— Нет. Ему не нужна скорая помощь. Его болезнь не в этом. Ему просто нужна ты, Ева. Я везу его в окружную больницу на процедуры. Он не хочет, чтобы ты знала, но я нашел его сегодня скрюченным, и он… Он кашлял… Он кашлял кровью, Ева.

Мое сердце будто остановилось. Кашлял кровью? Это ненормально. О Боже, это было совсем ненормально. Мои глаза наполнились слезами, как только я завела свой Джип и вырулила на дорогу.

— Когда вы уезжаете в больницу? — с тревогой спросила я. Мне нужно было добраться до папы. — Ему нужно ехать прямо сейчас, — резко ответила я.

— Он уже переодевается. Я жду его на улице, а потом мы направимся в больницу.

— Иди к нему внутрь, Джер. Пожалуйста. Иди к нему внутрь, — я не могла сдержать рыданий. — Не оставляй его одного. Встретимся в больнице. Поторопись, Джереми. Пожалуйста, поторопись, — умоляла я.

— Езжай осторожно. Я пойду в дом проверить его прямо сейчас. Я все контролирую, Ева. Встретимся там. Мы все разрулим. Клянусь, мы все сделаем.

Слова Джереми не облегчили страх, который меня заполнял. Мой папочка, мой большой, сильный, непобедимый папочка кашлял кровью. Что все это значило? Почему он мог кашлять кровью?

Я не могла сломаться. Я должна была быть сильной. Я должна показать ему, что я верю в то, что все будет замечательно. Если он увидит, как я плачу, он будет обо мне волноваться. А ему не нужно обо мне волноваться. Проглотив комок в горле, я сделала несколько глубоких вдохов.

Мне нужно все рассказать Кейджу. Он будет меня искать. Я набрала его номер и стала ждать. Прошло всего два гудка.

— Привет, малышка, — растянул он. Легкость и счастье в его голосе заставили слезы снова жечь мои глаза.

— Я направляюсь в больницу. Папа болен. Джереми мне позвонил. Мне нужно ехать, — мне удалось все это выдать без всхлипываний.

— Где ты? Я могу тебя довезти. Тебе не нужно ехать за рулем расстроенной, — он явно двигался. Вероятно, бежал за своей машиной. Я не могла его ждать. Я любила его за то, что он хотел поехать со мной, но я не могла ждать.

— Я уже выехала. Мне нужно поскорее туда добраться. Я не могу ждать. Он кашляет кровью. Он, — я икнула, — он все равно собирался сегодня к доктору на процедуры. С ним что-то не так, и он мне даже не сказал. Это не к добру. Я не могу потерять своего папочку, Кейдж. Не могу. — Теперь я открыто всхлипывала.

— Я знаю, малышка. С ним все будет хорошо. Мы должны верить, что все будет хорошо. Пожалуйста, сверни на обочину и позволь мне тебя довезти. Вести машину в таком состоянии опасно. Мне нужно, чтобы ты успокоилась. Хорошо, пожалуйста, успокойся и сверни на обочину. — Взволнованный умоляющий тон в его голосе было тяжело игнорировать. Но мне нужно было добраться до папы. Я не могла этого сделать.

Я снова поборола слезы.

— Я в порядке. Правда. Я не могу остановиться. Не могу, мне нужно скорее ехать.

Кейдж выругался себе под нос.

— Какая больница?

— Окружная, — ответила я.

— Я еду. Будь осторожна. Ради меня и твоего отца будь осторожна, — вымолил он.

— Я буду осторожна. Обещаю, — заверила я его.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Всегда, — ответила я, затем положила трубку. Вцепившись в руль обеими руками, я сосредоточилась на том, чтобы добраться до больницы, затем начала молиться.

* * *

Я уже входила в больницу, когда увидела, как грузовик Джереми свернул на парковку. Я не была уверена, что он сказал папе, что я буду здесь. Так или иначе, он все равно будет спорить. Он, очевидно, не хотел, чтобы я об этом знала.

Я ждала, пока они подойдут к двери, прежде чем поздороваться с ними. Папин нахмуренный взгляд при виде меня не был неожиданностью. Джереми рассказал ему, что я приеду сюда. Хорошо.

— Упрямый мальчишка не должен был тебе звонить. Я собирался поговорить с тобой перед тем, как ты уедешь. Я просто хотел подождать, пока перед тобой будет новая жизнь, и ты будешь готова двигаться дальше, прежде чем я все это тебе объясню, — сказал папа. Его голос был как всегда гулким и сильным. Мой страх немного уменьшился, как напоминание того, что он все еще жив и не выглядит так, словно он кашляет кровью. За исключением кругов под глазами, что было ненормально, и бледного цвета кожи, что было не так заметно, но все же видно.

