Лина Мур - Империя наших надежд

– Ещё раз… Раф, ты что, под наркотой? Ты понимаешь, что делаешь? Ты сделал ей предложение? – Белч в шоке, Сиен в шоке и чуть ли не плачет от обиды.

– Нет, я не употребляю наркотики и, да, я понимаю, что делаю. Вы всё услышали верно. Я женюсь. Мы пока это не обсудили, времени не было…

– Да, ты был слишком занят изучением того, что там спрятано в недрах её гениталий! – Сиен взрывается, подскакивая с дивана.

– Как ты мог? Столько лет ты издевался над Мирой! Столько лет мы были на твоей стороне! Мы болели за тебя и за вас обоих! А сейчас ты смеешь бросать нам в лицо, что ты женишься на какой-то шлюхе? Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя за то, что ты так поступаешь с ней! – Визжит она. Так, ей нельзя нервничать. И мне даже немного жаль Сиен.

– Это моё решение, Сиен. Я имею на него право. Это моя жизнь, не ваша. Я люблю её. Я так сильно люблю её, вы не поймёте меня, потому что это моё. У вас своя дорога, а у меня своя. И я радовался тому, что вы женитесь. Я радовался тому, что у вас будет ребёнок. Я всегда вас обоих поддерживал, а вы считаете, что можете прочесть мою душу и вынести свой вердикт. Вы не мои родители. Я взрослый мужчина и намерен жениться на ней. Она лучшая. Она единственная для меня. И не вам решать, что я буду делать. Ясно? – Внутри меня вскипает обида. Столько лет, столько раз я просил их не лезть в мою душу. Не травить её. Не калечить её. Не обманывать. Но они всё же обманывали, пусть это их приёмы, чтобы уберечь нас с Мирой, но пришло время разделить наши пути. Друзья – это не семья. Они будут рядом с нами, но не каждую минуту нашей жизни. Они косвенные участники моей истории, а не главные. И пора вернуть всё на свои места.

– То есть ты так легко забыл обо всём, что у вас было с Мирой? Ты женишься, когда она…

– Сиен, хватит, – тихо обрывает жену Белч, качая головой.

– Но…

– Он прав. Каким бы ни было его решение, мы должны это принять. Оно может нам не нравиться. Нет, мы можем его возненавидеть за то, что он делает. Но это ему страдать, не нам. Если Рафу комфортно жить именно так, то пусть. Мы не имеем права на то, чтобы ставить ему условия. Миры здесь нет, она в Париже и продолжает жить дальше. Почему он не может?

– Ты… вы, мужчины, вы разрываете нас, бросаете нас, и стоите друг за друга. А я не могу? Не могу защищать свою подругу, которая из-за него прошла через такие страдания? Нет, я не собираюсь на это смотреть. Нет. Это предательство, разве ты не понимаешь, Белч? Он снова предаёт её, – всхлипывая, говорит Сиен.

– Это не наше дело. Если он готов жить с чувством вины, то это его право. Я не понимаю его. Я не понимаю тебя, Раф, – Белч поворачивает ко мне голову. – Я не принимаю того, что ты сейчас делаешь. Мне не нравится то, в кого ты превращаешься. Ты падаешь из крайности в крайность. Умирать внутри и творить подобное… нет, я не понимаю зачем тебе это. Но это твоя жизнь. Делай с ней то, что считаешь нужным. Оступайся. Падай. Но не ной, когда будет плохо. Не ной, потому что я припомню тебе этот момент и скажу, что ты сам виноват. Я сейчас осуждаю тебя, но это мои чувства. Не твои. Хочешь жениться на первой встречной, женись. Хочешь таким образом убивать себя, убивай. Я ничего больше не скажу. Тебе потом разбираться, не нам.

– Да, именно мне, а не вам обоим. Вы не имеете права лезть в мою жизнь. Она такая, какая есть, и я несу ответственность за всё, что делаю. Пусть это будут ошибки, пусть, но они мои, а не ваши. И я прошу вас принять мою невесту, как друзья, а не как мои откуда-то появившиеся родители. Я хочу вас с ней познакомить, потому что она моё всё. Я принял ваши решения, так примите и вы мои, – оглядываю Белча и Сиен.

– Конечно, прости, мы переживаем за тебя. Ты мне, как брат, и я хотел бы, чтобы ты был счастлив, – обнимая Сиен, тихо говорит Белч. И, пытаясь её успокоить, потирает плечо.

– Я счастлив. Посмотрите на меня. Вы же видели меня, когда я был таким, правда? Вы знаете, что я не лгу сейчас. Я счастлив. Я впервые за столько лет безумно счастлив и любим.

– Но одна ночь, Рафаэль. Это же всего одна ночь…

– Хоть минута. Больше не нужно. Хватает всего минуты, чтобы понять – будет сложно и больно, но это никогда не пройдёт, – перебиваю подавленный голос Сиен.

– Я могу вас познакомить с ней?

