Мэдлин Бейкер - Индейская страсть

В Калебе стал подниматься гнев.

– Вот как? Любила?

Келли кивнула.

– А он?

– Она говорила, что и он ее любил.

В тени хлопкового дерева Калеб натянул поводья и остановил лошадей.

– Он часто к ней приезжал?

– Как только оказывался в городе. По крайней мере раз в неделю. Я частенько спрашивала маму, почему она предпочитает жить в комнате над салуном, почему не попросит его купить ей свой собственный, пусть маленький дом, но она всегда отвечала, что для нее это не имеет значения. Единственное, что действительно имело значение, это чтобы Дункан мог навещать ее когда ему вздумается.

– А моя мама знала об их отношениях?

– Нет, не думаю. Знаете, я видела ее в день похорон вашего отца. Очень красивая женщина, я таких никогда не встречала.

– Да, это правда. Она была красива, добра, великодушна. А Дункан так легко ее предал!

– Я так хотела познакомиться с вашей мамой, – сказала Келли, теребя складку на юбке, – но, конечно, это было невозможно.

– Понятно. – Калеб обернул поводья вокруг ручки хлыста и спрыгнул на землю. – Не желаете ли немного размять ноги?

Келли кивнула. Он потянулся к ней, чтобы помочь выйти из коляски, и она положила руки на его широкие плечи. Обхватив девушку за талию, он легко поднял ее в воздух. И снова от этого прикосновения все поплыло перед ее глазами. Их лица оказались совсем рядом, когда он поставил ее на землю.

Он не сразу отпустил руки, задержав их чуть дольше, чем требовалось, и Келли почувствовала, как у нее перехватило дыхание. В серых глазах Калеба метался огонь, и она никак не могла отвести от него взгляд, остро ощущая на талии сильные пальцы и тепло, исходящее от его тела. Она понимала, что надо высвободиться из этих объятий, однако ноги, казалось, приросли к земле, и она застыла, завороженная жарким взглядом и вовсе не желая, чтобы он отошел от нее.

Буря мыслей пронеслась в голове Калеба, пока он смотрел на Келли, шквал эмоций зародился в сердце. Она стояла на цыпочках, так и не убрав рук с его плеч. На тонкой шее забилась голубая жилка, показывая, как участился ее пульс; при виде этой жилки и быстрого движения язычка, судорожно облизнувшего кончики губ, Калеб почувствовал, как кровь бросилась в голову. Внезапно захотелось поцеловать ее, ощутить сладостный вкус нежных розовых губ, увидеть, как темнеют от страсти синие глаза. Ведь так просто увлечь ее прямо сейчас на траву и раствориться в удовольствии обладания…

Келли снова облизнула губы, и Калеб тихонько застонал. Господи, неужели она не понимает, что делает с ним? А может, она не столь уж невинна, как хочет казаться? Может, все это только искусная игра? Ну это очень просто выяснить.

Калеб еще ниже склонился к ее лицу. Сердце Келли заколотилось. Сейчас он ее поцелует! Она чувствовала это каждой своей клеточкой. Страх в ней боролся с возбуждением и радостным ожиданием неизбежного. Она хотела остановить Калеба, но он закрыл ей рот тем самым поцелуем, которого она так ждала. В первую секунду она обомлела, из головы улетучились все мысли. Губы его были жесткими и горячими, они обещали блаженство, и Келли прекратила сопротивление, подалась навстречу, поражаясь сладости его близости. Когда ее как-то поцеловал Ричард Эштон в тесном закутке за продуктовой лавкой, на нее накатило отвращение, а в руках Калеба она чувствовала тепло и слабость в коленях.

Язык Калеба скользнул в глубины ее рта, и Келли задохнулась, удивленная такой бесцеремонностью и одновременно тем, что бесцеремонность эта ей понравилась. Способность размышлять здраво вернулась к ней только тогда, когда сильные руки коснулись ее груди.

Инстинктивно Келли подняла ногу и что было сил всадила колено в пах Калеба. Эффект последовал мгновенно.

Издав хриплый стон, Калеб выпустил ее из объятий и согнулся в три погибели от острой боли. Девушка услышала, как он выругался, стараясь выровнять дыхание.

Келли глядела на него и мысленно благодарила мать, в свое время научившую ее элементарным приемам обороны. Она знала, как противостоять мужским домогательствам. Вот только почему ей сейчас так плохо? Почему она не испытывает радости от одержанной победы? – Мистер Страйкер, с вами все в порядке? Не глядя на нее, он выплюнул такое ругательство, что у девушки загорелись уши.

