Боже, она очень надеялась, что у нее будет это «потом».

Так или иначе, несколько раз глубоко вдохнув, пока шла в гостиную, подчиняясь безмолвному распоряжению темной фигуры этого мужчины, Инга постаралась мобилизоваться и взять себя в руки. Ей доводилось оказывать в трудных ситуациях и общаться с неуравновешенными людьми. Если подумать, большая часть их клиентов были такими. Надо просто сделать вид, что и этот мужчина – один из них. И в его руке нет никакого пистолета.

Сказать куда проще, чем сделать. Но ей следует очень постараться.

Очередное молчаливое распоряжение сесть в кресло оказалось как нельзя кстати – родные ноги Ингу едва держали. Неосознанно притянув сумку ближе к себе, словно надеялась ею защититься, она решила предпринять очередную попытку заговорить:

– Может быть, мы могли…

Но и сейчас он прервал Ингу. И в тот момент, когда она глянула прямо на него, пытаясь рассмотреть внимательней, начал звонить телефон, заставив Ингу вздрогнуть всем телом и с новым приступом паники уставиться на пистолет.

Видимо, у мужчины самообладание было куда лучше, чем у нее, потому как его руки не дрогнули. Инга не знала, радоваться этому или огорчаться.

Телефон продолжал звонить.

И тут этот мужчина подошел совсем близко и к полному недоумению Инги велел ей ответить. Впрочем, что-то в выражении лица ее «гостя» говорило Инге, что ей не стоит оголтело орать в трубку: «Помогите!! Убивают!!»

Да и помогло бы? Она не знала.

На экране светилось имя Карины Соболевой. И Инга догадывалась, что послужило причиной звонка – сегодня днем госпожа Соболева планировала посетить их центр для шоппинга. Инга, как и обычно, должна была помогать ей в этом.

Что оставалось непонятным – почему Сурен и другие не пояснили Карине, что Инга больше не работает в центре? Неужели постеснялись. Или Карина осталась недовольна обслуживанием? Такое Инга вполне могла допустить.

Клиентов не обсуждают, и она никогда этого не делала. Но, как бы Инга не восхищалась характером Соболевой; как бы ей не нравился ее забавный эконом и друг Фил (самый «геестый» из всех когда-либо виденных Ингой геев, да и негр, к тому же) – сложно было не признать, что за глаза многие их сотрудники еще два дня после таких визитов шептались о причудах и придирках «этой богатой сучки». Или стервы. Кто как предпочитал ее называть.

Характер у Карины действительно был «о-го-го». Впрочем, это не удивляло. Учитывая положение, которое занимал ее муж в их области, да и в стране. Крестными ее детей были нынешней Президент и премьер-министр, если уж на то пошло. Так что да, эта женщина могла позволить себе относиться к остальным свысока.

Тем более Инге часто было непонятно, почему она все-таки снисходит до покупок у них. Однако Карина так поступала, к тому же регулярно.

Но не могла Инга не признать и того, что едкие и саркастичные замечания Карины о товарах и сервисе некоторых бутиков были совершенно оправданы. И при этом она никогда не оскорбляла никого несправедливо, высоко ценя корректность и профессионализм.

Все эти мысли не заняли много времени, промелькнув ассоциацией в сознании, пока Инга включала динамик. Зато это, видимо, позволило разуму отвлечься от страха, и потому, хрипло проговорив:

– Алло?

Инга наконец-то смогла осмыслить то, что видела прямо перед собой – черты этого мужчины. И поняла, что они кажутся ей несколько знакомыми.

Или же ей за последние два дня очень везет на лысых мужчин «не европейской» внешности. Нет, это не был тот англичанин, Мэтт.

Кажется. Или… Ох, она не знала!

Во всяком случае, этот мужчина казался лет на двадцать моложе, и скулы другие. Да и не могла она с уверенностью сказать, был ли мужчина лысым – он не снял бейсболку, хоть и находился в квартире. На затылке и висках у него точно не имелось волос.

Но что-то в движении, когда он наклонился к ее телефону, заставило Ингу вспомнить, как интурист рассматривал украшения в витрине ювелирного…

– Инга, – как и обычно сдержанный и прохладный голос Карины сбил ее с данной мысли.

– Здравствуйте Карина, – вопреки всем стараниям, ей подобная сдержанность и не снилась. Голос дрожал и явно выдавал неуравновешенность.

На какой-то миг она даже испугалась, что может этим разозлить мужчину. Но он только слушал, а его глаза с непроницаемым выражением продолжали следить за Ингой.