– Да, конечно, – Белч кивает и напряжённо смотрит на жену, вытирающую глаза.

Ставлю бутылку на стол и выпрямляюсь.

– Любимая, выходи. Я хочу тебя кое-кому представить в качестве своей невесты и моего будущего, – громко произношу я.

Я наблюдаю за реакцией ребят, когда дверь спальни открывается. Они не хотят смотреть. Они упрямо изучают что-то у себя ногами, а Сиен ещё стирает слёзы.

Мира приближается ко мне, и я протягиваю ей руку. Киваю, говоря о том, что уловка сработала. Она прекрасна в простых светлых джинсах, в белой кофте и с улыбкой на губах.

– Твою мать! – Кричит Белч, поднимая голову. Он отпускает Сиен.

– Я тебя убью! Я тебя прикончу! Я ненавижу тебя, Раф! Ты меня чуть до инфаркта не довёл! Придурок! – Он орёт, прыгая на месте.

Сиен визжит и хватается за немного выпуклый живот под платьем.

– Ты… вы оба! Я вас ненавижу! Ненавижу сейчас так, что убью! Я тебе эту бутылку в задницу засуну, Раф! – Белч показывает то на меня, то на Миру, смеющимися над ними.

– Вот ты стерва. А я же спрашивала. Я же…

– Не будете учить нас жизни. У вас своя, а у нас теперь своя, – довольно перебивает Мира подругу.

– Дура, боже, Мира, ты здесь! Ты с ним! Вы что, правда, обручены? Вы… – Сиен срывается с места и чуть ли не прыгает на Миру, обнимая её, целуя и плача.

– Ты беременна, тебе нельзя так волноваться.

– А-а-а, сейчас только вспомнила? Не могу тебя ненавидеть. Как? Почему?

– Мы всё расскажем. Может быть, – Мира уворачивается от Сиен, намеревающейся стукнуть её, и прячется у меня за спиной.

– Вот вы даёте. Я поседею с вами. Шампанское, что ли, наливай. К чёрту вас всех. К чёрту, задолбался о вас думать, – Белч падает на диван, а я обнимаю Миру.

– Мы сами о себе подумаем. И раз уж хочешь шампанского, вперёд, – хватаю бутылку и бросаю Белчу.

– Идиот, она теперь выстрелит.

– Пусть стреляет. Пусть. Это наша квартира и наше решение. Открывай, – я смеюсь, наблюдая за тем, как друг опасливо откупоривает бутылку. Сиен плачет и отходит назад.

Пробка вылетает в потолок, напиток разливается по полу.

– Я дома, – слышу шёпот Миры и поворачиваюсь к ней.

– Мы дома.

– Да, – она улыбается, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать мою любимую. Любимая. И этим всё сказано.

– Бокалы, давай бокалы! – Кричит Белч.

Мира отпускает мою руку и бежит к столу, чтобы подать Белчу бокалы. С этого момента мы и продолжим. У всего есть продолжение, и вот оно моё. Я не жалею ни о чём. Я рад тому, что моя жизнь – одно сплошное продолжение любви, проблем, боли, переживаний. Это нормально. Бояться жить нельзя, и я, наконец-то, это понял. Я счастлив.

Три месяца спустя…

Мира

Улыбаясь, откладываю телефон и подхватываю тарелку и кружку. Подпевая себе под нос, направляюсь в спальню. Целую Рафаэля в висок, и его пальцы перестают ударять по клавишам. Ставлю рядом с ним на стол стакан и тарелку.

– Прости, я разбудил тебя? – Он снимает наушники, и я качаю головой.

– Нет, я проснулась не оттого, что тебе не спалось. Будильник зазвенел, пора на пары, – сажусь к нему на колени, и он утыкается носом мне в шею.

– Позавтракай хотя бы этим, ладно? Чай и печенье, – прошу его, проводя по волосам.

– Спасибо. Ещё немного, и закончу, – зевая, потирается губами о мою щёку, вызывая приятные мурашки по телу. Они до сих пор бегут. И это один из самых любимых моментов в моей жизни.

– Не торопись.

Рафаэль поднимает голову и улыбается, вымученно и устало. Он работает над книгой последние месяцы. Он психует, злится, а я лишь стараюсь поддерживать его в этом. Его работы с прошедшей выставки были сразу же куплены, что не могло не радовать нас обоих. Но вот написание книги ему даётся с трудом. Порой он уходит в свою студию, которую снимает почасово. Пропадает там, а потом возвращается, садится рядом со мной и кладёт голову на колени. И я, читая свои лекции, глажу его по волосам. Я не могу сказать, что так сложно понимать Рафаэля без слов. Нет, мне нравится всё, что с нами происходит. Мы живём. Мы двигаемся дальше.

– Я в последнее время веду себя отвратительно.

– Ты вёл себя и похуже, так что всё в порядке. Ты поедешь сегодня на занятия?

