Едва Калеб показался во дворе, она отпрянула от окна. У подножия лестницы он помедлил, чтобы свернуть сигарету, потом в полной задумчивости выкурил ее. Черты его залитого матовым лунным светом лица казались еще более отточенными. Келли подобрала было юбку, чтобы уйти к себе, но что-то ее остановило. Она снова подошла к окну.

Что это с ней? От одного вида его широких плеч, блеска длинных черных волос что-то загорелось глубоко внутри. Вот он принялся расхаживать взад и вперед по площадке перед лестницей, и тлеющий огонек в сердце девушки сразу стал ярче, ощутимее. Она не могла отвести глаз от играющих под его одеждой мускулов.

Как забыть силу его объятий, поцелуй жарких губ, как забыть странный трепет собственного тела от его близости! Неужели и ее мать чувствовала то же самое в присутствии Дункана?

Воспоминание о матери, о том, кем она была, остудило Келли, охладило вспыхнувшие щеки.

– Никогда, – пробормотала она, отводя взгляд от точеного профиля Калеба. – Никогда! – Резко повернувшись, она взбежала на второй этаж и захлопнула дверь своей комнаты.

Калеб бесшумно бродил по двору; в душе его царило смятение, ни на минуту не оставлявшее его в покое. Ему необходима женщина, необходимо вновь ощутить успокоительное тепло нежных рук, мягких, податливых губ, как можно скорее оказаться в сладостном плену, услышать, что он самый потрясающий мужчина на свете, даже если это будет явной ложью.

На какое-то мгновение он подумал, не пойти ли в салун, чтобы забыться в женских объятиях в приятном обществе бутылки виски. Когда-то такая идея привела бы его в восторг, но не сейчас, когда он знал, что наверху спит Келли.

Келли. Какие у нее прекрасные синие глаза, какие восхитительные теплые губы! Она была такой живой в его руках, словно в ней наконец пробудилось ответное чувство; она была полна страстного желания, но стыдилась его, была готова уступить, но боялась.

Ощутив охвативший его трепет при воспоминании о девушке, Калеб вполголоса ругнулся. Какого черта он торчит здесь, мечтая о ней, когда давно мог бы предаваться удовольствиям в салуне, лаская женское тело!

Калеб взглянул на оседланного жеребца, готового отправиться в путь. С минуту поколебавшись, Калеб бросил окурок на землю, раздавил его каблуком, взлетел в седло и поскакал по направлению к «Трем Королевам».

Услышав топот копыт, Келли выскользнула из кровати. Подошла к окну, увидела удаляющегося Калеба. Какое-то шестое чувство подсказало ей, куда он направляется и что его заставило уехать из дома. Вот уж никогда бы не подумала, что это так ее расстроит!

Мысленно она упрекнула себя за идиотские мысли. Калеб Страйкер – наемник, вечный бродяга к тому же. Она совсем его не знает. И все же она ощутила болезненные уколы ревности, представив его в объятиях другой женщины.

С огромным трудом Келли заставила себя отойти от окна и вернуться в постель, но сон все не приходил. Она лежала в темноте, уставившись в потолок и отсчитывая каждый час, который отбивали часы в прихожей.


Утром она чувствовала себя отвратительно; после бессонной ночи под глазами залегли глубокие тени, нервы напряжены, настроение мерзкое. В таком состоянии она стала наливать воду в кофейник.

С лестницы раздались шаги Калеба, и все ее мышцы напряглись.

Низким голосом он пожелал ей доброго утра.

– С добрым утром, – натянуто ответила девушка.

– Завтрак готов?

– Нет еще. Сейчас поставлю кофе. Насмешливо взглянув на нее, Калеб отметил впервые появившиеся тени под глазами.

– Похоже, вы, как и я, встали не с той ноги.

– Да.

– Как вы спали?

– Отлично, – с вызовом ответила Келли.

– Завидую, – негромко пробормотал Калеб.

В эту ночь он почти не сомкнул глаз. Поездка в салун не принесла ему успокоения; по сравнению с цветущей свежестью Келли все девушки казались грубыми и неопрятными, виски отдавало чем-то неприятным и было выдохшимся, а за карточным столом он только попусту потратил время и деньги.

Келли, нахмурившись, посмотрела на него.

– Вы что-то сказали?

– Забудьте. Я прошу прощения за свое вчерашнее поведение, Келли. Я слишком много выпил и… – Он пожал плечами. – Больше это не повторится.

