– Неприятно, да, Эйс, знать, что тебя снова обманули? – Довольный своей колкой фразой и считающий, что ударил меня по болевой точке, он улыбается.

– Надо было… язык тебе поджечь… хотя… Бланш уже делала это… неприятно, да, знать, что ты не такой умный? – Сипло отвечая ему, шумно дышу.

– Я это переживу, а вот что будет с тобой, никто не угадает, – выпрямляясь, он замахивается и ударяет меня кулаком по скуле, отчего голова дёргается в сторону, и я сплёвываю кровь.

– Привыкай, Эйс, к тому, что с этой ночи ты больше ничего не почувствуешь, – бросает он, пока я отмечаю, что сижу на металлическом стуле. Мои руки сзади закованы в кандалы. Широкие. Железные. Тяжёлые. От них идут две цепи, прикреплённые по бокам к полу. Из наручников я мог бы выбраться, а здесь даже пытаться не собираюсь, это бессмысленно. Ноги ничем не связаны, но я сейчас не буду двигать ими. Чувствую подошву своих ботинок и медленно поджимаю пальцы, чтобы проверить – как долго ещё будет действовать укол Бланш. Придётся тянуть время, если я поднимусь сейчас, то тут же рухну.

Я нахожусь один в большой комнате, скорее всего, это подвал. Без окон. Без какого-то, проникающего снаружи уличного освещения. Вокруг только свечи. Их огромное количество. Разных размеров и форм. Они жутко воняют, отравляя мои лёгкие с каждой секундой. Передо мной мраморный камень, по форме и высоте похожий на место для жертвоприношения. Но он новый, точнее, на нём ещё никого не убивали. За ним следуют три ступени и ещё одно возвышение, предполагаю, для главного, чтобы он мог всё видеть. И сейчас он смотрит на меня, желая найти хоть одно непроизвольное движение моего тела, которое ему подскажет о том, что я больше не обездвижен. Нет. Не покажу. Я даже в таком состоянии легко могу не шевелиться.

Мы ехали долго, хотя я не полагаюсь больше на способность отслеживания времени, ведь могу ошибиться из-за состояния, в котором пребывал. И если меня довезли сюда, в место, где будет проходить ритуал, то они уверены в отсутствии слежки. Выходит, мне придётся как-то самому действовать, именно этого и добилась Бланш. Она придёт сюда, я чувствую это. И она близко. Очень близко ко мне, но не в плену, как Молли. Она сама принесёт себя в жертву, только так и никак иначе. Это её война, сделавшая меня средством помощи ей. Я это сделаю, а потом придушу Бланш. Буду душить до тех пор, пока не останется нескольких минут до смерти, и отпущу, затем снова и снова, чтобы выплеснуть на неё всё своё негодование и держать её рядом с собой до тех пор, пока она не поймёт – никогда больше такого не повторять. Она моя, вне зависимости от проступков, и только я имею право приказывать ей.

За моей спиной раздаётся гул голосов. Он приближается, и я могу различить в низком и монотонном бормотании слоган лозунга, открывающего ночь правосудия. Начало конца обычной жизни и наступление нового мира, в котором будет править Орден «Чистой Крови». Люди, облачённые в красные накидки и разделённые на две группы, обходят вокруг меня. Их тридцать два человека. И я всех их знаю. Я работал с ними столько лет. Мужчины. С правой стороны находится Нейсон, шевелящий губами и произносящий вместе со всеми что-то похожее на сектантскую мантру, гипнотическую речь, в которую они все верят. Таддеус слева от меня во втором ряду. Но никто даже не обращает внимания на то, что я сижу здесь. Их взгляды обращены к лестнице и возвышению, они клянутся оберегать и защищать свой род, ставший для них единственно правильным. Члены Ордена молятся по своим безумным канонам, обещая убивать всех, кто попытается разрушить их семью. Они поклоняются законам, согласно которым имеют право вершить правосудие, ставшее за сотни лет истинным способом выживания. Мне сообщают о том, что сегодня для них важная ночь, когда они пригласят к себе новых участников Ордена и сделают их такими же безумными.

Я смотрю на это, и меня переполняет отвращение. Они все под действием наркотиков, это точно. Не реагируют ни на что, кроме приказов главного, и готовы уничтожить целые семьи ради своей идеи. Они фанатики, и я не позволю им превратить меня в такого же. Нет. На поясе каждого висит нож, и одеты все одинаково. Накидка с капюшоном, под ней чёрный балахон, подпоясанный ремнём, на котором висит не только холодное оружие, но и пистолет. Я не думаю, что это их обычный наряд. Они в курсе того, что здесь может произойти нападение, и готовы защищать свой Орден. Эти безумцы убьют Бланш, если она сунется сюда. Убьют, даже не задумываясь ни о чём. Им дали установку.