– Не знаю, если не усну, то поеду… да, не начинай. Я помню, что я должен ходить на них, чтобы получить образование. Я хожу, когда не пишу или не рисую, или меня не вызывают куда-то на очередную сходку, которая меня бесит. Я… прости, я придурок.

Смеюсь и качаю головой.

– Но любимый придурок. До вечера. Если будешь дома, то напиши, я куплю что-нибудь. У меня сегодня смена, и я вернусь очень поздно, – поднимаюсь с его колен, но Рафаэль притягивает меня к себе обратно и прижимается щекой к моему животу.

– Когда мы дату назначим?

Удивлённо приподнимаю брови.

– Хоть завтра.

– Правда? – Он поднимает на меня взгляд, и я киваю.

– Вряд ли наша жизнь изменится после этого, но решай сам. Ты же у нас мужчина, – треплю его по отросшим длинным прядям. Кривится и цокает, передразнивая меня.

– Вот возьму и решу, – обиженно бурчит он, отпуская меня.

– Вот возьми и реши, – смеюсь я, слыша его чертыханья.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Выхожу из квартиры, застёгивая куртку, и снова смотрю на фото отправленное Флор. Едва я оказываюсь на улице, как на экране отображается входящий звонок с кривляньями Рафаэля.

– Да?

– Я хотел сказать спасибо. Я забыл, – быстро произносит он.

– За что?

– За всё, Мира. За то, что терпелива ко мне и за то, что любишь такого придурка, как я.

– О’кей, ужин за тобой, – хохоча, отключаю звонок и игнорирую попытки Рафаэля возмутиться этому.

Три с половиной месяца спустя…

Мира

Мы с Рафаэлем врываемся в палату, и нас обдаёт сладким ароматом.

– Поздравляем! – Кричим мы, отпуская синие шарики к потолку.

– Вы прилетели, – Сиен улыбается, лёжа на кушетке в родильном отделении больницы.

– Ещё бы они не прилетели, да, чувак? Я бы не простил твоим крёстным этого, – Белч поднимает голову от люльки с новорождённым.

– Поздравляю, – Рафаэль подходит к другу и пожимает ему руку, а затем похлопывает по плечу.

– Ты как? – Спрашиваю Сиен, опускаясь на стул рядом с ней.

– Рожать неприятно, скажу тебе. Но зато какой итог! И вы успели. Я так рада тебя видеть здесь. В Лос-Анджелесе. Как прошёл день рождения Рафаэля? Ему понравился подарок?

– Да, конечно. Всё прошло хорошо, только мы не ожидали, что в этот же день ты решишь рожать. Но успели, рожала ты, действительно, долго, мы даже практически доели ужин, – смеюсь я.

– Прости, так получилось.

– Да я шучу. Всё хорошо. Два дня будем праздновать теперь. А где наш маленький принц? – Поднимаюсь и, огибая кушетку с новоиспечённой мамой, подхожу к люльке.

– Вот он. Крупный чувак получился…

– Белч, прекрати сына называть чуваком, – раздражённо обрывает его Сиен.

– Ты же имя выбрать не могла за девять месяцев. Как мне его называть? Мальчик? Или мелкий? У тебя было девять месяцев, ты насиловала мой мозг миллионом вариантов имён и всё не знаешь, какое ему подойдёт больше. И это снова моя вина? Да я…

Тихо смеюсь, обнимая Рафаэля.

– Какой он милый, – шепчу я, глядя на младенца. Так сразу и не скажешь, на кого он похож больше.

– Он страшненький. Наш будет лучше, – на ухо мне говорит Рафаэль. Пихаю его в ребро и бросаю осуждающий взгляд.

– Прекрати. Это некрасиво, мон шер. Он родился несколько часов назад. Они все такие.

– Да знаю я. Он мне день рождения испортил. Я обижаюсь.

Но по довольному виду Рафаэля и его широкой улыбке этого не скажешь. Мы, конечно, собирались прилететь, чтобы поздравить друзей с первенцем, но через неделю. Малыш сам выбрал время, когда ему появиться на свет, и в этом его винить нельзя. Поэтому нам пришлось прекратить целоваться, бросить наш романтический ужин, и доедая на ходу, стремительно мчаться в аэропорт, чтобы улететь в Лос-Анджелес.

– А теперь дело за вами. Нам нужна принцесса, – Белч вклинивается между нами с Рафаэлем.

– Опять? Ты снова за своё? Тебе уже раз показали, так что не лезь к ним! – Возмущается Сиен. От наших громких голосов малыш начинает плакать.

– Довольна? Ты…

– Эй, Белч, ты что? – Рафаэль останавливает друга, чтобы тот прекратил спорить с Сиен. Конечно, ссоры у всех бывают, но это у них уже стало привычным.

– Что я? Я видел, как мой сын появился на свет. Никогда не повторяй мой опыт, это… противно, – шёпотом говорит Белч, поглядывая на меня.