Минут через двадцать он оказался на одной из старых улочек в Центре и остановился около подъезда с вывеской «Счастливая семья. Институт семейной психологии». Минут через пять из подъезда вышла дама в норковой шубке и села к нему в машину – высокая, элегантная, с копной светлых, стильно уложенных волос. Она поцеловала Макса в щеку и произнесла низким, чуть хрипловатым и очень сексуальным голосом:

– Как хорошо, что ты догадался заехать! Такой дурацкий сегодня день, не представляешь. У тебя-то все в порядке?

– Нормально! Поужинаем где-нибудь? Или поздно уже?

– Давай посидим немножко, винца выпьем.

И еще раз поцеловала его – прямо в ямочку на щеке.

Теперь на каждой лекции Лию ждала очередная роза. Кузнецов вел себя прилично, хотя время от времени и задавал вопросы, но в рамках очередной темы. Он все время пытался подъехать к Лие Сергеевне, которую это очень забавляло – она ни разу не согласилась пойти с ним ни в ресторан, ни в театр, ни даже на выставку. Забавляло, да – но и волновало, что скрывать. У нее никогда не бывало таких странных отношений: замуж она выскочила еще на первом курсе института, сразу после практики, проведенной в Керчи: солнце, море, романтика, Гомер, тугие паруса, я список кораблей прочел до середины… Ну и так далее: свадьба, беременность, измены мужа, болезнь дочери, развод. Одиночество. Игорь, конечно, за ней ухаживал… Но не то чтобы очень активно – когда ему особенно ухаживать-то, такому занятому?

И вот теперь Максим с его фирменной улыбочкой, бархатным баритоном и такой мощной напористостью, что противостоять ей было почти невозможно. «Вот навязался на мою голову!» – думала Лия Сергеевна. И зачем это мне? Совершенно ни к чему! Развлекается, мальчик. Пятерку, что ли, заранее зарабатывает? Но Кузнецов прекрасно сдал экзамен, Лия даже не ожидала.

– Послушайте, вы что – прикидывались все это время?! Вы же нормальный человек! Вполне образованный! А разыгрывали из себя какого-то… неандертальца! И почему у вас пустая зачетка? Где остальные предметы?

– Да вы не волнуйтесь, Лия Сергеевна! Все нормально. Мне главное было у вас сдать.

Конечно, он потащился ее провожать. Они вышли из института и оба зажмурились: так слепило июньское солнце, так сиял синевой небосвод – без единого облачка!

– Какой яркий день, да? Может, погуляем? По бульвару? Или хотите, в Парк культуры съездим? Любите аттракционы? Можно на теплоходике покататься, навигацию уже открыли, – сказал Максим.

– Да нет, я не могу.

– Вы куда-то торопитесь? Сегодня же суббота!

– Нет, но…

– А давайте, я угощу вас кофе? Тут есть хорошее кафе! Соглашайтесь, Лия Сергеевна! Мы же расстаемся с вами на целое лето! А может, я вообще брошу всю эту бодягу. Только вы… Только ваши лекции и держали.

– Послушайте, Максим.

– Идемте, это совсем близко. Там такие пирожные! И называйте меня Макс, ладно?

– От вас просто невозможно отделаться! – возмущенно сказала Лия, проходя в сумрак маленького кафе.

– Невозможно, – ответил он, чуть улыбнувшись, и Лия поёжилась от его взгляда в упор. – Все жалуются!

– Так надо работать над собой! Что же вы так напрягаете людей!

– А иначе никогда ничего не добьешься, – Макс отодвинул стул, чтобы Лия села за столик, и уселся напротив, махнув рукой официантке. – Вот вы же пошли со мной в кафе. А потом мы еще погуляем.

– Да что же это такое! Вы невероятно самоуверенны! Вот возьму сейчас и уйду!

– Не уйдете. Уже пирожные несут. Ммм, обожаю сладости!

– Неужели?

– Честно! А вы, наверно, диету соблюдаете, да? – Он откусил сразу половину эклера, вымазав нос кремом. Лия рассмеялась:

– Почему вы так решили? Никогда в жизни не сидела на диете! У меня организм такой – все сгорает, как в печке. Подруги всегда завидовали.

– Подругам есть чему завидовать.

– То есть?

– Ну… Вы… У вас… Вы такая стройная. Как тростинка. И очень красивая.

Лия совсем струсила:

– Послушайте, Максим…

– Макс!

– О чем мы с вами вообще разговариваем?

– А о чем надо? Об искусстве? Пожалуйста: как вам нравится творчество позднего Пикассо?

– Нет, это невозможно…

– Не любите Пикассо? Я тоже. Хорошо, Модильяни. Кстати, вы похожи на женщин Модильяни. Длинная шея, глаза – как осколки неба. И очень беззащитный вид. Испуганный олененок. Вас хочется нежить, оберегать. Носить на руках.

