Калебу не хотелось оставаться наедине с Келли, поэтому он намеренно тянул время. Проверил, в каком состоянии находятся упряжь и подпруга седел, до блеска протер двухместную коляску. Наконец все дела были переделаны, и за неимением иных занятий он вернулся в дом.

В кухне Келли готовила ужин, напевая «Вперед, Христово воинство».

На звук шагов она обернулась, на губах появилась напряженная улыбка.

– Через минуту все будет на столе.

Калеб молча кивнул, опустился на стул, чувствуя себя сопливым мальчишкой, явившимся на первое свидание с девушкой. Он никак не мог отвести от нее глаз, не мог забыть сладкий вкус ее губ, тепло ее тела.

Накрывая на стол, Келли всем существом ощущала растущее между ними напряжение. С тех пор как девушка стала экономкой Калеба, она старалась постоянно разнообразить меню хозяина. Сейчас Келли размышляла о том, что сегодняшний день ничем от других не отличается. Так зачем же так волноваться и нервничать? Так почему ее так жжет его взгляд, неотступно следящий за каждым движением?

К тому времени, как она села напротив Калеба, ее всю охватило странное возбуждение. Накладывая пищу в свою тарелку, она старательно отводила глаза от его лица. Но вот он прикоснулся к ее руке, и сердце сразу сбилось с ритма.

Келли вскинула ресницы; их взгляды встретились и надолго замерли друг на друге.

В мужских глазах, темно-серых, как предгрозовые облака, полыхало неприкрытое желание, в них бился такой огонь, что девушка вздрогнула, словно ее пронзила молния. Все чувства до крайности обострились.

Великий Боже! – подумала она, если даже после вымышленной помолвки между ними пробегает такая искра, то что было бы, если бы это оказалось правдой?

– Келли…

Напуганная его голосом, полным страсти, и ответной волной, поднявшейся в ней самой, Келли быстро покачала головой.

– Нет. Мы не должны… Я не могу.

Калеб провел ладонью по лицу. Нет, не имеет он права желать близости с Келли, но все же каждой клеткой своего существа хочет ее. Однако никогда, ни за что не возьмет ее силой.

– Келли, все в порядке.

– Извините меня, – задыхаясь, проговорила Келли, хотя и не совсем понимала, за что, собственно, просит прощения.

– Не надо извиняться, – хрипло сказал Калеб. – Ты не сделала ничего дурного.

С великим трудом он подавил импульсивный порыв притянуть ее к себе прямо через стол и заключить в объятия. Овладев собой, он указал на стоящее перед ним блюдо:

– Выглядит аппетитно.

Келли постаралась сосредоточиться на еде, но из этого ничего не вышло. Вкуса пищи совсем не ощущалось.

Значительно позже, когда мыла посуду и расставляла ее на полки, она даже не могла вспомнить, ела ли вообще в этот вечер. Перед ней неотступно стояли его глаза, в ушах звенел дрожащий голос.

Она очень рано отправилась к себе в комнату, а мысли беспокойно метались: что же было бы, если бы они действительно обручились? Тогда она наконец-то почувствовала бы себя надежно, уверенно, ей не пришлось бы больше беспокоиться о завтрашнем дне, о том, где найти средства, чтобы обеспечить себе пропитание. Не надо было искать место, где жить, человека, который стал бы о ней заботиться, да и – что скрывать? – думать о карманных деньгах, чтобы покупать то, что захочется.

Келли улеглась в постель, до подбородка натянула одеяло и устремила глаза в потолок. Неужели когда-нибудь кто-то по-настоящему ее полюбит, неужели у нее тоже будет свой собственный дом, где станут резвиться дети? Респектабельная семья, любящий муж…

Она подавила вздох. Перед глазами по-прежнему стоял образ смуглого метиса. Казалось, что он был сотворен из эбенового дерева и бронзы.

Словно уловив страстное томление ее мыслей, рядом с кроватью появился Калеб. Огромной, огрубелой, но такой нежной ладонью погладил ее по щеке, пропустил пальцы сквозь волосы, провел по виску. С губ сорвался едва слышный шепот, в котором угадывалось ее имя. Голос сразу же обволок ее сладостной пеленой. Глухо вскрикнув, Келли потянулась к мужчине, и Калеб лег подле нее на широкую кровать.

Короткое мгновение оба смотрели друг другу в глаза, и вот ее губы накрыли рот Калеба. Поцелуй его был жарок, руки блуждали по ее телу, дотрагивались до самых сокровенных местечек, которых никто прежде не касался, заставляли вздрагивать от неведомого доселе возбуждения, похожего на муки. Ничего подобного раньше ей не приходилось испытывать.

