Грогу Рафаэль тоже отправил сообщение с нашей фотографией в тот день, и мы получили от него поздравления. Об отце я пока ничего не слышала и не хочу. Насколько я знаю, месье Леду до сих пор является директором университета, но политика там изменена. Каждый год он сам выбирает десять новых студентов из неблагополучных семей и оплачивает их обучение.

– Поздравляю, – обнимаю Рафаэля и целую его.

– Видела меня?

– Ещё бы. Только на тебя и смотрела. Мне дали отгул на работе, но потом придётся выйти в выходные.

– Класс, значит, отметим. В какой ресторан? – Он обнимает меня за талию и ведёт к машине.

– Домашний. У меня для тебя сюрприз, – загадочно улыбаясь, открываю водительскую дверь и сажусь в автомобиль, который Рафаэль подарил мне на день рождения. Вообще, в основном это он на нём ездит, но в такие моменты его вожу я, и он отдыхает. Я счастлива. О другой жизни я и не мечтала.


Восемь месяцев спустя…


Ноги гудят после смены в бутике. Бросаю сумку на пол и вешаю плащ.

– Я дома. Прости, пришлось задержаться. Праздник, – виновато говорю я, направляясь в гостиную. Повсюду горят свечи, на столе стоит уже остывший ужин.

– Рафаэль? – Зову его, заглядывая в спальню. Но его нет. Хмуро достаю мобильный и вспоминаю, что у него батарейка села, поэтому я и не смогла написать Рафаэлю о том, что домой вернусь лишь к полуночи.

Я чувствую себя ужасно виноватой перед ним. День святого Валентина. Я работаю с десяти до десяти, два дня через два. И в последнее время стараюсь выслужиться, чтобы меня повысили с должности консультанта до администратора в фирменном бутике известной марки.

Дожидаюсь, когда телефон включится, и вижу множество пропущенных звонков от мужа. Его сообщения о том, что он придёт за мной, если я не вернусь домой через полчаса. Значит, мы разминулись. Но зачем он оставил столько горящих свечей дома, это же небезопасно. Возвращаюсь в гостиную, соединённую с кухней, и обхожу её.

На моих губах появляется улыбка, когда я нахожу его, прислонившимся к спинке дивана с мобильным в руке. Он уснул. Мой защитник.

Тихо смеясь, опускаюсь на колени и мягко поглаживаю его по щеке.

– Да! Ты где? – Он дёргается, резко просыпаясь, и сонными глазами смотрит на меня.

– Прости меня…

– Ты меня напугала. Я… Мира, – потирает глаза и зло подскакивает на ноги.

– Прости.

– Я сюрприз подготовил для тебя. И ужин тоже. И подарок. А ты? Могла бы и ответить для приличия? Ты представляешь, что я уже себе надумал! – Он яростно выговаривает мне, задувая свечи.

– Батарейка села. Прости меня. Третий раз уже говорю. Прости. Четвёртый. Сколько мне нужно извиниться за то, что я опоздала? – Поднимаюсь на ноги и обиженно смотрю на него.

– Я просто взвинчен. Это ты меня прости. Я надеялся провести время вдвоём. В последнее время ты работаешь или учишься, носишься по городу, а я постоянно куда-то летаю, чтобы перевезти все вещи сюда. В этот офис. Эта беготня меня задолбала уже. Я устал, – он падает на диван. Подхожу к нему и сажусь рядом.

– Но мы же и так вдвоём, мон шер. Мы вместе. Помнишь, это нормально? Трудности и есть жизнь, – мягко произношу я, гладя его по спине.

– Да сорвался я. Прости, Мира. Ты устала, а здесь я со своими загонами.

– Всё в порядке. И у меня для тебя есть подарок, – поднимаюсь с дивана и иду к своей сумке. Достаю из неё свой сюрприз и несу ему коробочку, обёрнутую красной бумагой.

– Оу, спасибо. Жаль разворачивать.

– Рви.

Рафаэль улыбается и срывает обёртку.

– Это…

– Да, мой первый аромат, созданный для тебя. Так пахнет моя любовь к тебе, – шепчу я.

– Вау, я… мне уже нравится. Аромат любви. Тебя допустили до лаборатории?

– Ага, месяц назад. Ничего тебе не говорила, не хотела портить сюрприз, и, возможно, меня повысят. Но я пока не уверена.

– Чёрт, любимая моя, я тебя поздравляю. Это то, о чём ты мечтала. Спасибо, – целует меня в губы, и всю усталость, как рукой снимает.

– Хочу есть. Я такая голодная, ты не представляешь.

– Уже всё остыло.

– Ну и что? Пошли. Ночь-то ещё не закончилась, – тяну его за собой к столу и вижу мятного цвета коробочку от «Тиффани».

– Да, я забыл. Это тебе. Это моя мечта.

Улыбаясь, развязываю ленточку, и моя улыбка гаснет. Пальцами подхватываю браслет, на котором висит кулон «Мама».