Сердце ее до краев наполнилось раскаянием. Ей вовсе не хотелось причинять ему боль, но, с другой стороны, его ласки так ей понравились, что было просто необходимо положить им конец. Это уже становилось опасным. Мать всегда говорила, что мужчинам нельзя доверять, что многие девушки подобным образом теряли невинность, потому что под влиянием момента, от одного движения мужской руки, разум оставлял их. Келли поклялась хранить свою невинность, что бы ни случилось. Она не желала повторять ошибок матери, не желала торговать своим телом ради кратких мгновений сомнительного наслаждения.

– Я… Простите меня.

Все еще не разгибаясь, Калеб что-то проворчал себе под нос.

– Вам помочь?

– Оставьте меня в покое, дьявол вас побери! Келли коротко кивнула и отвернулась. В конце концов она ударила его не намеренно, во всем виноват только он сам и никто другой. Пусть в дальнейшем не распускает руки.

«Да ты и сама хороша, – подумала Келли, – что же ты не сопротивлялась?»

Она вышла на берег неширокой речушки, опустилась на колени и смочила горевшее лицо прохладной водой. Чего она добилась своей выходкой? Теперь он наверняка ее возненавидит, может даже запросто отослать домой. И что она тогда будет делать? Жалованье он еще не заплатил. А что, если и вовсе откажется теперь платить? В таком случае ей придется просить у кого-нибудь денег, унижаться, может, даже пойти на воровство, лишь бы уехать из Шайенна. Господи, какой ужас! Что она натворила!

– Мисс Макгир!

Келли взглянула через плечо на медленно приближающегося к ней Калеба.

– Я правда сожалею о случившемся, – негромко произнесла девушка.

– Это ваша матушка научила вас таким вещам? На ее щеках появился слабый румянец.

– Да, и многому другому. – Она вздернула подбородок, в голосе появились обвиняющие нотки. – Мужчины часто не понимают, когда им говорят «нет».

– Что-то не припомню, чтобы я о чем-то просил, – вполголоса бросил Калеб и сухо усмехнулся: – Хотите получить ваше жалованье?

– Что? Нет, то есть… Я хотела сказать, что если вы не намереваетесь меня прогнать, я могу подождать с деньгами.

Да, расстаться с ней было бы самым мудрым решением, избавлением от всех проблем. Калеб это хорошо понимал, как понимал также, что не надо было вообще нанимать ее на работу. Но он уже совершил эту роковую ошибку и теперь не мог расстаться с этой девушкой.

– Хорошо. – Он перевел дыхание. Черт побери, ну и острая же у нее коленка! – Пошли! – скомандовал он, протягивая ей руку. – Давайте перекусим. Если поторопимся, еще до темноты доберемся до места.

О таком ранчо можно было только мечтать. Большой, прямоугольной формы дом прятался под крутой нависшей крышей, по которой в дождливое время года легко могла скатываться вода; широкая лестница вела на просторную веранду.

Имелся здесь большой коровник, несколько загонов для скота, походная летняя кухня, рабочий сарай для хранения инструментов и коптильня. Келли заметила пару фургонов с сеном, козлы для пилки дров и новый плуг. Но внимание девушки приковали животные – лошади, бычки, овцы, козы, куры, собаки и даже несколько свиней.

Возле парадного входа Калеб осадил лошадей. С облегчением вздохнув, спрыгнул на землю и помог выбраться девушке.

– Ну вот мы и прибыли, – сообщил он. – Сейчас посмотрим, есть ли кто дома.

Дверь оказалась незапертой. Келли прошла вслед за Калебом, округлив глаза от того, что предстало ее взору.

В гостиной легко мог бы поместиться ресторан миссис Колтон; солидная мебель из орехового дерева обита темно-красной тканью; полы покрывали яркие индейские плетеные циновки, одна из них украшала стену. В углу находился массивный камин, над которым красовались оленьи рога, а в дубовом шкафу с застекленной дверцей покоилось с полдюжины ружей.

Келли ходила за Калебом из комнаты в комнату. Кухня оказалась квадратной формы и очень просторной, окно выходило на запад, чтобы восходящее солнце щедро освещало ее по утрам. Была в ней вместительная кладовка, буфетная стойка для посуды и несколько полок над мойкой; к кухне примыкала столовая. Дальше по коридору находились четыре спальни, оформленные в разных стилях и обставленные мебелью из разных пород дерева. В пятой, самой большой, стены были оклеены синими в цветочек обоями, на окнах висели синие занавески, такого же цвета покрывало лежало на кровати. Келли заметила небольшую комнатку, обшитую темными деревянными панелями; в ней стояло бюро с убирающейся крышкой, маленький столик и несколько стульев. Далее располагалась ванная комната.

