Тишина. Наверное, я могла бы сейчас услышать, как падает булавка.

– Добро пожаловать в девяностые, – шепчет Вал.

– Довольно здорово, правда? – Дерек развязывает веревки на папке. – Мы ожидаем, что проект будет завершен в начале мая, таким образом, даже несмотря на то, что я поеду в Принстон этой осенью, я и другие старшеклассники смогут испытать этот новый шаг для Ашлэнда. Все детали у меня в папке…

Пока Дерек открывает папку, все чудесным образом молчат. Я пристально наблюдаю за тем, как он читает записку, которую я положила в кармашек, затем парень пролистывает страницы.

– Ну, давай уже! – кто-то кричит, но Дерек игнорирует его. Он продолжает листать.

Его лицо бледнеет. По его виду можно было бы предположить, что он рассматривает фотографии военнопленных, а не свадебные фото.

– Дерек? – директор жестом просит его продолжать говорить, но, вероятно, впервые в своей жизни Мистер-Будущий-Политик потерял дар речи. Он бросает папку в свой дипломат и убегает за кулисы. Все начинают громко разговаривать.

– Студенты, успокойтесь! – говорит директор, но все бесполезно. Когда на собрании что-то происходит, хаос неизбежен.

Вал толкает меня локтем.

– Как думаешь, что это было?

– Без понятия.

Студенты уже собираются уходить, но на сцену запрыгивает Стив Оверлэнд. Ему аплодируют даже больше, чем директору.

– Привет, ребята. Как дела? – спрашивает Стив со своей фирменной мальчишеской улыбкой, благодаря которой образуются ямочки на щеках, этакой беззаботной усмешкой человека, у которого в жизни нет реальных проблем. Директор хлопает его по плечу и указывает ему на место.

– Дайте мне одну минутку, сэр. Шестьдесят секунд.

Директор делает раздраженный вид и отступает, но мы все знаем, что это просто притворство. Не секрет, что директор получил большую премию, когда наша футбольная команда выиграла чемпионат штата. Так что, он не стал бы сердиться на такую ценную собственность.

– Позвольте мне сообщить вам настоящую причину, почему мы здесь собрались, – говорит Стив.

Вал и я обмениваемся взглядами: ее предвкушающий и мой растерянный.

– В этой комнате находится именинница, – нежно произносит Стив в микрофон. – Хаксли Мапозер, пожалуйста, встань!

Хаксли подчиняется. Она наклоняет голову в наигранном смущении, которым овладела в совершенстве. Я ссутуливаюсь на стуле.

Стив задерживает дыхание.

– Я немного нервничаю.

Смешки девушек, сидящих перед ним, приободряют его, и он им подмигивает.

– Все равно ничего не получится. – Стив наслаждается, все он может, он ведь – Стив Оверлэнд, да и кто скажет ему уйти со сцены? Он начинает петь одну из песен Фрэнка Синатры, ту, которую, я уверена, поют на каждой американской свадьбе.

Мой одноклассники безумствуют: встают, вопят и хлопают в несуществующий такт. Каждые пять секунд раздается, по крайней мере, одно «Ух ты». Стив хороший певец, но песня просто ужасна. Хаксли, вероятно, сама разработала весь этот «спонтанный» план.

– С Днем рождения, Хакс, – говорит он между вздохами.

Теперь ячувствую себя чертовым военнопленным.


8


Народ все утро обсуждал выступление Американского идола– Стива. Надеюсь, они выполнили свой план по проявлению псевдоромантических жестов на сегодня и избавят нас от этого театра за ланчем. Я жду Вал возле кафетерия, подальше от толпы студентов, чтобы она смогла меня найти. Обычно мы ходим на ланч вместе, поэтому мне интересно, почему она задерживается. Я опираюсь на стеклянный шкафчик, в котором хранятся заветные футбольные реликвии старшей школы Ашлэнда. Некоторые из игроков на черно-белых фотографиях привлекательны, и это просто жесть, ведь сейчас они дедушки. Полагаю, чтобы все выглядело по-американски, в самом центре экспозиции школа выставила фото Хаксли и Стива во время их коронации на выпускном. На танцы он надел свою вылинявшую футбольную форму. Все думали, что он продолжит играть в футбол в колледже, но он отказался в пользу Вермилион, близлежащего университета, чтобы быть ближе к Хаксли, которая младше его. Все девчонки думают, что он безумно любящий парень. Я считаю, что он просто подкаблучник.

