Ставлю ее лицом к новой, еще сверкающей камере. Подвигаю поближе невысокий столик и ставлю на него СD проигрыватель и две баночки кока-колы. Надеюсь, что они не нагреются и не выдохнутся к обеду. Отхожу подальше и осматриваю получившуюся обстановку. Никогда еще я не была так горда своим планом.

Весь ланч провожу в аппаратной, постоянно проверяя время и отчаянно желая силой мысли сдвинуть стрелки часов. Но я не могу. Поэтому приходится ждать.

Ровно в полдень, в студию заглядывает Стив. Я прячусь за пультом управления, напичканного всякими кнопочками и рычажками. Стив внимательно осматривает лавочку, буквально инспектируя ее. Мне так и хочется сказать, что это просто лавочка. Наконец, он понимает, что к ней не подведен электрический ток, и она не взорвется, он решается сесть. Нажимает на кнопку воспроизведения проигрывателя, как и указано в записке. Из колонок раздаются первые медленные аккорды «Bittersweet Symphony».

– Привет, – говорит Хаксли, стоя у входа.

Мое дыхание учащается и мне становится интересно, как чувствует себя Стив. Они отлично смотрятся вместе. Некоторые люди просто рождены друг для друга.

Стив встает, чтобы поприветствовать ее.

– Привет.

– Все как будто специально устроено, – говорит она, осматривая обстановку.

– Знаю.

– Я и забыла, что ты знаешь код от моего шкафчика.

– А ты – мой, – говорит он.

Хаксли походит ближе, но не садится на лавочку. Они еще какое-то время осматриваются. Баночки кока-колы, приглушенный синий свет.

– Сколько времени у тебя ушло, чтобы сделать все это? – спрашивает он ее.

– У меня? Разве это не ты?

– Нет.

– Это не ты положил бутылочку с ополаскивателем для полости рта и записку в мой шкафчик? – спрашивает она, доставая доказательства из кармана.

Он делает то же самое.

– Хочешь сказать, что это не ты?

Они внимательно осматриваются еще раз.

– Здесь кто-нибудь есть? Если есть, то вам лучше выйти, – кричит Стив.

Я прикрываю рот рукой. Я должна была догадаться, что они начнут что-то подозревать. Слышу их шаги, приближающиеся к аппаратной. Замечаю под пультом управления картонную коробку, вытаскиваю и ставлю ее перед собой. Стив распахивает дверь.

– Если здесь кто-то есть, то вы ведете себя очень странно.

Просто расслабься, хочется сказать мне ему. Позже ты будешь мне благодарен.

Он заходит в комнату и встает прямо перед пультом. Я даже чувствую запах резины от его туфель.

– Это какая-то злая шутка? – говорит он в никуда, хотя, полагаю, Стив говорит со мной.

– Стив, – говорит Хаксли. – Иди сюда.

Он идет в студию, а я возвращаюсь на свой наблюдательный пункт.

– Почему здесь стоит лавочка?

– Стив, – мягко смеется Хаксли. Она вытаскивает из кармана бутылочку с ополаскивателем полости для рта и записку, Стив делает то же самое.

– Лавочка, ополаскиватель для рта, «Bittersweet Symphony», – говорит она.

Его глаза округляются, когда он понимает, что она имеет в виду.

– Как на вечеринке Трэвиса Вебера.

– Наш первый поцелуй.

– Я так нервничал.

– Я больше. У меня даже зубы стучали.

– Я думал, что ты замерзла, поэтому отдал свою куртку. – Стив берет куртку, которую я предусмотрительно положила на лавочку, и накидывает на плечи Хаксли.

– Кто все это организовал? – спрашивает она, садясь на скамейку. Их колени соприкасаются.

– Тот, кто хочет, чтобы мы снова были вместе.

– А тебя можно отнести к этой категории?

Стив отодвигает колени подальше, тем самым разрушая этот момент.

– Хакс, зачем ты пыталась оплатить мое обучение в Вермилионе? Кто так делает?

Я вижу, как она напряжена, готовая защищаться.

– Тот, кому ты не безразличен. Я всего лишь пыталась помочь.

– Знаешь, как мне было стыдно? Да, моя семья не так богата, но…

– Ты никогда раньше не жаловался, когда ездил с нами отдыхать или получал рождественские подарки.

– Это совсем другое.

– Почему?