— Я поверить не могу, что ты ждал момента, чтобы мне рассказать, что ты болен. Я могла быть единственной, кто отвез бы тебя в больницу. Тебе не нужно болеть одному, — сказала я, подойдя к нему и обвив руки вокруг его талии, чтобы его обнять. Мне нужно было понюхать его лосьон после бритья и почувствовать его сильное тело. Все мысли, которые проигрывали в моей голове по пути сюда, смешались. Я была напугана, что теряю его. Но он был здесь, и мы собираемся его вылечить.

— Нам нужно доставить его на третий этаж. У него прием через 10 минут, — сказал Джереми. Он заговорил в первый раз с того момента, как они сюда приехали. Затравленный взгляд в его глазах меня беспокоил. Он что-то знал. Или, может быть, мне казалось. Я схватила папину руку, и мы пошли к лифту.

— Я собиралась приехать завтра, а уехать на следующий день. Ты собирался подождать до завтра, чтобы все мне рассказать? Плохой план, — проинформировала я его, нажав на кнопку 3, когда мы вошли в лифт. Я не смотрела на Джереми. Его взгляд пугал меня. Я не могла смотреть на него. Я должна была сосредоточиться на том, что мой отец жив. Что он в порядке.

— Я не хотел, чтобы у тебя было время отменить поездку. Это то, чего ты хочешь. Я думаю, что сейчас это лучший для тебя вариант.

Мой отец считал, что побег в другой штат с Кейджем Йорком было лучшим вариантом. У него что, лихорадка? Это самый тяжелый случай пневмонии?

Прежде чем я успела об этом у него спросить, дверь открылась, и мы вышли из лифта. Первая вещь, которую я увидела, была женщина, стоящая там с повязкой вокруг головы. Он была лысая. Я могла с уверенностью это сказать. У нее даже не было бровей. Ее кожа была болезненного цвета, но она улыбнулась мне, когда наши глаза встретились, затем прошла мимо меня и вошла в лифт. Я пошла за папой, но чувствовала взгляд Джереми на себе. Я не собиралась смотреть на него. Даже если он этого хотел. Затем мимо нас прошла пара, мужчина тоже был лысый, но его голова не была ничем покрыта. Он также был в инвалидной коляске, и я поняла, что у него отсутствовала нога. Посмотрев вверх, я увидела женщину, толкающую его инвалидную коляску к лифту. Два лысых человека… Я остановилась. Я не смотрела, куда шел папа. Вместо этого, я медленно осмотрела всех окружающих меня людей. Они все были похожими. Каждый из них. Может быть, они все были на разных стадиях, но у них всех был болезненный оттенок кожи. И они все были лысыми. Я потянулась и схватила ближайшую вещь, которую смогла найти. Это была рука Джереми.

В некотором смысле он подбежал ко мне. Он ожидал, что я все пойму. Он знал, куда мы идем. Было тяжело глубоко вдохнуть. Все стало расплываться. Рука Джереми обняла меня, он со мной разговаривал. Я не понимала, что он говорит, но по тону его голоса, он пытался отвлечь меня. Но это было невозможно. Я знала, где мы были. Я знала, почему мой отец кашлял кровью. Холодный твердый пластик коснулся моей спины, как только Джереми плавно опустил меня на стул.

— Дыши, Ева. Сделай медленные глубокие вдохи, — призвал он. Я понимала это. И я это сделала. Я сосредоточилась на дыхании. Я не думала о том, где мы были.

— Ему надо, чтобы ты была сильной. Когда он не рядом с тобой, ты можешь кричать, плакать и выпускать весь пар. А можешь быть полностью раздавленной, и я буду с тобой, чтобы помочь тебе, но когда он рядом, тебе нужно оставаться сильной. Слышишь меня, Ева? Ему нужно это от тебя, — слова Джереми подтвердили мои наихудшие опасения.

Я подняла глаза и посмотрела на обеспокоенное лицо Джереми.

— Насколько все плохо? — спросила я.

Появившаяся на его лице печаль все ответила за него.

— Тебе нужно позволить ему поговорить с тобой. Но сейчас примите это вместе. Ему понадобится, чтобы ты была сильной.

Я осмотрелась, и мои глаза сфокусировались снова.

— Где он? — спросила я.

— Медсестра увидела твое лицо, когда ты поняла, где мы находимся. Она видела, как я подхватил тебя, и ненадолго заняла внимание твоего отца, пока я вожусь с тобой. Но он в любую минуту может понять, что тебя нет. Здесь тебе нужно быть сильной. Ради него.