– Это…

– Мы уже столько лет вместе. Мы женаты. У нас стабильный заработок. Скоро ты окончишь свой университет. Я получил работу в Нью-Йоркском офисе и перевёз сюда всё из Лос-Анджелеса. У нас всё хорошо. Но я хочу детей, Мира. Мы не поднимали эту тему раньше, но я думаю, что уже пора. Что ты скажешь на это? – Поднимаю голову на Рафаэля, и столько надежды вижу в его глазах. У меня руки леденеют от страха.

– Я…я…хм, я. Это неожиданно, – выдавливаю из себя.

– Мне тридцать два будет, Мира. Я хочу ребёнка. Нашего ребёнка. От тебя. Хочу ухаживать за тобой, когда ты будешь неповоротливой и эмоциональной. Хочу видеть, как он родится. Хочу продолжения, – кладу браслет обратно и отхожу.

Я не могу ему сказать. Отворачиваюсь и делаю глубокий вдох.

– У тебя есть с этим проблемы? Ты же предохраняешься и, может быть, время пришло перестать это делать? Мира.

– Да, я хочу ребёнка, – резко поворачиваюсь к Рафаэлю и натягиваю улыбку.

– Правда? Чёрт, а я так боялся говорить об этом. Мне казалось, что тебе вот так хорошо. Я рад. Я буду отцом, – он смеётся с видимым облегчением, целует меня, а мне так паршиво от своей лжи.

– Поужинаем? – Предлагаю я.

– Да, конечно. Я сейчас всё подогрею. Ещё я много читал про беременность, я выбрал несколько витаминов для тебя и присмотрел хорошие клиники, с которыми мы смогли бы заключить контракт.

Я смотрю впереди себя и не слышу, что говорит Рафаэль с улыбкой на лице.

Чёрт…


Пять месяцев спустя…


– Меня повысили, – говорю я в трубку, перебирая одежду из шкафа, чтобы достать что-то летнее.

– Вау, это круто! Поздравляю! А у нас новая шишка на лбу, – смеётся Сиен.

– Бедный. Это как он так?

– Носится же, как угорелый, вместе с Белчем. Мяч гоняли, вот он и вписался в стол. Ничего, заживёт. Так, что теперь ты администратор? Рафаэль знает?

– Да, это вчера случилось. Мы поужинали в ресторане.

– Уил, живо мыться. Белч, твою ж… Бернардо, помой сына! – Кричит Сиен, а я кривлюсь.

– Прости, я здесь. Закрылась в кладовке. Он рад?

– Да… да, конечно.

– Но голос у тебя вот нерадостный. Что случилось, Мира?

– Я… он ждёт, понимаешь? – Прикрывая трубку рукой, шепчу я. Хотя Рафаэля нет дома, он на работе, но я всё равно боюсь это произнести громче.

– Чего ждёт?

– Ребёнка. Он поднял эту тему четырнадцатого февраля, подарив мне браслет с надписью «мама». Сиен, что мне делать? – Чуть ли не плача, бросаю своё занятие и поднимаюсь на ноги.

– Сначала прекратить ныть, а потом просто перестать принимать таблетки. Как ты можешь забеременеть, если принимаешь их? Как только я бросила, то через месяц уже была беременной…

– Я их не принимаю, в том-то и дело, – выпаливаю я и жмурюсь от отчаяния.

– Что?

– Я перестала их принимать с того момента, как Оскар нашёл нас. Я не принимаю противозачаточные средства, Сиен. А прошло достаточно времени, чтобы забеременеть. Я бесплодна. Я не могу иметь детей, – панически шепчу.

– Боже, Мира, ты ему сказала?

– Нет, конечно, нет. Он так ждёт того дня, когда я скажу ему, что беременна. Я не могу разбить ему сердце. Он надеется. Я не могу… боюсь потерять его снова, – стираю слезу со щеки, расхаживая по спальне.

– Так, успокойся. Тебе нужно сначала сходить к врачу. Я дам тебе контакты хорошего гинеколога. Сдашь анализы, а потом уже и будешь паниковать. У каждой женщины своё время для зачатия. Может быть, вы просто не попали в него. Ничего страшного.

– Сиен, а если я бесплодна? Если анализы покажут, что это правда? Он меня бросит. Зачем я ему такая бесполезная?

– Мира, не бросит он тебя. И сейчас множество способов зачать искусственным путём. Это не смертельно. Но чтобы думать дальше, ты должна сдать анализы. Вообще, вы оба должны это сделать.

– Я боюсь.

– Не бойся. Чем дольше ты будешь тянуть, тем хуже можешь сделать себе. А Рафаэль поймёт, что что-то не так, ведь он, как ты говоришь, ждёт. Проверься, ладно? И я уверена, что всё хорошо. Всему своё время. Как только вы прекратите пытаться, всё получится. Именно благодаря этому вы вместе.

