У меня округляются глаза. Вал не отказалась бы от этого платья даже для того, чтобы спасти своего первенца. Я обхватываю ее голову руками и смотрю прямо в глаза. Специалист по реваншам довел меня до крайней степени паранойи и сумасшествия.

– Валери Патриция Херст, ты являешь специалистом по реваншам или нет? Если да, то мы как-нибудь справимся с этим. Но мне нужно знать сто шестидесяти семипроцентную правду.

Она медленно убирает мои руки.

– Во-первых, ты размажешь мой консилер. Во-вторых, Я НЕ ГРЕБАНЫЙ СПЕЦИАЛИСТ ПО РЕВАНШАМ.

Меня охватывает безудержная волна облегчения. Я начинаю смеяться и плакать, как безумная, высвобождая на волю нервное напряжение.

– Это лучшее, что я услышала за весь день.

– Ты и правда думала, что я так поступлю?

– Когда ты упомянула о своем секрете, я сразу пришла к очевидному умозаключению. Если не хочешь, то не рассказывай мне ничего. Я не буду настаивать. Обещаю.

– Хорошо.

– Но ты ведь знаешь, что можешь доверять мне. – Я кладу свои руки поверх ее, как будто мы собираемся закричать: «Подруги навсегда!».

– Я ее секрет.

Голос раздается с лестницы. Я поднимаю глаза и вижу на верхней ступеньке тощего ученика младших классов, который подходил к Вал возле шкафчика. Невысокий, темноволосый, смуглый с большими, но умными, глазами. А теперь он стоит на верхней ступеньке. Это означает, что он пришел из комнаты наверху. Из ее спальни?

– Привет, – осторожно произношу я.

Вал не отрывает взгляда от плитки на полу.

– Мне надоело здесь прятаться.

– Ты кто?

– Мэнни Эспозито. Парень Вал.

Словно на шарнирах я поворачиваю голову к подруге, которая все еще изучает плитку.

– Парень? – вырывается у меня.

– Парень, – подтверждает Мэнни.

Я трясу Вал за плечо.

– Парень?

Она поворачивается ко мне и со всей серьезностью произносит:

– Парень.

Я вскакиваю с лавочки и начинают ходить по коридору из угла в угол.

– Хорошо, кто-то из вас должен мне все объяснить. И как можно скорее.

Мэнни спускается по лестнице.

– Мы встречаемся уже около двух месяцев. Познакомились на лекциях по введению в бизнес-администрирование. Без обид, но она самая красивая девушка в Ашлэнде.

– Без обид. Ты ученик младших классов?

Он утвердительно кивает головой.

– И сколько тебе лет?

– Недавно исполнилось четырнадцать. – Вместо «исполнилось» раздается что-то больше похожее на писк.

На моем лице вот-вот отразится шок, но я делаю все возможное, чтобы сдержать его. Я знаю, это всего три года, но какие решающие три года разницы. И он выглядит таким юным. Как младший брат Вал, а не ее «горячий» любовник.

Она все еще не решается посмотреть на меня. И я ее понимаю. Сколько раз я смеялась над девочками-пумами. И Вал постоянно смеялась со мной, скрывая от меня эту часть себя. Мэнни пересекает коридор и опускается перед Вал на колени. Он гладит ее руку, и они просто молчат как близкие друг другу люди.

Он такой молодой!

Но делает подругу счастливой. А Вал делает счастливой меня. Я уже ощутила, на что будет похожа моя жизнь без нее, и ради такого не стоит жить.

– Рада познакомиться с тобой, – говорю я, протягивая руку Мэнни.

В глазах Вал блестят слезы, когда мы обмениваемся рукопожатием.

– Мне жаль, – произносит она.

– Нет. Это мне жаль. Учитывая всю мою глупую болтовню, естественно, что ты пыталась сохранить свои отношения в тайне. Но тебе не стоило этого делать.

– Дело не только в тебе. Что люди будут говорить о выпускнице, которая встречается с учеником младших классов?

– Пусть говорят, что хотят, – восклицает Мэнни, и меня восхищает его откровенное мужество. – Прятаться ото всех – это мучение.

– Я прослежу, чтобы они были заняты разговорами обо мне и моих ужасных нелепых выходках, – произношу я, но мои слова не вызывают у Вал смеха.

– Ты и правда думала то, что сказала? – спрашивает она. – Ты и правда думала, что я ревновала тебя к Фреду и ненавидела ваши отношения?

Я пожимаю плечами. Теперь это звучит глупо.

– Я не понимала, что происходит. А также знаю, что такие вещи обычно приводят к расколу в дружбе. Я своими глазами видела подобное.