Он был прав. Мне нужно было держаться. Я не знала всего. Люди выздоравливали от этого все время. Я даже не знала особенностей. Я сломалась, даже не поговорив об этом с моим отцом. Он был в полном порядке. У него были волосы. Я не знаю, почему это заставило меня чувствовать себя лучше, но так произошло.

— Ева? — голос отца вынул меня из своих мыслей, я встала и поспешила к углу, чтобы увидеть его обеспокоенное выражение, как только он нашел меня взглядом.

— Я здесь, папочка, — сказала я, подходя к нему.

— Ты хочешь зайти в кабинет и поговорить с доктором вместе со мной? Если нет, то ты не обязана, но он объяснит это лучше, чем я.

Я кивнула, думая, нужен ли мне Джереми на случай, если я снова стану терять сознание. Папа не упоминал, что с нами пойдет Джереми. Были только мы. Я могла быть сильной ради него. В сумке зазвонил телефон. Я протянула ее Джереми.

— Это Кейдж. Он, наверное, уже приехал. Не мог бы ты с ним поговорить и привести его сюда, чтобы он подождал с тобой?

Джереми кивнул и взял мою сумочку, направившись в комнату ожидания, куда он привел меня ранее. Мне нужен будет Кейдж, когда я выйду из этой комнаты. Он будет здесь и он сделает так, что все будет хорошо.

Я взяла папу за руку, когда мы вошли в комнату, в которую направила нас медсестра. Я не отпускала его руку даже когда мы сели на стулья, стоявшие у стены около друг друга. Мы были в кабинете осмотра. Будут ли они проводить лечение сегодня? Принимает ли он что-нибудь, чтобы вылечиться?

— Я хочу, чтобы ты послушала, что скажет доктор. А затем я хочу, чтобы ты выслушала меня. Ты сможешь сделать это, Ева? Так как то, что ты услышишь, будет нелегко, малышка. Это будет тяжело. Мне нужно, чтобы ты крепилась.

Мне удалось кивнуть головой, хотя я не была уверена, что смогу выдержать это. Все что угодно, но не это. Папа взял меня за руку и держал ее. Я всегда думала, что у моего папы самые большие руки. Ими он может сломать все что угодно. Ничего не существовало сильнее его. Но оказывается, существовало.

— У нас все будет хорошо, у тебя и у меня. У нас всегда все было хорошо, — сказал он мне.

Мы сидели в ожидании, больше не произнеся ни слова. Я положила голову на его плечо, и мы просто ждали.

* * *

КЕЙДЖ

Двери лифта открылись на третьем этаже, и я увидел Джереми, ждущего меня с сумочкой Евы в руках. Мне не пришлось ничего спрашивать, чтобы узнать, что дела были плохи. Выражение его лица говорило об этом. Черт, это сломает Еву. Она любила своего отца.

— Где она? — спросил я, осматриваясь вокруг. Вместо того, чтобы увидеть Еву, мой взгляд встретился с несколькими пациентами, проходящими химиотерапию. У меня сдавило живот. Вот черт. Это не к добру.

— О, нет, чувак. Пожалуйста, не говори мне, что это, о чем я думаю, — сказал я, смотря на Джереми.

— Нет. На самом деле это хуже, — ответил он.

— Каким на хрен образом это может быть хуже? — Меня поглощала боль в сердце и потребность найти Еву и прижать к себе. Мне нужно присесть. — Она с ним?

— Да. Они с отцом пошли к врачу. Он расскажет ей все, и я должен подготовить тебя к тому, что она будет разбита. Полностью разбита.

— Мы на этаже химиотерапии. В наше время врачи могут вылечить это. Не так ли? Я имею в виду, что слышал об этом много раз. — Он должен вылечиться от этого. Если нет, то Ева просто это не переживет.

— Он не принимает лекарства. Он отказывается. Он узнал об этом два месяца назад, — слова Джереми словно ножом прошлись по моему сердцу. Вот черт! О чем он думает? Он убьет Еву.

— Почему? Почему он не пытается победить это? Он убьет ее.

— Ему обещали, что лечение продлит его жизнь всего на полгода. Все слишком запущено. Он сказал, что не хочет провести свои последние дни, проходя лечение. Он хочет провести их дома, а не в больнице.

Этого не может быть. Только не это. Ева была недостаточно сильной, чтобы это пережить. Неужели у Господа Бога нет лимита на количество потерь, которое приходится на одного человека. Она потеряла мать, а затем Джоша. Черт, это несправедливо. Я не могу сидеть здесь. Я встал и подошел к окну. Я должен успокоиться. Я был чертовски зол на эту гребаную Вселенную, и ничего не мог с этим поделать.

— Почему она? Почему ей постоянно приходиться кого-то терять? — ругался я и ударил рукой по подоконнику.