– Спасибо за поддержку. Мне так страшно, ты не представляешь. Я хочу спрятаться от него, Сиен. У нас даже секса не было уже неделю. Я стараюсь задерживаться на работе, искать причины, чтобы вероятности беременности не было. Я… веду себя отвратительно. Я отталкиваю его, – сажусь на диван и откидываюсь на спинку, смотря на наши фото со свадьбы, висящие на стене.

– Раз ты понимаешь, что ведёшь себя, как последняя сука, это уже хорошо, – усмехаюсь от её слов.

– Не паникуй раньше времени. И не отталкивай его. Он любит тебя, а ты любишь его. Это жизнь, Мира. Синяки и ссадины будут. Надо их пережить.

– Ладно. Схожу к врачу и всё узнаю.

– Умница. Всё, я должна бежать. Белч снова учит ребёнка играть в приставку. Люблю тебя. Держи меня в курсе. Я сейчас же перешлю тебе контакты.

– Спасибо. Передавай всем привет.

Отключаю звонок и шумно вздыхаю. Мне, правда, так страшно. Я не думала, что у меня когда-то будут такие проблемы с зачатием. И смотреть в глаза Рафаэлю с каждым днём всё сложнее.


Месяц спустя…


Нервно тереблю сумочку, ожидая, когда меня вызовут. Я знаю, что нельзя было тянуть. Но я собиралась с духом очень долго. Я боюсь услышать неутешительный вердикт. Я так боюсь, что это во мне проблемы. А ещё страшнее знать, что у Рафаэля. Лучше пусть у меня. Он так хочет ребёнка, и я хочу. Я пыталась зачать с первой ночи после нашего расставания. Я столько тестов извела и прятала их от него. Я столько раз молилась, пила всякие препараты втайне от Рафаэля, что сейчас нахожусь в предобморочном состоянии, видя, как зажигается лампочка над кабинетом.

Ещё один вдох, и я поднимаюсь с дивана.

– Добрый день, миссис Лоф.

– Здравствуйте, – киваю гинекологу, которого посоветовала мне Сиен, и опускаюсь на стул.

– Пришли ваши результаты, и я могу вас обрадовать. У вас прекрасное репродуктивное здоровье. Ваши анализы практически идеальны, – с улыбкой произносит врач.

– Но… если у меня всё хорошо, а забеременеть я не могу, то, значит, дело в… – я не могу это произнести. Это ужасно. Это страшно.

– Вероятнее всего, дело в вашем муже, миссис Лоф. Но, чтобы дать вам какие-то прогнозы или прописать лечение, он должен прийти и сдать анализы. Мы их проверим, и только тогда можно делать какие-то выводы. А пока я не могу вам ничего сказать.

– А если дело в нём, то почему это произошло?

– Причин очень много. Начиная от наследственности, заканчивая чрезмерным увлечением вредными привычками.

– Его отец… у него не было проблем.

– Значит, всё куда лучше. Наследственность – первое подозрение, о котором мы спрашиваем. А также есть курсы лечения и восстановления здоровья. Мне необходимо увидеть процент его репродуктивного здоровья, чтобы делать предположения. А пока я могу только развести руками.

– Я поняла вас. Спасибо, – поднимаюсь и забираю результат своих анализов.

Боже мой.

Эта новость убьёт Рафаэля. Я не знаю, смогу ли, вообще, сообщить ему об этом. Это убийство всех его надежд. Я не понимаю, как мне поступать дальше. Я боюсь его разочаровать… боюсь его потерять.

Сажусь на улице, закрываю лицо и плачу. Я плачу часто, пока Рафаэль не видит. Я плачу, когда вижу отрицательный результат на тесте. Я плачу, когда моё сердце сжимается от боли и страха. Я плачу. Это нормально, наверное. Плакать, даже когда с виду всё хорошо. Я пытаюсь оберегать его, но долго не смогу скрывать правду. Он узнает обо всём, и будет хуже. Но и признаться в том, что столько лет я обманывала его, не в силах. Мне страшно… снова страшно.


Шесть месяцев спустя…


Бреду по улице. Осенний ветер бьёт в лицо. Бросаю взгляд на часы. Половина двенадцатого. Рафаэль уже должен спать и не увидит меня вот такой.

Я уже не делаю тесты. Я просто разбита и мне стыдно оттого, что я до сих пор ничего не сказала Рафаэлю. А он смотрит на меня так, словно винит в этом. Спрашивает, как я себя чувствую. Читает о температурах и овуляции. Молчит пока, но скоро сорвётся. Он потребует объяснений, почему я до сих пор не беременна. А как сказать в лицо любимому человеку, после всего, что мы пережили, что дело не во мне, а в нём? Неужели, на нашу долю мало свалилось? Неужели, нам постоянно необходимо чем-то жертвовать, чтобы быть счастливыми? Почему? Так обидно.