Молча склонив голову, Келли приняла извинения. Когда завтрак был готов, она подала на стол, села напротив Калеба и принялась за еду, не ощущая вкуса пищи. Как он плохо выглядит, невольно подумала девушка. Вокруг рта от усталости проступили морщинки, глаза припухли и покраснели. Он вернулся домой далеко за полночь, она это знала наверняка, потому что сама в это время бессонно металась по кровати.

Калеб отодвинул тарелку.

– Я уезжаю на ранчо, – сказал он после паузы. – Сегодня, во второй половине дня.

– Уезжаете?

– Да.

Давно уже надо было побывать на ранчо и посмотреть, как там идут дела, но присутствие Келли удерживало его в Шайенне.

– Почему?

Калеб потер ладонью подбородок. Хоть бы она не смотрела на него с таким выражением!

– Надо проверить, как они справляются с делами, – ответил он, но оба знали, что причина крылась совсем в другом.

– А вы долго там пробудете?

Вопрос прозвучал беспомощно, словно она была маленькой девочкой, которую взрослые впервые решили оставить в доме одну. Ее голос рвал Калебу сердце, заставлял чувствовать себя низким предателем, но сейчас он не был уверен в себе, не был уверен, что сможет держать себя в руках рядом с этой девушкой.

– Сам еще не знаю, может, несколько дней, а может, останусь на неделю.

– Вот как! – Келли обвела взглядом кухню. Что же она будет делать одна в этом огромном доме?

– Если хотите, можете поехать со мной, – вдруг выпалил Калеб, прежде чем успел осознать сказанное. Это совсем не входило в его намерения, но отступать было поздно.

– Правда? Вы серьезно? О, это было бы чудесно! Калеб выдавил подобие улыбки, поражаясь самому себе. Что заставило его сделать такое предложение? Черт побери, ведь одной из причин решения ехать на «Рокинг-С» было стремление немного побыть вдали от девушки, но сейчас, представляя, как будет показывать ей ранчо, он почувствовал огромную радость.

– Хорошо, поедем завтра, рано утром, – сказал он, выбираясь из-за стола. – Будьте готовы.

От улыбки Келли на кухне стало светлее.

– Вам не придется меня ждать, – пообещала она. Оставшись одна, Келли радостно закружилась по полу.

Ранчо! Наконец-то она своими глазами увидит это ранчо, которым хвалился Дункан Страйкер, которым так всегда гордился. Он часто обещал свозить ее туда, но свое обещание так и не выполнил, а ей всегда хотелось жить на ранчо в окружении лошадей, бычков, кур и свиней, хотелось ухаживать за скотом, растить его, ощущать себя частью этой раздольной жизни, быть ближе к земле. Может, теперь Калеб научит ее ездить верхом, доить коров, может, сбудется ее мечта и она увидит копающихся в пыли цыплят, будет рвать свежие овощи прямо с грядки, посадит цветы…

Внезапно она замерла. Размечталась! Они ведь едут всего на несколько дней. Он там все проверит и вернется в город, а ее мечты так и останутся мечтами.

Но, поднявшись к себе и начав укладывать нехитрые пожитки, она не могла унять охватившее ее возбуждение от предстоящей поездки. Наконец-то она покинет Шайенн! Пусть ненадолго, но у нее появится возможность не слушать мерзкие сплетни за спиной и не видеть Ричарда Эштона. Впервые за многие месяцы на сердце стало легко и спокойно.


На рассвете они тронулись в путь. Келли сидела рядом с Калебом в его новом экипаже, любуясь свежими красками наступающего дня; жеребец бежал на привязи позади.

Они ехали в полном молчании. Время от времени Келли бросала на Калеба взгляды из-под полуопущенных ресниц. Он снова был одет во все черное, и хотя этот цвет удивительно ему шел, сейчас делал его каким-то чужим и неприступным. Опустив глаза, девушка посмотрела на револьвер, висевший на его боку, и снова подумала о том, скольких людей ему пришлось убить за время службы. Интересно, мучает ли его когда-нибудь совесть и спокойно ли он спит по ночам?..

Но довольно об этом. Отведя взгляд от сидящего рядом мужчины и прогнав свои мысли, Келли осмотрелась вокруг. Пейзаж поражал воображение, растительность возле реки, к которой они сейчас приближались, удивляла пышностью и сочной зеленью. Чем дальше удалялись они от города, тем все более синим и бесконечным казалось безоблачное небо. Местность, не огражденная заборами и высокими домами, всегда казалась девушке каким-то чудом, завораживала необыкновенным волшебством.