Тридцать два. Я не вижу Уилсона, видимо, он до сих пор в госпитале или они его убили. Если последнее, то свободных мест – три. Если нет, то два. Но что-то мне подсказывает, его уже не в живых. Значит, Стэнли тоже будет участвовать в этом.

Гул голосов прекращается, все поднимают руки к небу и, опускаясь на одно колено, склоняют голову вниз. Сейчас я увижу того, кто всё это устроил. Он должен выйти и встать прямо передо мной, приветствуя их, как, наверное, это и должно происходить. Но никого нет. Тишина, в которой я прислушиваюсь к равномерному дыханию мужчин, и ничего более.

За спиной. Мягкие шаги. Женские. Она босая, но из-за чёртовой вони, идущей от свеч, я не могу уловить другой аромат, чтобы опознать её. Она не спешит, наоборот, наслаждается своим появлением здесь. Её ладони ложатся на мои плечи, и она склоняется рядом с моим ухом. Да чёрт бы её побрал! Сука!

– Сынок, я рада видеть тебя здесь, но будь послушным мальчиком, чтобы выбраться из кандалов, – раздаётся насмешливый шёпот, вызывающий у меня тошнотворные позывы.

– Что ты здесь делаешь? Что происходит? Почему меня привезли сюда? – Озадаченно шепчу я, поворачивая к матери голову. Нет, я даже сейчас не покажу им, что мои мышцы, хоть и затекли, но ожили. Я не выдам себя и своих знаний, чтобы иметь возможность обмануть их и не стать мишенью. Я позволяю себе смерить её взглядом, полным отторжения всей кровной связи. На ней полупрозрачное платье с длинными рукавами, все её тело можно разглядеть под ним, и мне стоит большого труда удержать внутри себя едкие слова по поводу её вида. Бланш была права, она и есть та, кем они пользуются, как шлюхой. Она их матка.

– Ах, это всего лишь праздник. Не волнуйся, сынок, тебе всё расскажут чуть позже, когда я поприветствую каждого своего бывшего, а возможно, и настоящего любовника. Жаль, правда, но мы лишились ещё одного члена нашей семьи, к сожалению, сегодня он погиб. Ты его должен помнить. Джон Уилсон. Увы, он не увидит того, к чему мы готовились так долго. А сейчас помолчи и не нарушай торжественности моего появления, потерпи, милый, и всё узнаешь, – она похлопывает меня по щеке, но я отклоняю голову вбок и кривлюсь. Но мои слова чётко попали в цель, она убедилась, что я не имею понятия о том, почему в этом месте собрались одни из самых властных и важных мужчин, и все они входят в состав парламента. Каждый из них имеет звание и множество заслуг, к их мнению прислушиваются, а также в этом месте присутствуют те люди, которые находились в списке Нейсона. Но, теперь я понимаю, почему именно о них так заботился он, остальным просто не оставили выбора. Ведь, по словам Бланш, Уилсон пришёл сюда в принудительном порядке, и его не было в том перечне имён её клиентов. А теперь же его убили, представив это как показательное выступление, поясняющее, что они сделают с теми, кто попытается уйти из-под власти Ордена. Но во всём этом есть плюс – он не выдал Бланш и не признался им, что она всё знает. И первый раз за всю жизнь я испытываю сожаление о том, как резко отверг мысль о спасении завербованных Орденом мужчин. Выходит, некоторые из них могут быть мне полезны в этой борьбе, и они ждут помощи.

Пока я осознаю такие примитивные истины человеческого сознания, мать поднимается на первую ступеньку и кого-то зовёт. Из темноты выходит молодой парень со стеклянным взглядом, подносящий ей большую чашу и плоский поднос. Конечно, ведь это действо можно тоже назвать религией, и каждый из присутствующих сейчас будет благословлён шлюхой, чтобы впоследствии истребить её конкуренток. Да, здесь не только мы, высший слой Ордена, но есть и представители низшего. Я не заметил ранее, стоящих по всему периметру, вооружённых до зубов людей, чтобы не позволить никому нарушить ход ритуала. Чёрт, я не справлюсь с ними, каким бы умным и развитым ни был. Я не супергерой, умеющий летать или имеющий дар бессмертия. И это всё не фильм, а моя жизнь, в которой я понимаю, что мы попали в ловушку, и нам никто не поможет. Все мои планы, которые я строил ранее, не могут быть исполнены, потому что там мне приходилось драться и защищаться. Но я не выстою в одиночестве, как бы мне не было стыдно это признавать. Я не смогу отражать удары пятидесяти человек, а их даже больше. Тридцать два члена Ордена, Ларк и Стэнли на их стороне. Плюс, по моим догадкам, ещё пятнадцать человек по периметру. И это только подвал. Сколько их наверху я понятия не имею. Вспоминая слова Бланш, я в силах только горько усмехнуться тому, как были наивны мои планы. А она всё знала. Она подготовилась, и не позволила мне прийти сюда раньше, потому что тогда поплатился бы за это. Да-да, я буду оправдывать её! Буду!