Сквозь гам снующих одноклассников, я замечаю, как приближается Вал. Но она не одна. Над толпой возвышается макушка черных волос, которые я безошибочно узнаю.

– Привет, – говорит Вал.

– Привет, – отвечаю я, мои глаза смотрят то на нее, то на Эзра.

– Гм, это Эзра.

Он освобождает свою руку и пожимает мою.

– Как дела?

– Хорошо, – отвечаю я, понимая, что веду себя совершенно грубо и вовсе не очаровательно.

Я смотрю, как Вал устраивает Эзра проверку на то, сколько времени ее рука будет находиться рядом с его, пока он не возьмет ее?

И Эзра проходит ее на «Ура!». Когда он берет ее руку, ей с трудом удается сдержать радость, так и льющуюся из нее. Никогда не видела ее такой счастливой.

Я не могу поверить, что все сработало. Чувствую, как от страха сжимается мой желудок.

– Когда это...? – я показываю на их руки.

– Между третьим и четвертым уроком, – одновременно отвечают Вал и Эзра.

– Вау, – говорит он. – Это была судьба.

Судьба? Интересно, репетировали ли они встречу со мной?

– Эзра стоял позади меня возле аппарата с колой после третьего урока.

– Мне было суждено встреть веселую, замечательную девушку, которая любит фильмы так же, как и я.

– А потом он купил мне диетическую колу!

– Это было не так. Я купил тебе диетическую колу, когда мы разговаривали. У меня не было с собой шампанского, поэтому мне пришлось воспользоваться другим газированным напитком, чтобы поухаживать за тобой.

Вал сияет от гордости.

– То есть вы официально встречаетесь. Уже. После одной диетической колы.

– Я не мыслю штампами, – говорит Эзра. Он убирает прядь волос с лица Вал. – С тобой я хочу стать лучше.

– Правда?

– Это из фильма «Лучше не бывает».

– О, мой любимый фильм, – говорит Вал.

– А моя любимая – ты.

Я закатываю глаза. Он что серьезно? Если бы только Эзра знал, сколько на самом деле в этом романтики. Что ее знание фильмов было взято из интернета, а мной кратко изложено на бумаге. Что он просто самый доступный вариант, который оказался под рукой.

– Пойдемте есть. Умираю от голода! – киваю я на кафетерий.

Ни один из них не двигается. Страх расползается.

– Что? – спрашиваю я.

Вал сводит брови.

– Сегодня я собираюсь поесть с Эзра, – она прислоняется к его плечу. Их УПЧВОМ стремительно растет.

– Нам надо кое с кем встретиться, – говорит он. Его глаза смотрят вверх, а потом налево. Вал права. Это грубо и в то же время восхитительно.

– О.

Вал смотрит на меня так, что только я могу ее понять: она молчаливо умоляет меня смириться.

– Хорошо, – выдавливаю я свою лучшую фальшивую улыбку. И говорю себе: это то, чего хочет Вал, и я должна быть счастлива, потому что она счастлива.

– Было приятно познакомиться, – говорит Эзра. Они входят в кафетерий, держась за руки.

Итак, началось. Вал переходит на темную сторону.

Я следую за ними – простой человек, пробирающийся к своему столику. Смех Хаксли разносится по всему кафетерию, все внимание приковано к ее угловому столику, в общем, все как ей нравится. Она хихикает, уткнувшись в широкую грудь Стива, реагируя на что-то не такое уж и смешное. На секунду мне кажется, что она смеется надо мной.

Стив притягивает ее ближе и зажигает свечу на кексе.

– Мы поговорим позже! – говорит мне Вал, но я ей не верю.


***


Дома мама с папой, как и обычно, находятся в гостиной за своими типичными занятиями: она смотрит телевизор, сидя в своем мягком кресле, который мы называем троном, а он читает газету на кушетке. Они очень хорошо уживаются, как соседи по комнате.

Мама машет мне со своего трона. Если уж она на него уселась, то не слезет до самого ужина.

– Ты можешь проверить как Диана?

– Что-то случилось?

– Открой газету на столе. Раздел помолвок.

Я быстро просматриваю объявления. В правом верхнем углу я нахожу упомянутую статью: «Двадцатипятилетний Санкреш Рамамурти помолвлен с двадцатипятилетней Прией Гош».В моем горле образуется ком. Мама читает мою следующую мысль:

– Диана прочла ее утром.

