Я заплатила за это. Я положила руку на мой живот и поняла, что это того стоило. Кейдж мог поставить меня на колени и уничтожить меня, но он также дал мне это. Он помог мне снова обрести жизнь после Джоша. И теперь, когда я снова нуждалась в ком-то в моей жизни, чтобы опереться, он был там. Мы могли быть друзьями? Было ли это еще возможно?

Я наблюдала, как он положил последний горшочек в посудомоечную машину и его рубашка, повязанная на его талии, открывала мне две идеальных ямочки на нижней части его спины, прямо над его удивительным низом. Я облизывала эти ямочки более чем один раз, прежде чем укусить его за задницу. Улыбаясь над воспоминаниями, я не осознавала, что Кейдж смотрел на меня.

Когда я почувствовал его взгляд на мне, я быстро перевела взгляд от его обнаженной кожи, повернулась и пошла в гостиную. — Спасибо тебе за уборку. Ты не должен был этого делать, — сказала я, как бы невзначай, как я смогла.

Я взял одеяло со спинки дивана и завернулась в него, покрывая себя, хотя мое тело разогрелось от воспоминаний о голом заде Кейджа. Я могла видеть уголками моих глаз, как Кейдж вошел в комнату, но я взяла телевизионный пульт и начала переключать каналы. Я не могла на него смотреть. Он должен был пойти в постель.

— Ты отказываться разговаривать со мной сейчас или я могу посмотреть телевизор с тобой? — Не было никакого юмора в его голосе, так что я случайно глянула на него. Он не развлекался. Хорошо. Может быть, он не видел, как я разглядывала его задницу, словно хотела ее укусить. Потому что мы оба знали, что я была фанатом его зада.

— Конечно. Что-то конкретное хочешь посмотреть? — спросила я, заставив себя улыбнуться, прежде чем вернуться к телевизору.

Кейдж двинулся по комнате, и я затаила дыхание, ожидая увидеть, где он собирался сесть. Когда он сел в дюймах от меня на диван, я продолжала задерживать дыхание.

— Дайте мне твои ноги, — сказал он, потянувшись за одеялом, покрывающем меня с ног до шеи. Прежде чем я успел что-либо возразить, он потянул одну мою ногу к себе на колени и начал стаскивать мой носок.

— Что ты делаешь? — спросила я, хотя уже знала.

— Именно то, на что это похоже, — ответил он. На этот раз его забавная ухмылка была на этих полных губах.

— Зачем?

Кейдж начал массировать мои ноги в нужном месте. Он знал, что я любила, когда мои ноги потирают, и он точно знал, где натереть их и как. Он делал это сотни раз до этого. Мое тело мгновенно расслабилась под его прикосновениями. Я не могла контролировать это.

— Потому что ты была весь день на ногах. Потому что я люблю касаться тебя. И потому что ты издаешь самые удивительные звуки в то время, как я делаю это.

Я не поднимала взгляд от моих ног в его руке, чтобы взглянуть ему в лицо. Его глаза смотрели на меня. Наблюдали за мной. Я знала это. Я могла чувствовать его. Но я не собиралась смотреть на него. Это было уже слишком.

— Дай мне обе ноги, — сказал он, доставая другую ногу и потянув до тех пор, пока обе мои ноги не были у него на коленях. — Почему ты не надела мои боксеры сегодня вечером?

Я сглотнула. Я начала толкать одеяло вниз, чтобы покрыть мои босые ноги, и он остановил меня. Он взял его и бережно накрыл меня. — Мне нравится видеть тебя в моих боксерах.

Я должна пойти к себе в комнату. Кейдж дошел рукой до моей голени, которая была теперь под одеялом, и начал массировать мою ногу, удерживая взгляд на мне. Наконец, я сдалась и встретила его взгляд. — У меня только одна пара. Их нужно постирать.

Кейдж ухмыльнулся. — Я принесу тебе еще.

— В этом нет необходимости.

— Да, я думаю есть.

В этом не было ничего хорошего. — Кейдж, — сказала я суровым голосом.

— Ева, — ответил он, ухмыляясь сейчас.

На него действительно было очень трудно злиться, когда он был таким очаровательным и заставлял мои ноги чувствовать небесно. — Что ты делаешь? Почему ты это делаешь? — спросила я.

— Я думаю, я уже ответил на этот вопрос, милая, — он растягивал слова.

Я издала разочарованный вздох и попыталась убедить себя лечь в постель. Убрать мои ноги с его колен и пойти в постель. Но мое тело слишком наслаждалось его помощью. Чертово тело было предателем.

— Просто расслабься, детка. Я не пытаюсь сделать ничего такого, кроме как помочь тебе отдохнуть получше сегодня вечером. Клянусь, все, что я собираюсь трогать — это твои ноги и стопы.

Я посмотрела на него мгновение, и его рука двинулась вниз к моим ногам. Он был искренним. И это было действительно здорово. Поэтому я сдалась и легла на диван, натянув одеяло до подбородка. Руки Кейджа продолжали делать именно то, что он сказал собирался делать, а мои глаза становились тяжелее с каждой секундой.

Кейдж.

Она спала. Она спала по крайней мере тридцать минут, но я все еще продолжал гладить ее ноги. Я не был готов прекратить прикасаться к ней еще. Она также издавала эти сексуальные маленькие приятные звуки во сне. Я чертовски любил их.

Вечер был успешным. В моей груди стало легче. Она позволила мне остаться. Она хотела, чтобы я остался. Она нуждалась во мне, и это самое удивительное чувство в мире. Наблюдая, как она смеяться, пока она ела ужин, уже почти сделало возможным для меня притворяться, что она снова была моей. Почти.

Я потянулся за ее отброшенными носками и надел их обратно ей на ноги. Как бы сильно мне не хотелось согревать ее сегодня вечером, я знал, что она не хотела этого. Без моих ног, окутывающих ее ноги, чтобы сохранять их теплыми, она должна была носить носки. Боль вернулась. Я хотел быть единственным, кто грел ее холодные ноги.

Она еще не была там. Я должен был полагать, что она будет там однажды. До тех пор у меня было это. Она позволяла мне быть рядом снова. Это помогло бы мне. Моей единственной слабостью было то, когда она смотрела на меня с желанием в ее глазах. Когда я поймал ее уставившейся на мою задницу с тем голодным пристальным взглядом, я был по настоящему близко к выполнению того, о чем она будет расстроена. Я был рад, что она убежала из кухни. Мне требовалась секунда, чтобы отдышаться. Сладкий рот Евы на моей заднице был памятью, которая заставила мои колени ослабеть, а мой член затвердеть.

Я сдвинулся настолько медленно, что бы не будить ее, и тогда я наклонился, чтобы взять ее в свои объятия. Она крепко держала в руках одеяло и, пробормотала что-то перед тем, как приложить голову к моей груди. Но я не позволял себе думать о том, как сильно я хотел залезть к ней в кровать и держать ее так всю ночь.

Я поднялся по лестнице и отнес ее к ней в комнату. Когда я положил ее, она пробормотала " спасибо " и я знал, что она не вспомнит. Потому что она спала, и я не мог отделаться от этого, я поцеловал ее лоб, ее нежную щеку, а затем ее губы. Заставив себя остановиться, я отступил назад и вышел из комнаты, тихонько закрыв дверь позади меня.

Она будет спать хорошо этой ночью. Я просто не был уверен, что я буду.

* * *

Солнце еще не взошло, но. . но я не спал. В какой-то момент ночью мне удалось поспать, но этого было мало. Я проверял Еву несколько раз и даже спустился на кухню за стаканом молока. Однако, это была лучшая ночь, которую я провел за долгое время.

Я бросил пытаться заснуть и решил одеться и пойти сделать завтрак для Евы для разнообразия. Она спала крепко всю ночь, и она будет отдохнувшей. Я хотел быть тем, кто позаботиться о ней этим утром. Я не хотел надевать свои джинсы все же. Они были все еще грязные со вчера. Таким образом, я просто влез в своих тренировочные брюки и набросил рубашку. Если Ева продолжала входить в азарт по наблюдению кратких проблесков моей кожи, то я облегчил бы это для нее. Усмехаясь, я направился к двери вниз по коридору.

Мягкий стон, донесшийся из комнаты Евы, остановил меня по пути. Я замер и встал там, напрягая уши, чтобы послушать, вообразил ли я это, или она просто издала один из ее сексуальных стонов, которые она издавала, когда мы занимались любовью. Я знал этот звук, и я не была там с ней. Она сделала это снова.

Мать твою!

Она была одна. Она спала? Святой ад.

Я сделала шаг к двери и слушал, как она издала еще один шум. Три сексуальных стона и я был тверда, как камень. Что она делала? Она спала? Я не должен был прислушиваться, но, черт. . как я мог уйти от этого?

Потом она произнесла мое имя. Да, я собирался войти. К черту оставлять ее в одиночестве и уходить. Это дерьмо не происходило сейчас. Я открыл дверь и шагнул в ее темную комнату. Она сразу же успокоилась.

Она не спала. Это был не сон.

— Кейдж! — сказала она хриплым голосом и рванула одеяло на себя. Но не прежде, чем я увидел руку в ее трусиках.

Мое сердце ухало в моей груди, и я был чертовски уверен, что я не дышал. — Ева, — ответил я, делая шаг в ее сторону.

— Что ты делаешь? — спросила она, ее глаза встретились с моими.

— Вопрос заключается в том, милая, что ты делаешь?

Даже в темноте я мог видеть ее раскрасневшиеся щеки. Я не была уверен было ли ей стыдно или это было от оргазма, над которым она работала, когда я вошел.

Она не ответила мне.

— Ты произнесла мое имя. — Мой голос звучал, как рычание. Я ничего не мог поделать. Я собирался потерять контроль. Борьба даже близко не была с тем, чтобы объяснить, с чем я справлялся в тот момент.

— Я не знала, что ты проснулся, — прошептала она.

— Ну, да, — сказал я, когда я добрался до ее постели. Я ничего не сказал больше. Я схватил одеяло и откинул его обратно. Ее рука по-прежнему была спрятана внутри маленьких кружевных трусиков. Я толком не видел еще ее живот. Но зная, что это был мой ребенок там внутри, это заставило мою кровь нагреться, а мое желание сильнее забурлить. Она начала вытаскивать ее руку, и я схватил ее за запястье.

— Нет. — Не надо, — сказал я, оторвав глаза от того, как она трогала себя, чтобы посмотреть ей в глаза

Она дышала быстро и ее сиськи были едва прикрыты майкой, которая на ней была. Они поднимались и опускались, натягивая тонкую ткань, только доказывая, чтобы сделать меня более безумным.

— Я хочу смотреть, как ты трогаешь себя, — сказал я ей.

Небольшая заминка в ее дыхание дала мне знать, что идея завела девчонку. Ева всегда была озорной. Моя милая, невинная девушка, и ее темная сторона делали меня диким. — Я собираюсь снять эти трусики, и ты продолжишь делать именно то, что ты делала, когда я сюда вошел. Но на этот раз, когда ты произнесешь мое имя, я не собираюсь быть в твоем воображении. Я собираюсь быть прямо здесь, черт возьми.

Я потянулся за ее розовые кружевные трусики и стянул их вниз по ее длинным ногам. Она высунула ноги. Она помогала мне. Черт да, она увлеклась этом. Я взял ее трусики и поднял их к носу и глубоко вздохнул. Я любил ее запах. Я скучал по нему.

— Кейдж, — сказала она, задыхаясь.

Я держал ее трусики в моей руке и подтолкнул ее ноги, пока они не были полностью открыты на кровати. Евиной руки больше не было на клиторе. Она была на ее животе.

Я наклонился над ней и поцеловать ее руку, затем поднял ее и перенес вниз, чтобы положить его обратно, где она была раньше. — Заканчивай.

Ева поежилась, но она не пошевелилась.

— О чем ты думала, когда я услышал тебя? Хм? Скажи мне, детка. Что переживала твоя хорошенькая головка, когда ты издавала эти звуки? Когда ты произносила мое имя? — спросил я, и она закусила ее нижнюю губу.

Иногда моя непослушная девушка нуждалась в помощи. Это был один из тех моментов. Я встал и двинулся, чтобы склониться над ней. Склоняясь, я поцеловал ее в мочку уха, когда укусил ее мягко. — Теперь, о чем ты думала? О моей голове между твоими длинными ногами? Как я лизал твою милую маленькую киску? Потому что прямо чертовски сейчас, я хотел бы полизать твою киску. Скользя моим языка через горячие влажные губы. Mмм, они всегда имеют такой приятный вкус. Интересно, были ли они на вкус лучше теперь? Твои губы набухли теперь. Я видел их. Они отличаются. Действительно ли они более нежные? Если бы я сунул руку туда и пошевелил своими пальцами по ним, то это чувствовалось бы хорошо?

Ее рука начала двигаться. Я смотрел на нее, когда ее глаза закрылись, и она откинула голову назад. — Я хочу на тебя смотреть. Ты помнишь, как хорошо это чувствуется, когда я скользил внутри тебя? Блядь, детка, это все, о чем я могу думать. — Я откинулась назад, когда она начала двигать рукой быстрее. Я упомянул это, чтобы распалить ее, так чтобы она отдалась бы и кончила, но теперь я не был так уверен, что я мог справиться с этим.

Ее пальцы скользили вверх и вниз, и я хотел протянуть руку и коснуться ее, но она так и не дал мне разрешение сделать это. Я не заслужил дотронуться до нее так. Она должна простить меня… . Она должна была доверять мне снова. Но я был так близок выпустить мою ношу в мои проклятые штаны, и это было не смешно.