Когда последний мужчина открывает рот, чтобы на его язык положили гостию, запивает всё вином, уверен, смешанным с новой дозой наркотика, чтобы быть подчинённым идее, мать кивает и позволяет всё унести. Она опускается на колени, склоняя голову, а мужчины, наоборот, встают на ноги.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит? – Повышаю я голос, но мне никто не отвечает. Они просто не двигаются.

– Зачем меня притащили сюда? У меня есть информация на каждого из вас, которую обнародуют с моей смертью. Так что можете делать всё, что хотите со мной. Снова пытать? Пожалуйста, но ничто не убережёт ни одного из вас от публичных насмешек и увольнения, – делаю ещё одну попытку, пробегая взглядом по мужчинам, и останавливаю его на матери.

– Что за шоу вы здесь устроили? Вы в своём уме? Хорошо, мне нужен главный, предполагаю, что в этом месте есть наиболее адекватный человек, готовый сказать мне, по какой причине меня заковали в кандалы и заставляют смотреть на это смехотворное действо. Возможно, он не такой идиот, как вы все. Я могу передать ему информацию на каждого из вас, и не только. Я готов начать переговоры с ним, но у меня есть условия. Мне нужна моя сестра, Молли, и свободный выход отсюда. Я отдам всё, что у меня есть, а вы дадите нам улететь из страны навсегда, – бросаю взгляд на Нейсона, даже не шелохнувшегося от моих слов. Среди них нет Декланда, но я не могу быть уверенным, что он не заодно с ними. Марионетка, ведь только мужчины, имеющие власть в Англии, являются членами Ордена.

– Нам не нужна твоя глупая информация, собранная шлюхой, которую ты покрывал, Эйс, – всё внутри леденеет от голоса, раздавшегося в тихом пространстве.

От левой группы адептов отделяется мужчина и медленно поднимается на пьедестал. Он разворачивается и, усмехаясь, кладёт ладонь на голову матери.

– Таддеус.

Он слабо кивает, а я не могу поверить, что он и есть главный. В нём нет ничего, что отличало бы его от других. Я не замечал, чтобы его действия были полны логики, да и, вообще, этот мужчина не представляет особой ценности для человечества. Совершенно никакой, так что, вероятно, он лишь исполнитель. Я знаю, что пытаюсь найти для него множество оправданий, и моя жизнь с самого первого сознательного воспоминания проносится в сознании. Его разговоры со мной, где он подкладывал мне задачки и давал ознакомиться с разными кровавыми делами, а я был мальчиком, боящимся читать это. Мне было всего семь лет, когда я первый раз нашёл у него в столе описания каких-то ритуалов и фотографии. Он мне всё рассказывал и с радостью делился тем, что это наше будущее. А потом темнота. Всегда наступала темнота. Меня отдали Нейсону, но в моменты прострации из-за сильнейшей физической боли я помню его голос, требующий от брата чётких данных о том, как всё прошло. Его отставка, и то, как умело он ушёл в тень, чтобы владеть большим. Всё это было ложью, причём очень тщательно разработанной, что даже я не усомнился в его пьянстве, чувствах к Бланш и во всём остальном. Но я всегда знал – такой человек, как он, не лишится возможности иметь власть, поэтому требовал объяснения его отставки. Я чувствовал подвох, и меня переключили на собственные переживания, на встречи с Бланш и на поиски контрабанды, лишь бы я не вернулся мысленно к созданному им блефу и не распознал его. Да, всё указывало на то, что он и есть главный. И почему он так хотел, чтобы я стал следующим? Его родственник и племянник, имеющий ту же особенность, что и он с братом.

– Зачем я вам? И какого чёрта ты так вырядился? – Шиплю я, когда до меня доходит истинное положение вещей. Бланш неглупа, но и она не угадала той сущности, которую Таддеус скрывал всё это время. Развод тоже был отвлекающим манёвром.

– Ах да, я же не успел поприветствовать всех. Прошу прощения за это, – его губы растягиваются в насмешливой улыбке, и он, словно собачонку, поглаживает бывшую супругу по голове.