Я вспоминаю смуглую кожу Санкреша рядом с бледным (гены семейства Вильямсон) лицом Дианы. Однажды я пошутила, что у них будут очаровательные детки с кожей цвета жженого сахара. «Звучит вкусно!» – сказал Санкреш и потом сделал вид, что кусает руку Дианы. Они напомнили мне Стива и Хаксли, ну, за исключением того, что не играли, а просто были сами собой.

Я на цыпочках иду к комнате Дианы, каждый шаг дается все тяжелее. Стучусь в дверь указательным пальцем. Нет ответа. Повторяю попытку.

– Диана, это Бекка.

Дверь открывается.

– Привет, – говорит она. Диана нанесла легкий макияж, ее волосы убраны в тугой хвост. Она прекрасна. Но я не могу не заметить красные припухлости вокруг ее глаз.

– Как ты?

– Бывало и лучше, – отвечает она. Я рада, что сарказм все еще при ней.

– Мне жаль.

Диана пожимает плечами. Что она может на это ответить? «Спасибо, что тебе жаль»? Она пропускает меня внутрь. Ее комната выглядит безупречно. Мне следует взять это на заметку.

– Мне почти его жаль, ему придется жениться на женщине с лошадиным лицом.

Диана смотрит в зеркало, убеждаясь, что ее лицо совершенно не такое. Я знала, что она будет зла, хотя, думаю, лучше так, чем повторение того, когда Санкреш отменил свадьбу. Ее крик до сих пор стоит у меня в ушах. Я просто хочу, чтобы Диане стало хоть немного лучше.

– Знаешь, это все устроила его мать, – говорит Диана.

– Думаешь, это брак по договоренности?

– Очевидно. Он женится, только ради того, чтобы осчастливить свою семью. Он трус. Его мать урежет наследство, если он не женится на индийской девушке. Жаль, я узнала об этом лишь за шесть часов до свадьбы, но, тем не менее, это так.

Мне нравилось проводить время с Санкрешем и Дианой. Как будто у меня был старший брат. Он учил меня играть на синтезаторе «Касио», который достал в Гудвилле. Я выкинула его в тот же день, как он позвонил Диане, чтобы сообщить об отмене свадьбы.

Он позвонил.

Даже не набрался смелости сообщить лично.

– Все к лучшему, – я неуверенно кладу руку на ее плечо.

– Знаю. Что ж, я выучила этот урок.

Я слегка массирую ее спину. Диана не против.

– Если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить, знай, что я рядом, – звучит так неубедительно и фальшиво, даже хуже, чем речь школьного психолога.

– Знаю. Но я в порядке.

– Не переживай. Однажды ты встретишь отличного парня…

– Прекрати, Би. Ты действительно собираешься прочесть мне лекцию об «однажды»? Не будет никакого «однажды». Но я рада, что ты сможешь извлечь урок из моей ошибки. Я думала, Санкреш любит меня, но он просто хотел весело провести время с европейкой перед тем, как последовать традиции. Меня использовали, так же как и других. Люди просто прикрываются отношениями, чтобы получить то, чего хотят: деньги, власть, секс, связи или повысить свою самооценку.

– А разве в колледже ты не встречалась с парнем, потому что у него была машина? – спрашиваю я. Диана опускает голову, чтобы я помассировала верхнюю часть спины.

– Ты права. Но речь не шла о любви. Думаешь, Эрин, Эйми и Мариан вышли замуж за этих до ужаса скучных парней по большой любви или потому что они хорошо зарабатывают, ведь мои подруги хотели «горячих» мужей, которых можно показывать на вечеринках в своих особняках?

– Ты права. – На самом деле мужья Эйми и Мариан довольно классные. Эйми и Билл прыгали с парашютом в свой медовый месяц, а Тед играет в группе на барабанах. (Хорошо, муж Эрин скучный консерватор, но два из трех не так уж и плохо). Но сейчас не время спорить.

Я пробегаю пальцами вдоль лопаток. Я видела, как девчонки делают так на пижамных вечеринках. Это, кажется, делает свое дело, и Диана успокаивается. Я не умею утешать, но, по крайней мере, не абсолютно бесполезна.

– Ты видела, что они уже назначили дату?