Лина Мур - Индукция страсти

– Она дали мне сыворотку, я слышал о ней, опыты проводились лет десять назад на солдатах в Ираке и Афганистане. И я сначала выбрал не то, что должен был. Я поддался многолетнему давлению… но я… ты нужна мне. Ты моё будущее, – быстро избавляю её от пояса и отбрасываю его подальше от себя.

– Я верила, что ты поймёшь. Но ты напугал меня, убедив в том, что чувства для тебя ничто. Господи, Эйс, тебе удалось меня обмануть. Ненавижу тебя за это, – она падает мне на грудь, разрывая свои слова слезами.

– Всё прошло, теперь нужно спасти людей. Нейсон сказал мне, где спрятаны координаты. И я… – меня неожиданно отталкивают в сторону, и в этот же момент раздаётся выстрел, попадающий прямо в бок Бланш.

Она падает на меня, хрипя, из её рта стекает кровь.

– Нет! – Кричу, подхватывая её, выпрямляюсь и ищу глазами того, кто позволил себе это. Стэнли. Трус. Он прятался за телом убитого. Хватаю пистолет, а внутри меня разрывается сердце от страха потерять её. Мою Бланш! Мою любимую гадюку! Выстрелы гремят, попадая в брата, но я не в силах остановиться до тех пор, пока магазин не оказывается пустым.

– Бланш… ты слышишь меня? Сейчас, я вынесу тебя отсюда, – шепчу и, переворачивая её на спину, осматриваю рану. Попали туда же, что и Алисия, но глубже. Пуля застряла в ней и могла задеть печень. Он целился в меня! В меня! Стэнли увидел, что я никогда не стану одним из них! Он понял, что моё сердце не предаст себя! Она закрыла меня собой! Бланш спасла меня, как и делала это постоянно! Она моё уникальное средство, чтобы жить и оставаться в сознании! Она и есть моё сознание!

Бланш приоткрывает глаза и облизывает кровавые губы.

– Иди… прошу тебя, иди…

– Нет, я не оставлю тебя. Мы уйдём вместе, – качая головой, пытаюсь подхватить её на руки, но Бланш слабо упирается в мою грудь. Она умирает.

– Нет… мой самый необыкновенный психопат, я готова сейчас умолять тебя. Не теряй времени со мной, мне помогут. Здесь достаточно людей, а вот ты один. Только в твоих руках спасение невинных и возможность доказать всем, что Орден существовал. Ты должен наказать этого ублюдка… прошу тебя… Эйс… прошу, оставь меня. Мы встретимся позже, когда ты проследишь за всем. Лишь ты можешь это сделать. Не доверяй никому, этот подонок умён и болен одинаково сильно, – шепчет она.

– Сюда! Мне нужна помощь! – Кричу я, выглядывая из-за камня. Бланш дотрагивается до моей щеки и поворачивает к себе лицо. Чёрт, я не могу её потерять. Мне плевать на всё, только не она… не она…

– Запомни… я и есть сейф… информация во мне. Она поможет тебе доказать и… – с кашлем из её рта вытекает кровь.

– Иди, ну же иди.

– Не смей умирать, поняла? Я достану тебя, где бы ты ни была. Не смей забирать у меня будущее. Не оставляй меня одного. Борись. Я приеду к тебе в больницу, когда всё закончится. Я…

– Иди, прошу, Эйс, уходи отсюда и не дай ему сбежать. Не позволяй спастись в лёгкой смерти, – обрывая меня, она улыбается.

– Сэр…

Рядом с нами появляются люди и я, быстро наклоняясь, целую её окровавленные губы, а внутри всё воет от отчаяния.

– Немедленно отвезти её в больницу. Она ранена. Вызовите вертолёт… спасите её, это приказ, – рычу, поднимаясь на ноги.

– Да, сэр. Нам срочно нужны врачи из военного госпиталя, у нас критическая ситуация…

Уже не слушаю, что передают по рации и, бросая последний взгляд на Бланш, прижимающую руку к ране, заставляю себя сорваться на бег и последовать за людьми к выходу.

Мне понадобилось слишком много времени, чтобы моё сознание, наконец-то, нашло своё место в этом мире. Я признаю, что не был тем, кем обещал ей, но выбрался оттуда, чтобы уберечь своё. И сейчас, выбегаю на улицу и достигаю машин, стоящих вокруг дома. Он оцеплен. Я вижу знакомое лицо. Куб помогает тем, кто желал спасения и даже не сражался. Наши взгляды встречаются, и я киваю ему.

– Эйс, давно не виделись, – меня хлопают по плечу, и я оборачиваюсь.

– Уилсон.

– Прости, что пришлось долго объяснять, что грозит миру и нашей стране, но, Слава Всевышнему, мне поверили, – он чертовски плохо выглядит, стоя на костылях и весь в синяках. Но он жив.

– Как?

– Бланш. Она пришла за мной. Вытащила меня оттуда, а затем машину, в которой меня должны были перевозить, взорвали, но она вычислила их и спасла меня. Где она? – Быстро объясняя и понимая меня без лишних слов, он крутит головой.

– Ранена. Возможно, задета печень, – я пробегаюсь взглядом за его спиной и замечаю Нейсона, он смотрит на меня и всё понимает. Я никогда не буду таким, как он, именно по этой причине. Я лучше, и у меня есть сердце, которого у него никогда не было. И я горд тем, что выбрал женщину и своё будущее, чтобы жить и меняться постепенно, не позволяя себе превратиться в такое чудовище, коим он был.

– Она сильная. Сейчас её перевезут в наш госпиталь, и я отправлюсь туда…

– Нет! – Толкая Уилсона, пытаюсь предотвратить самый ужасающий конец, который не предвидел. Я не думал об этом. Но Нейсон уже передаёт телефон, кнопочный, самый обычный, одному из солдат.

– Это детонатор! – Мой голос тонет в громком взрыве за спиной. Машины сигналят. Паника снова захлёстывает всех, ведь там… там осталась она.

Я добегаю до Нейсона и с размаха бью его в лицо, мы падаем на землю. Никто не осознаёт, что сейчас произошло. Пояс. Он взорвался, и это сделал враг.

– Ублюдок! – Луплю Нейсона по лицу, пока меня не оттаскивают от него.

Его сиплый и сумасшедший смех разрывает меня изнутри, вынуждая дёрнуться к горящему дому.

– Теперь ты узнаешь вкус платы за предательство, – это последнее, что он говорит мне прежде, чем его бросают в машину.

Горечь и страх врываются в моё сознание, и я, отпихивая от себя людей, бегу к дому. Меня пытаются схватить, но только одному это удаётся. Он прыгает на меня, борясь со мной.

– Бланш… – скулю я, утыкаясь лицом в мокрую землю.

– Эйс, успокойся. Её вытащили оттуда ещё до взрыва. Она выжила, я прослежу за её передвижением в госпиталь и буду там. Я проверю всё… Эйс! Ты слышишь меня? Бланш не могла погибнуть! – Меня пытаются убедить в том, что не всё потеряно. Так отчего моё сердце замолкает, словно засыпает навечно в этот момент?

– Да. Я всё понял. Буду, – отключая звонок, в котором Уилсон сообщил мне о том, что координаты были вычислены верно, и все угрозы предотвращены, я вздыхаю и вхожу в закрытый военный госпиталь, куда доставили раненных.

Теперь я главный свидетель в деле предательства страны и покушении. Обвинений Ордену выставят множество и вынесут смертельный вердикт. Но я буду настаивать на ином. Я не позволю им так легко умереть. Нет. Я заставлю каждого из них испытать то, на что они обрекали людей.

Сыворотка, которая продолжает жить во мне, посылает сейчас активные импульсы в головной мозг. Она активирует рецепторы страха от невозможности продолжить свой род. И я поддаюсь им. Декланд заверил меня, что Бланш выжила, и ей делают операцию. Но это было ложью, в которую меня заставили поверить, чтобы я исполнил свой долг перед страной и полностью смог разгадать шифр, на что у меня было всего пять часов. Я это сделал. Я полностью выплатил все долги этому миру, а мой собственный сейчас разрушается.

– Эйс.

– Гамильтон, я рад, что ты жив, – киваю ему, ожидающему меня в приёмной вместе с Декландом. Хоть он и сильно помят, но всё же имеет шанс на продолжение истории, под названием «будущее», когда я его теряю. Я не могу объяснить, почему мои чувства так обострены, не только действием веществ, отравивших кровь. Но моё сердце… оно так боится услышать смертельные слова.

– Молли? – Набрасывая на плечи медицинский халат, спрашиваю их.

– Спит. Ей обработали раны и вкололи снотворное. Я и подумать не мог, что он сделает такое с ней. Бедная девочка, господи, я столько лет работаю в этой семье, но ничего не заметил. Это и моя вина тоже, я должен был увидеть…

– Сейчас нет смысла винить себя в чём-то. Это произошло, и случившееся нужно пережить. Люди спасены. Никакой угрозы для них пока нет, но предстоит суд, вот там-то всё и решится. Где она? Где Бланш? – Обрываю Декланда, а он отводит взгляд, как и Гамильтон потупляет свой в пол.

– Среди раненных нет. А внизу… там опознали многих, но из-за взрыва, большинство тел изуродовано…

Больше не слушая его, разворачиваясь, иду к лифту. Внутри так тихо, как бывает после войны. Дым от сражения и множество мёртвых тел, валяющихся под ногами. Я не ранен, но моё сердце кровоточит. Меня не отпускают туда одного, а я иду. Холодный и безмолвный коридор, где витает смерть, распахивает передо мной свои двери, пропуская в обитель потерь.

– Простите, но это…

Достаю свои документы и показываю двум мужчинам, изучающим тела. Несколько столов с жертвами взрыва накрытыми простынями. Надписи на металлических ящиках о тех, кто лежит в них.

– Сэр, – мне кивают, и я прячу всё в задний карман.