– Вы с Фредом отличная пара. Вы дали мне надежду на то, что и я найду своего по-настоящему чудесного парня.

– Мы?

– Да, вы – идеальны.

– Правда?

В этот момент она поднимает бровь, словно говоря мне: «Сомневаешься?». Вот это Вал, которую я помню.

– Я тебе не говорила, что нахожусь у Фреда на испытательном сроке?

– Гм, нет.

– Нам нужно поговорить. – Но сначала я крепко сжимаю ее в объятиях. – Я так счастлива, что мы не ругаемся. – Протягиваю руку, хватаю Мэнни за воротник рубашки и притягиваю его к нам. – Иди сюда, Эспозито.

Как только мы заканчиваем этот достойный быть запечатленным на пленке момент, я остаюсь на ужин и вскоре забываю о разнице в возрасте. Это просто Мэнни и Вал. Они так естественно смотрятся вместе, а сама подруга сияет от счастья, радуя мой взгляд. Но как только мы приступаем к десерту, меня начинает подташнивать. Я больше не могу наслаждаться происходящим.

Специалист по реваншам все еще где-то тут.

***

Вернувшись домой, я вновь возвращаюсь к своему расследованию. Но облегчение, вызванное новостями о невиновности Вал, быстро идет на убыль, когда я понимаю, что у меня больше нет подозреваемых. Придется возвращаться к началу. Я должна найти связь. Выписываю основные детали на карточках – факты, которые знаю, что произошло, временные рамки – и прикрепляю их скотчем к зеркальной отодвигающейся двери на шкафу. Вскоре я едва могу видеть себя.

Когда я смотрю на временные рамки, то что-то не сходится. Хаксли и Стив расстались в августе. Следующий разрыв произошел только в начале октября. Почему такая разница во времени? Может, Хаксли со Стивом были просто разминкой, а осенью специалист по реваншам решил реализовать остальную часть своего плана? Это единственная схема, в которой была использована таинственная девушка. Все остальные были более тайными. Я не знаю. Все мои теории заканчиваются тупиком. А карточки кажутся просто переводом бумаги.

Я не знаю.

Это самое худшее из ощущений. Подозревать, но не знать.

Как только ложусь спать, на телефон приходит сообщение.

«Приезжаю завтра на зимние каникулы. Можно будет уже начать приводить план в действие?».

В колледжах зимние каникулы начинают очень рано, а на сессию студенты возвращаются в середине января. Совсем не то, что две недели «с натягом», которые дает нам старшая школа.

Если я смогу убедить Хаксли поверить Стиву, и она вернется к нему, то это, по крайней мере, будет шаг в правильном направлении. И возможно, спровоцирует специалиста по реваншам на ошибки. Почему она еще не сделала ни одной ошибки?

«Можно. Готов?».

 

ГЛАВА 22

Только Хаксли Мапозер может заставить человека почувствовать себя не в обычной библиотеке, а в эксклюзивном ночном клубе – месте, к которому я не принадлежу. Я даже заинтересовалась: не натянет ли библиотекарь бархатную веревку возле газетного архива, чтобы преградить мне путь. Хаксли с подругами занимаются за круглым столом в дальнем углу в окружении нетронутых энциклопедий. Под «занимаются» я имею в виду смотрят видеозаписи на своих телефонах, просматривают сообщения и сплетничают. Прийти в библиотеку – это уже учеба.

Ни одна из них никак не показала, что заметила мое присутствие. Рейган, моя осведомительница, чересчур усердно пялится в тетрадь. На уроке, в обмен на лекции, она сообщила мне, где они собираются сегодня вечером. Я подхожу к ним с планшетом. Когда Хаксли видит его, у нее начинают играть желваки.

– Что-то вы ударились в учебу. Мы же выпускники. Расслабьтесь! – по-приятельски говорю я им. У меня дружелюбный настрой, потому что я знаю – правда на моей стороне.

Тишина.

Разве они не понимают, что у меня иммунитет к их молчанию?

– Знаю, вы занимаетесь и делаете вид, будто меня не существует. Но у меня есть видеозапись с прощальной вечеринки Стива Оверлэнда.

Наконец, я добиваюсь от них хоть какой-то реакции. Аддисон и Рейган слегка приподнимают головы, чтобы краем глаза посмотреть на «запретный плод», который я им предлагаю. Хаксли продолжает «заниматься».

Я начинаю свою мини-презентацию: проигрываю видеозапись и ставлю на паузу в тот момент, когда таблетка опускается в стакан. Хаксли может хоть всю жизнь ненавидеть меня, но у нее не получится опровергнуть мое мастерство.

Рейган и Аддисон начинают шептаться, не обращая внимания на своего лидера. Да это же мятеж! Однако Хаксли смотрит на меня с каменным выражением лица, и я не могу обвинять ее за это. Даже несмотря на то, что видеозапись только что оправдала Стива, сама ситуация все еще смущает ее.

– Как вы могли увидеть, Стива Оверлэнда подставили. Он не виновен. Res ipsa loquitor, сучки. Ой, простите, леди.

Никто не произносит ни слова, но все смотрят на Хаксли в ожидании ее реакции.

Как только я выключаю планшет, она вскакивает со стула, хватает меня за руку и тащит к картотеке. Мы останавливаемся возле каталога по истории Гражданской войны. В ее глазах пылает огонь.

– Что. За. Черт, – не отпуская моей руки, произносит Хаксли, отчаянно пытаясь сдержать злость.

– Я бы рассказала тебе об этом в приватной обстановке, но мы перестали общаться лично с тех пор, как ты возвела Великую Стену Пассивно-Агрессивного Избегания.

– Я не могу верить тебе. Знаю, это клише, но в данной ситуации оно подходит как нельзя лучше. Я очень обижена.

– И спасена. Я только что-то очистила репутацию Стива Оверлэнда.

– Это не твое дело! Тебя об этом никто не просил.

– Я просил. – Из-за угла появляется Стив с цветами. У Хаксли отвисает челюсть. – Я невиновен, Хакс. Меня подставили.

– Специалист по реваншам, которого я все еще пытаюсь вычислить. – Хаксли и Стив оба смотрят на меня так, будто просят заткнуться. – Все, молчу.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает его Хаксли. Я удивлена, что, увидев Стива, она ни капельки не смягчилась.

– Пытаюсь оправдать себя. – Он делает шаг вперед. Она никак не реагирует. – Я ничего не помню о той ночи. Меня опоили снотворным. – Стив морщится, как от боли. Даже несмотря на то, что ту ночь он пережил целым и невредимым, полная потеря контроля оставляет в глубине души невидимые шрамы.

– Я извиняюсь за то, что все так произошло, – говорит он.

– Я рада, что ты в порядке. Не могу поверить, что кто-то так поступил, – отвечает Хаксли. – Все это время я думала, что…

– Я бы никогда не сделал такого с тобой, даже не смотря на количество выпитого.

От слащавости этих слов у меня чуть не случается диабетический шок. Однако они, казалось, просто отскакивают от сурово настроенной Хаксли. Я решила оставить их наедине, поэтому отошла к соседней стойке и стала подслушивать.

Да, я оставила их наедине. Но не совсем же.

– Послушай, я хочу все исправить, – молвит Стив. – Как насчет пиццы? Заодно и поговорим.

У меня начинает радостно стучать сердце, но не могу сказать, испытывает ли Хаксли те же самые ощущения. Секунды тянутся, как часы.

– Я не могу, – в конечном итоге шепчет она.

Его лицо становится потерянным, как у старой собаки.

– Стив, мне искренне жаль, что все так получилось. Правда. Надеюсь, ты простишь меня за то, что не поверила тебе.

– Конечно! Конечно прощу! Ты же знаешь.

– Но я не могу никуда с тобой пойти.

– Почему?

– У меня есть парень.

– Уэйд? – практически выплевывает Стив. Его имя повисает в воздухе. Полагаю, для Хаксли, оно всегда там и висело.

– Он мой парень.

– Я тоже твой парень.

– Мы расстались. Да, из-за ложных обвинений, но это не значит, что я брошу Уэйда и перебегу к тебе.

– Нет, значит. Он поймет. – Стив пристально смотрит на Хаксли и продолжает: – Если только ты сама не хочешь с ним остаться.

– Мне жаль, Стив.

– Ты его любишь? – Я с нетерпением жду ее ответа так же, как и он.

– Не знаю, – уверенно отвечает Хаксли. Почему я не могу быть так уверена в своих неуверенностях?

– Я никогда не переставал любить тебя, – заключив ее лицо в свои руки, произносит Стив. – А ты все еще любишь меня?

Воцаряется такая тишина, что слышно, как тикают часы на стене. Я не понимаю. Почему Хаксли до сих пор не поцеловала его? Это же Хаксли и Стив. Посмотрите, что он делает, чтобы вернуть ее. Не хочется обижать Уэйда, но невозможно просто взять и стереть историю.

Но именно это она и делает.

– Мне жаль, Стив, – произносит Хаксли, убирая его руки со своего лица.