Синие.

У него были нереально синие глаза. Словно ненастоящие. Чуть ли не как цветные контактные линзы. И на фоне смуглой кожи лица, эта синева казалась совершенно невероятной.

– Извините, я не смогу помочь вам сегодня, так сложились обст…

– Да, меня ввели в курс дела, – Карина прервала ее, не заботясь о такте или чем-то подобном. – С вами встретится адвокат, Чирков Анатолий Олегович, сегодня в три. Я уже с ним договорилась. Он один из лучших в криминальном праве. Учитывая ту информацию, что мне удалось выяснить и передать Анатолию Олеговичу, у следствия практически нет стопроцентных улик. Он уверен, что сумеет снять с вас все обвинения. После этого, думаю, мы сможем подать в суд и на владельца центра, явно ущемившего ваши права…

В очередной раз за эти несчастные десять минут, Инга была ошарашена.

Она в принципе ни от кого не ждала помощи. Особенно, если даже не успела попросить о ней. Тем более она не ждала помощи от Карины Соболевой.

И тут степень ее шока взвинтилась до небывалых высот, так как Инга отметила еще два факта: Карина не поинтересовалась – виновна ли Инга? Вообще не уточнила. Просто сообщила, что ее оправдают.

И второе – впервые за эти мгновения в лице мужчины, так и держащего ее на прицеле, мелькнули какие-то эмоции. Но это было настолько мимолетно, что Инга (не очень внимательная сейчас, и это явное преуменьшение) не смогла понять их суть.

– Так что, я думаю, мы просто перенесем нашу встречу и мои покупки на тот момент, когда вас оправдают, – суммировала свои новости Карина.

– Я не виновна, – зачем-то ляпнула Инга срывающимся голосом, вместо того, чтобы поблагодарить.

Это было бы разумней. Сказать «спасибо».

Карина несколько мгновений помолчала. Молчал и мужчина, продолжая внимательно следить за лицом Инги и самим разговором.

– Я достаточно знаю вас, Инга, чтобы быть уверенной: вы вряд ли убили бы кого-то, в том числе бывшего мужа, из-за завещания или корыстных намерений. Толкнуть на подобное вас могло бы только что-то экстраординарное, за что я не стала бы вас осуждать.

– Но я и правда не убивала Мишу, – для нее почему-то было безумно важно повторять это. Донести хоть до кого-то.

– Что ж, это только облегчит работу Анатолию Олеговичу, – голос Карины Соболевой звучал так, словно бы она улыбнулась.

Но Инга почему-то подумала, что она ей все равно не поверила. И все же Карина Соболева не просто предложила ей помощь, а уже все организовала, и пустило дело в ход. И она бы, наверное, испытала непередаваемое облегчение, что бы там после не пришлось сделать в благодарность.

Однако существовала еще одно «но». Внушительное, под два метра ростом, облаченное в серые джинсы и черный свитер «но», вооруженное пистолетом. «Но», которое сейчас слегка нахмурилось и плотно сжало губы.

Это не показалось Инге выражением радости за облегчение ее судьбы.

– Спасибо, Карина, – искренне поблагодарила она Соболеву. – Я вряд ли смогу выразить вам все безграничность своей благодарности за это. Но, – голос Инги вновь дрогнул, когда она опять сосредоточилась на дуле. – Я не уверена, что это уже поможет…

Мужчина нахмурился сильнее, и Инге даже показалось, что он сейчас заговорит. Возможно, велит ей заткнуться. Или пристрелит.

Но этому помешала Соболева:

– Почему? – Уточнила она голосом, полным уверенности. Потом будто бы задумалась. – Тебе угрожают? На тебя кто-то давит? Кто-то знает что-то более серьезное об этом деле?

Инга не ответила. Лишь напряженно вглядывалась в лицо мужчины, опасаясь хоть что-то сказать еще. Но к ее удивлению, этот человек скупо махнул рукой, будто бы веля ей продолжить разговор.

– Инга? Что у тебя происходит? – переспросила Карина, настороженная ее молчанием.

– Я… Я не знаю, – вдруг честно призналась она. И впервые за это время в ее голосе откровенно послышалась истерика. – Я не знаю! Но здесь какой-то мужчина и он…

– Инга! – Карина снова прервала ее. Только теперь и в голосе Соболевой не было ни спокойствия, ни невозмутимости. Он был полон напряжения и какого-то странного, лихорадочного возбуждения. – