Снова киваю в знак того, что всё поняла.

Оскар проходит мимо меня и открывает дверь, ожидая, когда я подойду. Мы выходим в коридор, освещённый только с одной стороны, грязный, обшарпанный, и я слышу громкие голоса где-то сбоку. Слева. Большая дверь. Там много людей. Мужчин. Работает телевизор, они что-то обсуждают… матч. Они смотрят футбольный матч.

– Обычно у нас не так шумно. Но твоё появление вместе с нашим любимым мальчиком вызвало ажиотаж. Нам сюда, – Оскар указывает рукой в полумраке в другую сторону.

Это дом. Небольшой. Одноэтажный. Вероятно, здесь есть подвал. Всего две спальни. Та, в которой я была, и другая, более роскошная и полная безвкусных вещей, вроде огромных картин, копий работ известных художников. Предполагаю, что это спальня Оскара. Здесь им воняет. Гнилью. Смертью. Мёртвыми крысами.

Я захожу в ванную комнату, и Оскар оставляет меня одну. Нет замка. Включаю воду и моментально открываю шкафчик с зеркалом. Сколько кремов для лица. Даже у меня такой коллекции нет. Ищу что-то острое. Бритву или же нечто похожее. Ничего. Конечно, он всё предусмотрел. Закрываю шкаф и наклоняюсь, пробегаясь взглядом по тёмному мраморному полу. Безвкусица. Ничего нет, что помогло бы мне всадить остриё в горло Оскара. Жаль. Рука бы не дрогнула.

Умываюсь и вытираюсь полотенцем, новым полотенцем, украденным из нашей квартиры в Париже. Я сразу узнаю его. Я выбирала его. Недорогое и качественное.

Рафаэль…

Я не должна позволять себе слабостей.

Выключаю воду и выхожу в спальню.

– Прекрасно. Выглядишь уже лучше, – усмехается Оскар, отталкиваясь от стены рядом с дверью. Красивый мужчина. Я угадываю в его лице знакомые черты Рафаэля. Нет сомнений в том, что они родственники. Оскар – это Рафаэль в будущем. Именно такой будет его старость, если можно так сказать. Меня это коробит изнутри. Конечно, Рафаэль не его копия, но знать, что был человек, которым Рафаэль мог стать, неприятно.

Мы возвращаемся в комнату, которую отвели мне. Я так и не произношу ни звука.

– Дам тебе пятнадцать минут, чтобы ты поела, Эмира. У нас не так много времени, как ты думаешь. Хочешь увидеть Эля?

Киваю.

– Отлично. Тогда ешь, и отправимся к нему. Он уже ждёт тебя.

Дверь снова закрывается, и замок щёлкает.

Сажусь на кровать и беру тарелку в руки. Подношу к носу и не чувствую ничего странного. Нормальный хлеб и джем. Резь в желудке снова даёт о себе знать. Откусываю немного и медленно пережёвываю. Им, действительно, невыгодно травить меня, тогда за меня не дадут ни фунта. Но другое меня заботит: знает ли отец, вообще, где я сейчас нахожусь, или же ему настолько насрать на меня, что он отправит сюда Грога?

Доев весь тост и запив водой, отодвигаю тарелку и жду, когда вернётся Оскар. Какая поразительная внешняя схожесть. Это удивительно. Я помню Веронику, маму Рафаэля, и я думала, что он похож на неё, но сейчас я чертовски удивлена тому, что от матери у Рафаэля ничего нет. Я не видела фотографии отца Рафаэля, но уверена, что и на него Рафаэль внешне не похож ни капли.

– Замечательно. Хорошая девочка. Тихая такая, – поворачиваю голову, когда Оскар входит в комнату.

Он тащит с собой стул и ставит напротив меня. Садится и рассматривает меня, а я его. Чёрт, эти глаза. У Рафаэля они имеют стальные блики, но вот зелень та же. Тот же оттенок. И губы. Форма идентичная. Только у Рафаэля они мягче и моложе, без явных мимических морщин.

– Ты всегда делаешь всё, что попросит Эль? Что ты нашла в нём такого, раз полюбила его? – Задумчиво интересуется Оскар.

– Я хочу его видеть. Сейчас же, – за всё время первый раз издаю звук. И мой голос не дрожит. Он уверенный и сильный.

– Вау, характер не сахар, да? Ничего, это даже ещё интереснее. Ещё чуть-чуть, пусть мальчик придёт в себя и немного отдохнёт. Путь был слишком долгим для него.

– Что ты хочешь, Оскар?

– Скар, предпочитаю Скар.

– Оскар, зачем ты тянешь время? – Специально называю его полным именем. Я не боюсь его. И его кличка не для меня.

– Красивая. Богатая. Умная. С характером. Мне нравится. Хороший выбор сделал Эль, – усмехается он.

– Ты его бил?

– Конечно, нет. Я не пачкаю своих рук, но его друзья, которых он предал, сбежав от нас, немного были обижены.

– Если он не будет дышать или жить, то ты ничего не получишь. Я знаю миллион способов, чтобы это сделать. Так что прими совет, Оскар, попридержи своих ублюдков.

– Да, я видел шрамы на твоих запястьях. Поэтому предусмотрительно убрал всё острое. Мне не хочется, чтобы ты поранилась. Даже больше, я не позволю тебе или Элю распрощаться с жизнью. Я ведь добра вам желаю и как только получу своё, вы будете свободны.

– Если ты думаешь, что я тебе верю, то не строй иллюзий на сей счёт. И я больше не намерена с тобой говорить. Я хочу увидеть Рафаэля. До тех пор, пока не окажусь рядом с ним, я отказываюсь с тобой говорить, – замолкаю, наблюдая, как Оскар криво усмехается и качает головой.

– Мда, любовь. Она делает людей такими глупыми и слепыми. Когда-то я тоже хотел любить, но места мне не хватило. Ты же должна ненавидеть его за то, что он подставил тебя, принцесса. Все твои проблемы только из-за Эля. Посмотри, ты сбежала ради него, оставив огромное состояние за спиной. Ты находишься здесь под моим чутким контролем тоже из-за него. Вот скажи, оно тебе надо? Я могу отпустить тебя просто так. Прямо сейчас. Откажись от него и будешь свободна.

Он проверяет меня, хочет убедиться в том, что я готова на всё ради Рафаэля. И вряд ли он честен. Никогда и никто не отпустил бы мешок с деньгами просто так. Особенно человек, которому деньги намного важнее человеческих жизней.

Я ничего не говорю. Молча, складываю руки на груди и жду, что ещё он мне предложит.

– Твой отец довольно интересный человек, беспринципный, и я его немного уважаю. Как ты думаешь, почему я так быстро вас нашёл?

Оскар делает паузу, ожидая от меня какой-то эмоции. Держаться до конца.

– Молчишь. Ты упряма. Ладно, начнём немного раньше, чем я планировал. И вам обоим с Элем следует понять, в этой жизни вы никогда не сможете любить друг друга. Вам придётся выбрать: смерть или одиночество. Хотя это, в принципе, одно и то же. Пошли. Не рыпайся, принцесса, ведь каждый твой неверный шаг равен боли ничтожного предателя, – Оскар поднимается со стула, и я тоже встаю с кровати.

Он не оставит Рафаэля в живых. Он уже ему вынес приговор, и сейчас Рафаэль дышит только для того, чтобы у Оскара был шанс манипулировать мной. И ему это удаётся. Я знаю, что сломаюсь, если снова буду наблюдать, как Рафаэлю причиняют боль. Я помню то, что со мной было. Помню те невыносимо страшные минуты, когда лежала под кроватью и ничего не могла сделать. Но в этот раз у меня есть то, что им нужно. И я не отдам это, пока Рафаэль не будет далеко отсюда.

Мы выходим из комнаты и подходим к большой двери, откуда до сих пор доносятся крики и свист мужчин. Как только Оскар открывает дверь передо мной, то все разговоры затихают.

Отвратительная маленькая комната с небольшой кухней и грязными диванами. Воняет рвотой, мочой, алкоголем и сигаретами. Окно здесь есть. Оно приоткрыто, и с улицы доносится не менее безобразный запах. Ночь. Сейчас ночь.

Эти лица настолько страшные и отвратительные, что меня тошнит. Они во все глаза смотрят на меня и облизываются, как гиены, почуявшие жертву.

– Сколько у тебя поклонников, принцесса. Вряд ли Элю доставит удовольствие смотреть, как они будут играть с тобой. Не разбивай сердце моему мальчику, – смеясь, Оскар толкает меня вглубь комнаты, а вокруг раздаются гогот и неприличные высказывания.

По моему телу проносится дрожь. Быть изнасилованной этими людьми подобно тому, что сделали с Флор. Это приём, который Рафаэль использовал из этой жизни. И я знаю, что теперь с сестрой, и точно не позволю с собой это сотворить. Лучше смерть, чем кто-то прикоснётся ко мне.

– Не будем пока торопить события. Вдруг наша принцесса, всё же умна и быстро поймёт, что я хочу от неё, – Оскар снова толкает меня в спину, но уже к проходу. Злобно передёргиваю плечами и обнимаю себя руками, медленно двигаясь вперёд. Мужчины отползают с моего пути. Они валяются на полу. Пьяные и под кайфом. Рядом лежат пустые шприцы. Боже мой, это, действительно, дно, в котором каждый день жил Рафаэль. И это было бы моим будущим. Такая же грязь, холод и объедки.

Не поддаваться эмоциям. Это слабость. Страхи, которые пытаются мне навязать. Они не мои. Мне специально показывают самое ужасное из этой жизни, чтобы я начала паниковать.

Я не подведу, Грог. Я всё помню. От меня зависит жизнь Рафаэля.

Мы проходим ещё немного. Холл, в котором тоже валяются люди. Недалеко дверь на улицу. Её, скорее всего, кто-то охраняет.

Оскар вновь толкает меня в бок, чтобы я шла в темноту. И я, отворачиваясь от спасительной двери, иду к другой. Он открывает её ключами и указывает мне спускаться вниз. Это может быть ловушкой. Меня запрут в подвале. Но плевать. Если там Рафаэль, то мне всё равно. И не факт, что он там. Я иду, не зная, что они приготовили для меня. Они хотят получить мой страх и тогда будут действовать, а жутко скрипящая лестница и невыносимая вонь снизу, может сделать это со мной.

Я чувствую кровь… кровь Рафаэля. Моя рука сразу же тянется к кулону. Она смешана с гнилью и другими самими безобразными запахами в мире. Он там. Он внизу.

Мы спускаемся, и я вижу тюремную клетку. Здесь только слабый свет за моей спиной, но я сразу же нахожу взглядом грязного, брошенного на мокрую и сырую землю Рафаэля. Его волосы практически чёрные, лицо в синяках и ссадинах, как и руки, связанные над головой и прикованные к прутьям. Он без сознания. Его джинсы разорваны, и его колено в ужасном состоянии. У него может быть заражение уже.

– Как тебе? – Интересуется Оскар, открывая замок на клетке.

– Я не удивлена, – сухо отвечаю.

Моё сердце ноет, когда я ласкаю взглядом лицо Рафаэля. Он слишком бледен. Он голоден. Он едва живёт и дышит.

Боже, пожалуйста, не дай ему умереть. С остальным справимся, вылечим его, но это… жизнь подари, прошу тебя.

Глава 38

Мира

Как только мы оказываемся в клетке, которую Оскар оставляет открытой, я дёргаюсь в сторону Рафаэля, но мужчина хватает меня за руку.

– Не прикасайся и не приближайся. Только смотреть, – предостерегает он, отпуская меня.

А это сложно. Неимоверно сложно стоять в этом аду и смотреть на Рафаэля, когда ему необходима помощь. Снова молча наблюдать за мучениями. Снова проходить через это.

– Садись, – Оскар толкает меня на стул, стоящий напротив Рафаэля.

– Думаю, пришло время его разбудить. Долго он спит уже, – Оскар берёт ведро, на первый взгляд наполненное водой, но как только он опрокидывает его на голову Рафаэля, до меня доносится вонь мочи и фекалий.

Тошнота подступает к горлу.

Скотина! Мразь! Ненавижу!

Рафаэль дёргается, и его голова падает то на плечо, то на грудь. Его рот заклеен скотчем. Вся голова перемотана им, чтобы Рафаэль не смог снять это, но я вижу, что его рвёт. Он глотает это и снова…

– Никаких манер, Эль. Что о тебе подумает наша гостья? Веди себя примерно, – возмущается Оскар. Поворачиваю к нему голову, а он наслаждается каждой мукой своего родного человека. Хотя, о чём я говорю. Мой отец поступил не лучше.

Как только до Рафаэля доносятся слова, и он их понимает, то вскидывает голову и наши взгляды встречаются. Один его глаз заплыл, второй едва открывается.

Я не могу… это чертовски больно.

– Я люблю тебя… мы справимся, – стараясь держаться уверенно, губами говорю я.

Я вылечу тебя, клянусь, только не умирай. Я отдам всё за тебя, но держись, как я. Держись, хотя тебе сейчас сложнее, чем мне. Держись, прошу тебя. Мон шер, держись.

– От тебя так несёт дерьмом, Эль. Отвратительное зрелище, – кривится Оскар и берёт другое ведро. Теперь он обливает Рафаэля водой, но ледяной настолько, что кусочки льда падают на землю вокруг него.

– Вот теперь намного лучше. Тебе так не кажется, Эмира? – Отбрасывает ведро в сторону и смеётся. Подходит к Рафаэлю и треплет его по волосам.

– У тебя прекрасный вкус, Эль. Ты просто идеально выполнил своё задание. Она красива, у неё полно денег, и она сильна. Понимаю, я бы тоже сошёл с ума. В постели, наверное, так же горяча, как и на язычок, да, сынок? – Ударяет его по щеке, а я хмурюсь. Оскар это замечает.

– Неужели, Эль тебе не рассказал о том, что мы родственники? Точнее, я его биологический отец. Нет? Ох, какое упущение, – вот теперь всё встаёт на свои места. Сходство, желание вернуть его обратно в «семью», ненависть и месть. Рафаэль сын Оскара, а не племянник. Но я уверена, что Рафаэль об этом не знал и понял это тоже недавно, вероятно, сейчас или немного раньше. Он бы мне сказал. Он не лгал бы мне тогда, когда сознавался во всём.