– Доложить обстановку, – сухо отдаю приказ.

– Нам привезли двадцать три тела. Мы идентифицировали всех, многих только по ДНК. Но есть одно тело, и мы не можем определить, кому оно принадлежало. Это женщина.

Закрываю глаза. Всё рвётся внутри.

– Примерно двадцать пять – двадцать семь лет.

Чёрт. Нет.

– Её нашли под обломками, недалеко от места взрыва. Практически ничего не осталось, кроме сильно повреждённых мышечных тканей. Кожа была сожжена огнём от пожара, который начался моментально. Но у неё было огнестрельное ранение. Поражена печень, а пуля застряла в диафрагме. Это и стало причиной смерти. Она погибла раньше, чем произошёл взрыв. Также есть следы ещё от одного пореза. Ножевого и…

– Покажи мне её, – сдавленно произношу я.

– Эйс, не надо, – меня пытается остановить Декланд, но я сбрасываю его руку с себя и иду к столу, где под покрывалом лежит мёртвый человек. Я не буду верить в то, что она не спаслась. Даже если всё будет указывать на это. Я не могу… не могу…

Мне открывают обезображенное тело, и мои пальцы касаются пряди чёрных волос. Коротких. Практически сгоревших. Девяносто шесть. Пятьдесят три. Восемьдесят девять. Параметры Бланш.

– Чёрт, – жмурюсь, понимая, что они идеально подходят этому телу.

– Сэр, у нас нет в базе её ДНК. Отпечатки сделать невозможно, мы подали…

– Сейф. Информация во мне, – шепчу я, вспоминая её слова.

Поднимаю голову и встречаюсь с несколькими парами удивлённых глаз.

– Перчатки. Дайте мне перчатки и разрежьте живот, чтобы добраться до кишечника. Проверьте его немедленно, – протягиваю руку, ожидая, когда в неё вложат необходимое мне.

– Но, сэр, мы не имеем права делать вскрытие без разрешения, – возмущается тихо тот, кто моложе.

– Я ваше разрешение. Это приказ. Немедленно произвести вскрытие и тщательно проверить кишечный тракт, – натягиваю перчатки.

– Хорошо. Тогда приступаем. Это займёт немного времени, – кивает мне старший, и я отхожу от стола.

Декланд и Гамильтон отходят к стене, когда я подхожу к холодильным камерам и нахожу одно единственное имя, с кем хотел бы проститься. Выдвигаю поддон с трупом и сглатываю горечь.

– Ларк. Прости меня, что я не помог тебе выбраться. Ты бы мог, но они не дали тебе и шанса. Мне жаль. Мне жаль, – шепчу я, касаясь отметины от выстрела.

Он был моим братом, и я испытываю сочувствие только к нему. Не могу найти причин этому явлению, но я хотел бы узнать его лучше. Я считаю, случись всё иначе, то он был бы хорошим человеком. Ларк бы смог измениться, и у него, вероятно, было бы прекрасное будущее. Но его нет. Я потерял в этой войне всех, кого мог бы любить. Я лишился семьи так рано, что в эту минуту скорбь не вызывает во мне боли. У меня и не было семьи, только идея, ради которой мы существовали.

– Сэр, – оборачиваясь к патологоанатомам, я закрываю камеру и подхожу к ним.

Моё сердце опускается вниз, когда на ладони, затянутой в перчатку, мне протягивают маленькую карту памяти. «Информация во мне». Отшатываюсь от мужчины и перевожу взгляд на неё.

– Бланш… чёрт, Бланш, – издаю стон, и всё рушится.

– Вон. Пошли все отсюда вон, – рычу я, направляя пистолет на патологоанатомов.

– Положи это и вон. Немедленно, – указываю им на дверь и они, опасаясь моего состояния, да я и сам его боюсь, быстро покидают помещение.

Оружие падает из моих рук, и я жмурюсь, воя от боли. Она вбивает в моё сердце острый гвоздь, прокручивая его внутри, отчего мои ноги подкашиваются.

Из моего горла вырывается крик одинокого мужчины, потерявшего свою женщину. Я кричу, хватаясь за волосы, и ощущаю, как горячие капли мучений и агонии адской смеси горя наполняют мои глаза, скатываясь по лицу. Я кричу, пытаясь этим облегчить свою боль. Кричу, чтобы все слышали, как страшно осознавать то, что я не спас её. Я кричу, падая на колени и ударяя кулаками по полу, стараясь как-то пережить осознание – моя гадюка погибла. Её больше нет. Она никогда больше не дотронется до меня. Я никогда не смогу ей сказать, как глубоко она завладела моим сознанием. Все слова теперь пустые, и я трус, так и не решившийся признаться, что люблю её. Поздно. Ей уже не узнать, как глубоко раскаиваюсь и как сильно я разочарован в себе. Время, его иногда бывает так мало и не хватает, чтобы бороться с собой. Но я старался. Я не терял шанса позволить её словам проникнуть в меня. Она спасла меня, а я вот не смог. Я обещал ей и не сдержал своих обещаний.