Вернувшись в гостиную, Калеб швырнул шляпу на вешалку над дверью и провел рукой по волосам. Келли следовала за ним по пятам.

– Чувствуйте себя как дома.

– А где все остальные?

– Я думаю, в отдельном доме для работников. Похоже, здесь теперь никто не живет, хотя Эмили, по всей вероятности, по-прежнему присматривает за порядком.

Оглядевшись по сторонам, Келли не могла не заметить слой пыли на мебели и кружевную паутину, свисающую с потолка в углу комнаты. Что бы он ни говорил, у нее не было сомнений: здесь надо хорошенько потрудиться. Может, кто-то и присматривает тут за порядком, но особо не утруждает себя на этом поприще.

– Почему бы вам не отправиться на кухню и не поискать чего-нибудь съестного? – предложил Калеб.

Она кивнула и пошла в указанном направлении, на ходу отмечая все, что надо будет сделать по дому. Первым делом – протереть пыль, потом подмести и вымыть полы, выбить циновки и обтереть лампы.

Походив по гостиной из угла в угол, Калеб остановился возле камина и прислонился плечом к грубой каменной кладке. В доме ничего не изменилось, таким он его и запомнил с детства. Мама всегда предпочитала жить в городской усадьбе. Калебу же очень нравился «Рокинг-С». Вот если бы семья круглый год оставалась на ранчо, Калеб, может, и не уехал бы из дома. Но Дункан Страйкер был привязан к Шайенну; его увлекало общение с другими «денежными мешками», он обожал болтать со скотовладельцами о делах насущных, о кормах и ценах на говядину. Ему нравилось вращаться среди состоятельных людей, нравилось, наконец, везде и всюду выставлять напоказ свою жену, самую красивую женщину в городе, пусть и индианку.

Калеб свернул сигарету и закурил. Глубоко затянувшись, оглядел комнату. Вот он и вернулся. Почему же он так долго откладывал приезд на ранчо? Ведь городская усадьба никогда не была его настоящим домом, никогда им и не станет, подумал Калеб. Потому что его корни здесь, в «Рокинг-С», и это невозможно не признать.

Взгляд остановился на цветастой циновке, которую он когда-то забрал с собой, покидая материнское племя. Странно, что она до сих пор висит на стене, что отец не сжег ее после бегства сына.

– Почему мы не обосновались здесь навсегда? – вслух произнес Калеб.

Как же он был счастлив здесь в те летние месяцы, что проводил на ранчо! Ему безумно нравился огромного роста грубоватый помощник-ковбой, с которым он объезжал скот, нравилось часами скакать на лошади, собирая в стадо разбежавшихся бычков. Он любил тихие ночные разговоры ковбоев-старожилов вокруг костра. Жадно впитывая их рассказы, он перенимал их жаргон. Например, «как» на их языке называлось седло, «чинк» означало «приятель». Мальчик наравне с этими бывалыми ребятами бодрствовал по ночам, наравне с ними поглощал огромное количество такого крепкого кофе, что на его поверхности вполне могла удержаться конская подкова; научился есть их грубую пищу и любить ее.

Сделав последнюю затяжку, Калеб бросил окурок в камин. Что ни говори, работа ковбоев была трудна, но это была настоящая жизнь, полная приключений, жизнь в окружении людей, которые никогда не подведут в трудную минуту. Жаль, что длилась она так недолго. Калеб, как ни крути, был сыном хозяина, наследником, что и внесло существенные изменения в их отношения. В комнату неслышно вошла Келли. – Ужин готов. Я накрыла в кухне, если вы не против.

– Отлично.

Девушка успела многое сделать, пока он предавался воспоминаниям. На столе, покрытом свежей желтой скатертью, стояли блюда с холодным окороком, зелеными бобами и консервированными персиками. Горели свечи, мягко освещая помещение и придавая ему особый уют. В воздухе плавал аромат свежеприготовленного кофе. – Неплохо, совсем неплохо, – заметил Калеб, усаживаясь за стол.

Келли устроилась напротив. Некоторое время они ели молча.

– Где вы достали окорок? – немного спустя спросил Калеб.

– Джо Бригмэн принес. Он видел, как мы подъезжали к ранчо. Сказал, что заедет к вам позже.