– Макс, что вы такое говорите?

– Ну, вообще-то я объясняюсь вам в любви.

Лия сглотнула и в панике посмотрела по сторонам. Никто не обращал на них никакого внимания. Макс вдруг накрыл ее дрожащую руку своей теплой ладонью:

– Лия! Я же нравлюсь вам! Разве нет?

– Нет.

– Да ладно! Я знаю, что нравлюсь.

– Я никогда… ничего такого! И даже если… Ну и что? Мало ли кто мне нравится?! Джордж Клуни, например!

– Джордж Клуни в Голливуде, а я здесь, рядом.

– Максим, перестаньте!

– У вас кто-то есть?

– Послушайте, это просто переходит все границы…

– Лия, чего вы так боитесь? Мы взрослые люди, нравимся друг другу – в чем проблема-то?!

– Сколько… сколько вам лет?

– Двадцать семь. Скоро исполнится. Вполне совершеннолетний.

– А мне – тридцать пять.

– Ну и что? Какая разница, сколько кому лет? Вам вообще больше двадцати пяти не дашь… Лия!

Она вскочила и выбежала из кафе. Понеслась, как угорелая, к ближайшему метро и только запрыгнув в вагон, чуть успокоилась. Сердце колотилось у самого горла, руки дрожали. Господи, да что же это такое? Как ей теперь смотреть ему в глаза? Дура! Надо было лучше следить за собой! А то понравился ей, видите ли, молодой человек! Любовалась им исподтишка, млела от звука его медленного низкого голоса, шутила чаще обычного – только бы увидеть его улыбку и ямочки на щеках. Вот и дошутилась!

Ну ладно, ничего. Как-нибудь. Еще целое лето впереди, все это позабудется!

Конечно, он просто клеился к ней в надежде на…

Неужели она выглядит такой… доступной?

Какой кошмар…

Доехав до своей станции, Лия немного успокоилась. Зашла в пару магазинчиков и побрела к дому, потихоньку отламывая куски от еще теплой чиабатты: страшно хотелось пирожного, которое она так и не попробовала. На детской площадке кто-то качался на качелях, с силой отталкиваясь длинными ногами – Максим! Лия остановилась, а он спрыгнул с качелей и помчался к ней, перескочив через низкий заборчик.

– Как ты здесь оказался? Откуда ты знаешь, где я живу?!

– Лия Сергеевна! Но вы же сами дали мне адрес! Я привозил вам ведомость на подпись. – Он вгляделся в несчастное лицо Лии, которая ничего такого не помнила, схватил ее руку, поцеловал и прижал к груди, прямо к лихорадочно стучащему сердцу. – Простите меня, ради бога! Я наговорил вам всякой чуши! Ужасно волновался! Вот и понесло!

Лия опустила голову: и что теперь делать? Максим вдруг куда-то исчез – Лия удивилась, но он уже бежал обратно с белой коробочкой в руках:

– Вот! Вы же так и не попробовали! Поставил на лавочку и чуть не забыл. Представляете, ворона подбиралась к нашим пирожным! Давайте, я сумку возьму. Ну что, пошли?

– Куда?

– Чай пить! С пирожными. Начнем все с начала.

Они действительно пили чай. И разговаривали. Довольно долго разговаривали – правда, потом никто из них так и не мог вспомнить, о чем именно. Но точно не о Пикассо. Наконец, Максим вздохнул и сказал:

– Я пойду, наверно? Поздно уже. Спасибо за чай.

– Спасибо за пирожные.

Лия открыла ему дверь, он чуть помедлил на пороге, потом еще раз вздохнул, очень выразительно, и пожал плечами:

– Ну что ж… Тогда я пошел. Еще увидимся. Пока!

Лия закрыла за ним дверь и тоже вздохнула. Прижалась лбом к холодной деревяшке и некоторое время постояла, ни о чем не думая. Запиликал звонок. Она нервно усмехнулась и распахнула дверь – Максим вошел.

– Ты что-то забыл?

– Похоже, забыл. Поцеловать тебя.

И поцеловал. У него были требовательные губы и сильные руки, которые очень нежно трогали и ласкали ее тело. Лия мгновенно поплыла, словно бумажная лодочка по быстрой воде, успев только подумать: неужели это происходит со мной?! Лодочку несло и вертело потоком, так что Лия не успевала осознавать происходящее: только что они обнимались в коридоре – вдруг оказались в комнате… И вот уже совершенно раздетый Макс снимает с Лии юбку… Молния расстегнута, юбка съезжает на пол, и Лия переступает через нее… Встав на колени, он стягивает с нее трусики и обнимает за бедра, прижавшись головой к животу, а Лия смотрит на Макса сверху – бритая голова, загорелые крепкие плечи – и думает все то же: «Неужели… это происходит… со мной?!» Очередная волна выплескивает их на постель… И тут Лия вообще отключилась: лодочка утонула.

– Лиечка… Что с тобой? – шепот Макса щекотал ей ухо. Лия тряхнула головой и открыла глаза: Макс, улыбаясь, смотрел на нее. Лия медленно подняла руку и потрогала ямочку на его щеке, потом провела пальцем по губам, а Максим ухватил ее палец зубами и чуть прикусил. – Как ты, дорогая?

– Не знаю…

Он поцеловал ее и улегся на спину, а Лия повернулась, положила голову Максу на грудь и вздохнула: как теперь жить…

– Я люблю тебя! – вдруг сказал Максим. Лия тихонько рассмеялась:

– Ну конечно!

Он как-то напрягся, будто окаменел, и Лия подняла голову, недоверчиво разглядывая мрачное выражение его лица.

– Ты что… Ты обиделся?

– А ты как думаешь? Первый раз в жизни произношу эти слова, а мне не верят!

– Никогда не понимаю, серьезно ты говоришь или нет.

– Правильно, так мне и надо. Ну ладно, еще не вечер. Я, конечно, не с того начал. С вами надо по-другому.

– Как это – по-другому? И с кем – с нами?

– С вами – романтическими девушками. Как там у вас положено? Вздохи на скамейке и поцелуи при луне?

– Я не романтическая девушка. Я мать-одиночка без мотора.

– У тебя есть ребенок? А где он?

– Анютка на даче с родителями. Завтра поеду.

– А сколько ей?

– Одиннадцать.

– А где ее отец? – спросил Макс, нежно гладя Лию по спине – от прикосновения его теплой ладони по всему телу словно расходились легкие волны.

– Мы развелись. Давно.

– Твой бывший муж просто идиот, раз развелся с такой женщиной.

– Он не может быть идиотом. Он доктор наук.

– Кто он?! Каких наук? – Максим вдруг захохотал.

– Исторических! Да что смешного-то? – и, не выдержав, засмеялась сама.

– Он тебя бросил? Значит, вдвойне идиот.

– Мы друг друга бросили. Знаешь, руки разжали и – бум! Брак рухнул. Шесть лет прожили.

– Почему рухнул?

– Он археолог, каждое лето в экспедиции. А я с ним ездить не могла, дочка болела часто. Ну, и нашел там… свою настоящую любовь. Выходит, я была ненастоящая. Он, правда, быстро в ней разочаровался, хотел вернуться. Но я сказала – нетушки! Поезд ушел. Он за эти годы еще парочку настоящих любовей находил. Но нигде что-то не срослось.

– А потом? После мужа? Был кто?

– Встретила одного человека.

– Долго вы вместе были?

– Почти три года. Но… Мы виделись довольно редко.

– Он что, женат?

– Да, не свободен. Говорил, в той семье у него все кончено и не уходит он только из-за ребенка. Классика жанра. Я, правда, не настаивала. А потом… В общем, само как-то развалилось.

– И давно развалилось?

– Около года назад. А что ты меня допрашиваешь?! Какая тебе разница – кто, сколько! Про себя ни слова, а меня расспрашивает! Ну-ка рассказывай, что там у тебя было! И кто ты вообще такой?!

– Да ничего специального. Ой, сделай так еще!

– Как?

– Ты моргаешь, а мне щекотно от твоих ресниц – словно бабочка крылышком касается. У тебя такие невероятные глаза! Я понял, на что похожи по цвету – на виноград изабелла. Черные, но лиловые. И с серебряной пыльцой.

– Разглядел, наконец? А то сравнил с осколками неба – я удивилась: не голубые же!

– У тебя осколки ночного неба. Звездного ночного неба. Скажи, почему ты меня впустила? – вдруг спросил Максим.

– А почему ты вернулся?

Он рассмеялся и обнял Лию еще крепче:

– Потому что знал – ты откроешь.

Лия ахнула:

– Нет, ты просто невыносим! Твоя самоуверенность зашкаливает!

– Так почему же ты все-таки меня впустила, а?

– Ну хорошо, хорошо – я влюбилась! Доволен?

– Я счастлив. Ура! – заорал он в полный голос. – Она влюбилась в меня!

– Ты что так вопишь, с ума сошел?

– И сошел. Ты меня довела. Ну-ка, иди сюда! – Он притянул Лию к себе. – Нет, это просто невозможно, невозможно… Что же ты со мной делаешь, Лиечка…

Уже совсем в ночи он еще раз поцеловал ее, полусонную, и вздохнул:

– Знаешь, мне пора уходить.

– Оставайся…

– Если я останусь, ты всю ночь спать не будешь! А кто-то собирался завтра на дачу. На какое время тебе завести будильник, а? Лия? Спит совсем… На семь? Или раньше? Когда у тебя электричка?