нас.

– А теперь смотри внимательно, – шепчет он, крепче удерживая меня.

Я только открываю рот, чтобы возмутиться, сказать что-то отвратительное и гнусное, как вдруг глаза его становятся жёсткими и бесчувственными. Их цвет остаётся прежним, но они блестят сталью и ненавистью. Его лицо приобретает суровые черты, говоря о том, что вот-вот ударит меня, уничтожит и убьёт. От этого по спине проносятся мурашки ужаса. И я вижу того, кто однажды бросил мне в лицо самые ужасные слова. В тот день, когда я услышала своими ушами подтверждение его измены.

А потом всё резко меняется. Сам Рафаэль меняется и становится прежним. Вот таким, каким я любила. Его глаза излучают любовь и нежность, боль и раскаяние. Они печальные и в то же время тёплые, живые.

Я не могу в это поверить. Это невозможно так быстро и резко меняться.

– Я узнал о том, что Марджори кукловод, когда снова начал копаться в деле о той ночи, когда был под наркотиками. Ты сказала, что Карстен якобы слышал твои проклятья, но я был уверен в том, что в кабинете мистера Леду нет камер. Единственный человек, который был там, она. Я убедился в этом и, признаюсь, что на некоторое время потерял себя. Я возненавидел тебя. Я возненавидел себя. Я хотел отомстить, но не знал кому. Я смотрел на своё отражение в зеркале и видел там незнакомого человека. Жестокого и бесчеловечного. Я впадал из крайности в крайность некоторое время, пока не научился это контролировать. Я не всегда помнил о том, что обещал тебе, но всегда чувствовал тебя внутри себя. Прости меня, пожалуйста, но другого выхода у меня не было, кроме как, только убедить тебя в своей ненависти. Это то, чего они ждали. Это то, что позволило мне войти в круг избранных и работать с ними. Да, я изменял тебе. Но не по собственному желанию, а благодаря таблеткам. Это всё было ложью, и её спланировал я. И я горжусь тобой, Мира. Я гордился каждую секунду, пока наблюдал за тобой. И я не переставал тебя любить, – Рафаэль приближается к моему лицу, но я вовремя отворачиваюсь. Мне так противно.

– Не прикасайся ко мне, – с отвращением шиплю я, ударяя по его рукам своими. Отпускает и отодвигается.

– Ты отдал ей то, что принадлежало мне. Ты обещал, что никогда не изменишь мне. Ты клялся в любви, а сам так легко всё предал. И всегда есть выбор. Ты прикрываешься обстоятельствами, потому что сам этого хотел. Можно было найти уйму вариантов, но ты выбрал тот, что тебе был ближе по духу. Предательство и обман. Ты клятвенно уверял меня в том, что мы команда, и мы вместе, что бы ни случилось. И ты всё разрушил. Я тебе не верю больше. И я тебя не люблю. Я никогда не смогу снова полюбить того, кто заставил меня сходить с ума от боли и видеть, как он живёт с другой и улыбается этому. Ты украл у меня всё и теперь приходишь сюда, чтобы извиниться, и думаешь, что этого достаточно? Нет, этого никогда не будет достаточно. И лучше бы мне умереть там от ран, которые именно ты оставил на моей коже, чем сейчас видеть то, как непринуждённо ты научился манипулировать мной и подстраиваться под те обстоятельства, которые тебе выгодны. Ты прекрасно продемонстрировал то, что не делает тебя особенным, Рафаэль. Ты доказал то, что ты стал хуже, чем мой отец. Он хотя бы не требует от меня ответной любви и не лжёт о ней. Ты противен, – мне больно произносить каждое слово, и это тот миг, когда моё сердце обливается кровью и оживает после стольких потрясений. Может быть, у меня проходит шок, и я теперь могу ужаснуться тому, как же он ненавидел меня всё это время. Или же это что-то другое, но принять всё так легко я не могу.