– Покажи мне, – взмолилась она, – научи, что делать дальше.

Он раздвинул губы в улыбке, сверкнул белоснежными зубами, неправдоподобно яркими на фоне бронзового лица, и засмеялся. Но почему-то тембр голоса был похож на голос Ричарда Эштона, тычущего в нее пальцем и кричащего, что она непременно пойдет по дорожке своей матери, что в базарный день ей и двадцати пенсов никто не даст…

В холодном поту Келли вскинулась на подушках, отчетливо слыша собственный крик. И только теперь ей стало ясно, что это был сон.

Она села, стараясь унять бьющееся сердце. И увидела, что дверь спальни распахнута настежь.

– Келли? Что с тобой?

Калеб. Она с облегчением перевела дыхание.

– Нет-нет, все нормально, – проговорила девушка дрожащим голосом. – Сон дурной приснился, только и всего.

Перечеркнув мощным силуэтом плотную ночную тьму, он подошел к кровати. Хоть Келли и знала, что разглядеть он сейчас ничего не сможет, инстинктивно натянула на себя одеяло.

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо.

Он чуть помедлил, подавляя в душе единственное желание – обнять ее, успокоить, убаюкать, но, зная, что, едва дотронется до нее, не сможет себя остановить, сдержал обуревающие его эмоции.

– Ну тогда спокойной ночи.

– И вам того же.

Напряженный слух Калеба уловил тихий шелест постельного белья.

Предательская мысль метнулась в голове: куда как просто взять и прямо сейчас забраться к ней в постель, разбудить дремлющее в ней желание, растормошить. Всякий раз, когда он дотрагивался до нежной кожи Келли, возникала эта мысль и молнией раскалывала мозг. Келли необходим человек, способный выпустить на волю ее чувства, показать, как прекрасны могут быть отношения между мужчиной и женщиной. И этим человеком жаждал стать он, Калеб.

Пройдя через спальню, он вышел в холл. Ноги казались налитыми свинцом. Пробормотав проклятие, Калеб закрыл за собой дверь.

Пусть спит спокойно, подумал он, хотя сам этой ночью наверняка не сомкнет глаз.

Глава 15

В воскресенье Калеб, верный своему слову, вместе с Келли отправился в церковь. На нем были темные брюки и светло-серая куртка; ослепительно-белая рубашка оттеняла смуглое лицо.

Стоя перед зеркалом и поправляя галстук, он усмехнулся. Сегодня он впервые перешагнет порог маленькой деревянной церквушки. Ну и подивится местная публика! Благочестивые граждане либо вовсе не ожидают увидеть его в святом месте, либо думают, что он способен вырядиться к мессе в индейские штаны с бахромой из оленьей кожи или, на худой конец, в причудливый фатовской наряд игрока-картежника и безвкусную парчовую жилетку. Калеб уже предвкушал удовольствие от лицезрения их вытянутых физиономий, когда они увидят, что метис может выглядеть как цивилизованный человек.

Так все и случилось. Народ в недоуменном молчании уставился на него, когда, подъехав к церкви, он остановил свой глянцево-блестящий черный экипаж. Хотя – кто знает? – может, внимание привлек не он, а Келли, в строгом темно-синем платье являвшая собой само совершенство. Стройные ножки в изящных черных лайковых ботинках, золотисто-рыжие волосы уложены в красивую прическу, которую кокетливо прикрывала шляпка с широкими полями, украшенная длинным белым пером. Довершали наряд элегантные белые перчатки. Искоса поглядывая на Келли, Калеб восхищенно подумал, что девушка выглядит так, словно только что сошла с обложки дорогого модного журнала.

Он спрыгнул с подножки экипажа, подал руку Келли и помог сойти на землю, затем взял девушку под руку и прошествовал с ней в церковь. Калеб провел ее по центральному проходу и усадил на переднюю скамью напротив кафедры.

За спиной слышалось перешептывание прихожан, но он не обращал внимания. Что ему до них? Он давно привык к тому, что люди перемывают ему косточки. Поводов было предостаточно. То обсуждалось наследство, полученное от отца, то появлялась новая тема – много ли человек он поубивал, а то и еще лучше – кому стрелял в спину и многих ли скальпировал.

Все это давным-давно перестало его волновать. Но в сидящей рядом Келли он чувствовал растущее напряжение. Взяв ее руку в свою, он успокаивающе сжал ее и тихо прошептал на ухо:

– Да они просто завидуют, потому что ты самая прекрасная прихожанка в этой церкви.