– Потому что я хочу учиться в Чандлере! – вырывается у него. – Я хочу играть в футбол. Я люблю футбол.

Хаксли глубоко вздыхает и смотрит на освещение.

– Я знаю.

– Но я также люблю и тебя.

Они пристально смотрят друг на друга, будто ведут безмолвный разговор. Их тела все ближе и ближе друг к другу. Удивительно, как быстро все вернулось на круги своя. Может, некоторые пары невозможно разлучить, как ни старайся.

– Я скучала, – говорит Хаксли. – Знаешь, это ведь первый раз, когда мы серьезно обо всем поговорили.

– Мне понравилось, – говорит он, убирая ее волосы за плечи. Мое сердце как будто делает сальто. Впервые я действительно верю в Хаксли и Стива.

– Что теперь? – спрашивает Хаксли. – Что мы будем делать?

– Мы что-нибудь придумаем.

А затем он наклоняется и целует ее.

Я кладу руки на единственный переключатель, предназначение которого мне известно. Он включает трансляцию записи с камеры на новенькие телевизоры, установленные во всех классах. Это доказательство того, что пара Стива и Хаксли крепка. Доказательство того, что я не совсем пропащий человек.

Но, все же, убираю руку и незаметно выскакиваю из зала. Даже самая популярная пара в школе заслуживает уединения.


39


На следующий день перед уроком по английской литературе, парту Хаксли окружила стайка девчонок, включая мисс Хардвик. Ну не будут же они настолько жестоки, чтобы обсуждать меня, верно? Все-таки мисс Хардвик учитель. Я, уткнувшись в книгу, начинаю подслушивать.

– Это было так романтично, – говорит Хаксли. – Он оставил записку в моем шкафчике, в которой написал: «Давай во всем разберемся. Встречаемся в телевизионной студии во время ланча». Когда я туда пришла, то просто поразилась, ведь он воссоздал сцену нашего первого поцелуя. И я... влюбилась в него еще больше.

Девушки начинают восхищаться, некоторые в умилении кладут головы на плечи друг друга. Помню, как раньше мне хотелось биться головой об парту, когда видела все эти фальшивые выступления Хаксли и Стива. А сейчас я сама поучаствовала в этом. У судьбы странное чувство юмора.

– Так Стив все еще собирается поступать в Чандлер? – спрашивает мисс Хардвик.

– Да, – отвечает Хаксли. Перешептывания девушек ни капли не беспокоят Хаксли. – Мы собираемся попробовать поддерживать отношения на расстоянии. Стив – замечательный спортсмен, и он должен выступать на поле.

– Техас не так уж и далеко, – произносит какая-то девчонка. – Если и есть пара, которая может с этим справиться, так это вы двое.

– Посмотрим. Если нам суждено быть вместе, то так оно и будет, – говорит Хаксли. В ее голосе спокойствие, она говорит так, как есть. – Но, думаю, у нас все получится.

– Время начинать урок, – говорит мисс Хардвик. – Все на свои места.

Толпа расходится и я, наконец, вижу Хаксли. Я пытаюсь встретиться с ней глазами, но она не смотрит в мою сторону, полностью сфокусировавшись на учителе. Не могу сказать, она просто делает вид или действительно не хочет меня видеть. Может, она думает, что все это время наша дружба была фальшивой. Полагаю, с ее точки зрения, так и есть. Надеюсь, что однажды после выпуска, когда цепи Ашлэнда с нас спадут, и они со Стивом будут планировать свою безупречную свадьбу, мы встретимся за чашкой кофе и посмеемся над всем этим.

Но пока я отворачиваюсь, чтобы не быть пойманной за тем, что откровенно на нее таращусь.


***


В кафетерии все косо на меня поглядывают и перешептываются. Я никогда не была объектом сплетен и чувствую сейчас себя, как клоун перед бесконечной, скучающей публикой. Им хочется большего. Хочется, чтобы история разрасталась, становилась все ужаснее и ужаснее. Надеюсь, этого не произойдет.

Я хватаю поднос, лишь для опоры, прохожу мимо всех этих пристальных взглядов и замечаю одно свободное место.

– Не против, если я здесь присяду?

Фред смотрит на меня, и я съеживаюсь. Но потом на его лице расползается улыбка. Никогда не была так счастлива видеть эти ровные белые зубы. Он убирает стопку своих комиксов со стула.

– Спасибо, – говорю я.

– В конце недели мы выставим тебе счет, – говорит Фред.

Приятно, что хоть кто-то еще со мной шутит.

– Я сожалею о том, что сказала тебе тогда. Ты просто пытался помочь.

– Эй, я – фанат комиксов, у меня нет мускулов. Так что я привык к оскорблениям. К тому же, я предположил, что ты слишком глубоко в этом увязла, и был прав.

Ко мне возвращается аппетит. Все-таки в этой школе еще есть стоящие парни.

– Все устаканится, – говорит Фред. – Кто-нибудь из учениц напьется на выпускном, и твоя история станет просто воспоминанием.

– Мечты... мечты.

Терпеть этого не могу. Почему люди просто не могут обо всем забыть? Я не хочу видеть все эти взгляды, полные ненависти, до конца школы. Надеюсь, что все изменится до выпуска.

Внимание Фреда переключается на что-то позади меня. Я поворачиваюсь и вижу, устало бредущего и слегка помятого, Дерека. Он идет, почесывая щетину, а его одежда явно нуждается в глажке. Я отвожу взгляд. Он разбит, и это моя вина.

– Я сделала это с ним, – говорю с отвращением к самой себе.

– Нет, не ты.

– Шутишь?

– Нет, – говорит Фред. – Дерек не поступил в Принстон. Пока тебя не было, пришел отказ. – Фред доедает второй кусок пепперони. – Насколько я знаю, они предоставляют место только одному учащемуся от каждой школы. И Бетани повезло больше.

Конечно, так не должно быть, но вид жалкого Дерека, словно бальзам на душу.

– Тем не менее, я ужасный человек.

– Ну да, – говорит Фред.

Сама напросилась.

– Но не совсем, – заканчивает он, допивая свой спрайт.

– Именно так. Я разбиваю ни в чем неповинные пары.

– Почему тогда Дерек и Бари не вместе? Они точно знают, что это ты все подстроила. Но все равно порознь.

– Потому что... Я не знаю. – В чем-то он прав. Дерек проходит мимо столика Бари, никак не реагируя на бывшую подружку. Бари даже не делает вид, что ест. Она крутит трубочку в своей диетической коле, выглядя такой же хмурой, как и Дерек. Почему они не сидят вместе? Такие девушки обычно наслаждаются ситуациями, когда могут подставить свое плечо бывшим парням.

– Если они действительно любили друг друга, то почему все не прояснили? Как Хаксли и Стив?

Золотая пара Ашлэнда снова заканчивает предложения друг за друга. Довольно странно наблюдать за их столиком сейчас, когда знаешь, что ничего интересного там не происходит. Одни и те же разговоры и скучные шуточки.

Теперь, когда я думаю о своих поступках, то понимаю, что это не мои методы были гениальными, а просто... если бы парам было предназначено быть вместе, то их отношения не разрушились бы из-за необоснованных смс или фальшивых свадебных папок.

Я чувствую, как неподъемный груз спадает с моих плеч. Я больше не считаю себя самым ужасным человеком в Ашлэнде. Я не разрушала любовь, а просто ускоряла неизбежное.

А потом я смотрю через несколько столиков на Калисту, которая сидит среди девушек, совершенно незаинтересованная в том, о чем они говорят. Она выглядит так же жалко, как и Бари.

– Ты не так уж и плоха, – говорит Фред.

Но и не хороша.

– Спасибо, – впервые за сегодня я улыбаюсь. Мои щеки болят из-за постоянного стоицизма.

– Вообще, ты довольно-таки классная, – Фред чешет бровь. – И я тут подумал, может, мы как-нибудь погуляем?

Я моментально теряю задумчивый вид и начинаю нервничать. Разговор принял совершенно другой оборот, и в моей голове сразу начинают крутиться миллион сценариев.

– Ты приглашаешь на свидание?

– Как один из вариантов, – улыбается Фред. Его глаза светятся.

– Меня?

Он кивает.

– Хорошо. – Я стараюсь выглядеть спокойной, несмотря на то, что руки и пальцы покалывает, словно я проспала на них всю ночь. Я встаю. – Возьму себе еще картошки фри. Что-то я снова проголодалась.

Улыбочка Фреда преследует меня до самой кассы. И тут меня по плечу хлопает Мелинда Янковски, впервые со времен средней школы вовлекая меня в разговор.