Стояла весна, земля просыпалась от зимней спячки. Келли закрыла глаза и с наслаждением втянула свежий воздух, напоенный ароматами цветов и свежей травы. А от сидящего рядом человека исходил запах табака. Тоже приятный.

Тут она почувствовала на себе его взгляд, столь же ощутимый, как живое прикосновение.

Щеки девушки вспыхнули, она открыла глаза и поглядела на Калеба.

– Вы дремали? – спросил он.

– Нет. – Келли пожала плечами и неловко промямлила: – Просто… просто любовалась окрестностями…

Калеб глухо хмыкнул. Лишь немногие женщины, которых он знал, были способны оценить прелесть природы. Как правило, большинство из них интересовались новинками моды или же тем, имеются ли у тебя деньги, чтобы все это им купить.

– Да, красиво, – согласился он.

Столь же красиво, закончил он про себя, сколь прекрасны эти рыжевато-светлые волосы и глаза, излучающие синий, как летнее небо, свет.

– Какое время года вам нравится больше всего? – поинтересовалась Келли, мысленно обругав себя за то, что задает взрослому мужчине такие глупые вопросы.

– Зима.

– Правда? А почему?

– Я люблю тишину.

Келли задумчиво покачала головой.

– А мне нравится весна, когда все вокруг пробуждается, а человек чувствует себя способным на любые подвиги.

– Вы еще очень молоды, – пробормотал Калеб.

– Что?

– Я говорю, что вы еще молоды. В вашем возрасте человек в любое время года способен на все.

Келли улыбнулась. Он прав; сейчас, вдали от города, от навязчивого внимания Ричарда Эштона и злобного языка Марты Брюстер, она и впрямь чувствовала себя сильной, будто окружающая природа вселила в нее уверенность в себе.

– О чем вы сейчас думаете, мисс Макгир? Нет, не говорите, позвольте, я сам угадаю. Вы мечтаете о прекрасном принце и беззаботной жизни в его обществе, так ведь?

– Разве это плохо? – перешла к обороне девушка.

– Совсем нет, дорогая, как можно дольше живите своими прекрасными мечтами.

– Откуда в вас такой цинизм, мистер Страйкер? У вас-то есть все, о чем только можно мечтать. Уж ваши-то надежды окупились с лихвой!

– Ага. Еще мальчишкой я спал и видел, как бы поскорее стать охотником за преступниками!

– А почему вы им все-таки стали?

– Сам не знаю, так уж получилось.

– Но вы ведь не будете больше этим заниматься?

Калеб передернул плечами.

– Еще не решил. Когда-то мне это нравилось.

– Нравилось? Вы шутите?

– Все лучше, чем разбрасывать навоз или просиживать штаны в салунах. – Он усмехнулся. – Первого пленника я поймал по чистой случайности.

Тогда я работал в одной компании по найму в захолустном городишке возле Нью-Мексико. Перегонял фургон по сельской местности, как вдруг что-то напугало лошадей. Фургон перевернулся, а одна из лошадок придавила какого-то парня. Впоследствии выяснилось, что его разыскивала полиция за ограбление банка в Эль-Пасо. Вознаграждение было небольшим, но это занятие показалось мне интересней, чем постоянно развозить грузы. Благодаря моему дедушке-индейцу я умел хорошо ходить по следу, да и стрелять выучился без особых трудностей. К счастью, большинство из тех, за кем я охотился, предпочитали не применять оружие.

– Но вас же могли убить!

– Я мог погибнуть, когда тот фургон перевернулся.

– Да, но что заставляло вас заниматься этим? Ведь ваш отец был очень богат.

Калеб повернул к ней помрачневшее лицо.

– И что из того?

– Как что? Вы же могли беззаботно жить в родительском доме!

– Нет, я не мог там оставаться. При мысли о доме у меня внутри все переворачивалось.

– Я не понимаю.

На секунду его глаза затуманила какая-то дымка, но быстро исчезла.

– Я тоже. Знаю одно – мне было необходимо уехать. Отец не мог смириться, что я не оправдал его надежд. Когда-то давно он решил вернуться в город и не разрешил мне остаться с племенем, а уже через несколько месяцев после того, как он перевез нас с мамой в Шайенн, мы оба поняли, что я не мог быть ему хорошим сыном. Если бы я не покинул город, один из нас непременно убил бы другого, тем дело бы и кончилось. – Он безразлично пожал плечами, словно речь шла о чем-то незначительном. – Вот я и уехал.

– Моя мама любила вашего отца.