Довольная комплиментом, Келли улыбнулась, хотя и ни на йоту ему не поверила. Однако девушка не могла не признать, что ее наряд воистину очарователен, таких она ни на ком никогда не видела, а уж самой тем более иметь не приходилось. В нем она чувствовала себя намного уверенней. Это платье наряду с другими оказалось в ее шкафу, как по волшебству. Понятно, все это понакупил Калеб, но делал это так незаметно, что ей и невдомек было, когда он делал заказы. Оставалось для нее загадкой и то, откуда так хорошо он знал ее размеры. Правда, иногда закрадывалось некое подозрение, что без Фанни тут не обошлось.

На соседнюю скамью уселись Марта и Эд Брюстеры, и Келли наклеила на губы улыбку. За парочкой примостилась Мод Колтон. Улыбка Келли стала еще слаще.

Головы Мод и Марты немедленно сомкнулись. Келли смотрела прямо перед собой, а щеки горели оттого, что эти кумушки сейчас сплетничают по ее поводу.

В начале службы она едва разобрала несколько слов, но, несмотря на то, что находилась в окружении недоброжелателей, считавших ее достойной дочерью своей матери, в церковных стенах ей было хорошо. Песнопения наполняли сердце радостью, заключительная проповедь растрогала до слез, и когда служба закончилась, она уже совсем по-иному смотрела на мир.

Выйдя из церкви, Келли пожала руку священнику и обернулась, собираясь что-то сказать Калебу, но тут заметила, что к ним направляется не кто иной, как Энжела Бристол.

– Улыбайся, девочка, – шепнул Калеб, твердо захватив в ладонь ее руку, и повернулся, чтобы поприветствовать Энжелу.

Та обрушилась на него, полностью игнорируя присутствие Келли.

– Калеб! Почему же ты не предупредил, что будешь на службе? Я бы заняла тебе место.

Раздраженная ее наглым поведением, Келли теснее прижалась к Калебу и сладко улыбнулась:

– Может, ты поделишься с Энжелой нашей новостью, дорогой?

– Новостью? – Энжела недоуменно перевела взгляд с улыбающейся Келли на бесстрастное лицо Калеба. – Что еще за новость?

– Калеб попросил моей руки. – Взметнув вверх длинные ресницы, Келли взглянула на метиса.

– Неужели?

Келли кивнула и сжала Калебу руку.

– Правда, это чудесно?

– Да, конечно, чудесно. – Голос Энжелы был похож на голос осужденного, идущего на эшафот. – И когда же свадьба?

– Мы еще не назначили дату, – ответил Калеб. Он положил руку поверх руки Келли и улыбнулся девушке.

Столько всего было в этой улыбке, что сердце Келли радостно подпрыгнуло. Это же только шутка, напомнила она себе, так, обыкновенный розыгрыш.

Бросив короткий взгляд на Келли, Энжела переключила внимание на Калеба:

– Ты всегда был импульсивен, Калли, но чтобы сделать женой собственную экономку! Это уж слишком. Что скажут люди?

– Примерно то же, что сказали бы, сделай я предложение дочери своего управляющего. Или ты считаешь иначе?

Услышав его ответ, Энжела онемела, а Келли едва смогла подавить порыв громко расхохотаться.

Калеб одарил Энжелу прохладной улыбочкой.

– Прости, но мы торопимся. – Он легонько подтолкнул Келли. – Нам нужно многое сделать сегодня.

Не глядя более на Энжелу, он подхватил Келли и подвел ее к экипажу, усадил на подушки и расположился рядом.

Келли расправила смявшиеся юбки и посмотрела на Калеба. Ее раздирали сомнения: радоваться ли, что он поставил на место эту Энжелу Бристол, или сердиться за то, что на глазах у всей паствы заставил ее испытать смущение.

Верх одержал гнев.

– Зачем ты устроил эту сцену, да еще на глазах священника? Что о нас подумают?

На его губах заиграла плутовская улыбка.

– Наверняка решат, что я жду не дождусь поскорее увезти тебя домой.

– О! – До Келли дошел смысл сказанного. Щеки ее ярко полыхнули. Да, действительно, так все и подумают!

На своей спине она до сих пор ощущала сверлящий взгляд Энжелы Бристол. Калеб стегнул кнутом лошадей.

Дома Келли отправилась на кухню и принялась готовить изысканные блюда на обед, чтобы чем-то занять время. К тому же это был прекрасный предлог не оставаться наедине с Калебом.