– Мира, пожалуйста, я ведь вернулся к тебе. Я всё это делал ради тебя и нас. Думаешь, мне не больно было? Думаешь, это всё так легко? Ни черта. Не позволять себе думать о тебе. Не разрешать себе ни одной эмоции, глядя на тебя. Не реагировать на твои слёзы, которые разрывали сердце. Не отвечать на твои мольбы, когда разум взрывался от мучений. Я не ожидал того, что ты поймёшь меня. Но и не ожидал, что так жестоко оттолкнёшь, когда я собирался с духом столько часов, чтобы прийти сюда и сознаться во всём. Я не лгал. Ни разу тебе в прошлом не лгал и не собираюсь этого делать сейчас. Да, я изменял, но от этого мои чувства к тебе не прошли. А ты сравниваешь меня с ублюдком, который никогда о тебе не заботился. Ты сравниваешь меня с мразью, бросившей тебя в этом аду одну и плюющей на тебя с высокой башни. Он ни разу не помог мне, а я просил и умолял его, потому что твоя жизнь была в опасности. А ему было всё равно, он лишь требовал от тебя выживать, иначе ты ему не нужна. И всё это я сделал только ради тебя. Ты жестока не ко мне сейчас, а к себе. И за что? За секс? За поцелуи? Они для тебя важнее того, что ты жива? – С таким ужасом выговаривает он, отстраняясь от меня всё больше и больше.

– Да… да! Для меня нет ничего старшее, чем предательство! Я ни разу не изменяла тебе, даже с Оливером, хотя могла, чтобы доказать свои слова! Я даже в мыслях себе этого не позволяла! Да я могла быть с Карстеном, и всё было бы прекрасно! Но нет, слышишь? Я не пошла на это, а ты так легко лёг с ней в одну постель! Ты любил её там! Ты предал меня именно там! И нет у тебя сердца! У тебя вместо него кусок дерьма, ради которого ты жопу рвал, потому что выслуживался перед моим отцом! Я ненавижу тебя! Ненавижу! – Выкрикиваю я.

Рафаэль заметно бледнеет, и мне больно. Он даже не понимает того, как чудовищны для меня эти признания. Я не могу простить… я боюсь прощать. Это ведь… так будет и в следующий раз, и в следующий, а буду постоянно принимать его и унижаться, чтобы он мог использовать меня дальше! Нет! Я не хочу!

– Я искала для тебя оправдания каждую секунду своей жизни. Я искала и искала. Я выдумывала их для тебя, а ты? У тебя нет оправданий! У тебя ничего нет! Любовь не такая! Ты врёшь сейчас! Ты издеваешься дальше, потому что не завершил своё дело! Что ты хочешь? Чтобы я с ума сошла? Так я сошла! И раны, нанесённые мне тобой, намного болезненнее, чем любые другие, потому что тебя я, действительно, любила. Всем своим сердцем или тем, что от него осталось. Я любила тебя. Я боготворила тебя, а ты отвернулся. Ты отвернулся тогда, когда я нуждалась в тебе. Ты всегда так делал, и с меня достаточно. Между нами уже давно стоит точка. Слишком давно, чтобы что-то менять. Как я могу тебе верить сейчас, когда ты идеально умеешь лгать? – Я замолкаю, позволяя ему сказать хотя бы что-то вразумительное. Что-то такое ценное, что заставит меня не изводить себя сейчас. Но нет. Рафаэль молчит. Смотрит в мои глаза и ему даже не стыдно.

– Знаешь, что самое ужасное для меня? Это то, что от тебя я получила достаточно синяков и шрамов. Ты безжалостно отлупил, изнасиловал, изрезал, бил, извёл и обоссал меня. На моём теле сотни напоминаний о том, что ты делал со мной, и какой путь я прошла, чтобы жить во лжи, которую ты создал. И я верила. Я до последнего пыталась сохранить тепло внутри себя и не смогла. Ещё несколько часов назад, если бы я увидела тебя, открыв глаза, вероятно, мыслила бы иначе. Но не сейчас. Я достаточно убеждена в своих выводах. Ты её и пальцем не тронул. Ты дарил ей наслаждение, удовольствие, свидания, подарки, самого себя. Ты дарил ей всё, чего никогда не преподносил мне. Ты был с ней тем, кого я любила. Её кожа не тронута тобой. Она цела и невредима. Она могла ходить, когда я, после того как ты изнасиловал меня, едва могла жить. Она смела говорить, когда я не в силах была слышать саму себя и свой голос. У неё была возможность дышать свободно, когда я боялась это делать. Ты не отомстил ей за меня, и все твои жалкие слова сейчас ничего не стоят. Мне самой пришлось ответить ей тем, во что ты превратил меня. Это больно. Именно это больно. Ведь я всегда была одна в той любви, о которой ты лгал. А рядом с ней ты стал частью чего-то большего, чем со мной. Ты сделал её счастливой, а меня разрушил. Вот причина, по которой я не верю тебе. Со мной ты обращался иначе, чем с ней. Со мной ты позволял себе проявить всю ту жестокость, которую якобы презирал. А её ты оберегал от всего. Ты…

– Я посадил её, Мира. Я сделал всё для этого и вёл себя так, чтобы она села пожизненно, и спас тебя, мистера Леду, Сиен, Белча и других от Всадников. Я не хотел таким быть, но мне пришлось. Ты сама говорила о том, что обстоятельства заставляют нас прогибаться под себя и искать варианты. А тебе важно то, что я не ударил её. Это глупо. Я сломал её жизнь, а твою защитил. Разве это не стоит того, чтобы хотя бы подумать о том, через что я прошёл из-за всех вас? Ты думаешь, я счастлив? Ты думаешь, мне приятно сейчас слышать от тебя подобное? Нет. Я в ужасе от того, какой мразью предстал перед тобой. И я знаю обо всех страданиях, через которые ты прошла, но и я тоже. Меня не было бы здесь сейчас, если бы мне было насрать на тебя. Я позволил бы тебе умереть там, у меня был шанс стать свободным от твоего отца и твоего мира, но я этого не сделал. Я усыпил тебя раньше, чтобы ты могла быстрее восстановиться. Я отобрал у многих будущее, чтобы оно было у тебя. Твои слова и выводы обо мне в данную минуту просто жестоки. Да, я совершал ошибки, потому что твой мир был для меня новым. Но я сумел выиграть в нём, и эта победа мне была не нужна без тебя. Я выиграл, и в то же время, получается, проиграл всё. Если тебе важно моё отношение к ней, то это всё было иллюзией любви, а с тобой всё было настоящим. Мне не нравилось то, что я делал. Мне это было противно, – возмущаясь, Рафаэль то повышает голос, то понижает его.

– В ту ночь. В ту ночь, когда ты пошёл к ней, чтобы трахнуть на моих глазах, тебе тоже этого не хотелось? – Горько усмехаюсь я.

– Нет. Не хотелось, я был вынужден, – кивает он.

– И это ложь. Тебя никто не заставлял этого делать. Да, она была здесь, но и у тебя могло быть миллион оправданий, чтобы с ней не видеться. Но ты пошёл туда, потому что хотел этого. Ты пошёл к ней сам, хотя не было причин это делать. Она тебя не ждала, а ты пошёл. И это прекрасное доказательство того, что ты лжёшь сейчас и оправдываешься, чтобы продолжить свою игру со мной. Ещё один случай. Когда ты душил меня. В ту минуту я знала о том, что тебе и это нравится. Я поняла это, даже без твоих признаний. Ты ненавидел меня в ту секунду не потому, что так надо, а потому что это был ты настоящий. Ты и сейчас играешь свою роль, пытаясь доказать мне что-то, но это всё ложь. Чёртова ложь, в которой ты заставил меня жить. Ты изучал меня. Ты забрался в моё сердце и резал его медленно. На кусочки. А её ты оберегал от всего. И не ври о том, что я сейчас не права. Не ври, потому что это худшее, что ты можешь теперь сделать. Не ври. Я тебе не поверю. Ты понял, что я не могу причинить тебе боль. Когда я подняла пистолет, ты осознал, что я слаба, и убедился в том, как хорошо отыграл свою партию. Да, я не смогу этого сделать ни сейчас, ни завтра, ни через год. Я никогда не смогу причинить тебе физическую боль, а ты легко это делал со мной. Я уже даже не говорю о душевных ранах, которые сейчас становятся острее. Но я привыкла к тому, что никогда не смогу найти в этом мире любовь для себя. И я больше не буду её искать. Ни с тобой, и не в этой жизни. С меня хватит. Уходи, я не буду препятствовать тебе в построении собственного будущего, но и в моё ты не лезь. Путь тебе туда теперь заказан. Убирайся из моей жизни и из моего сердца. Оно тебе больше не принадлежит, – пытаюсь подняться, и мне это удаётся с огромными мучениями. Мои ноги трясутся. Меня бросает в холодный пот от слабости и той боли, которую я проживаю, смотря на него.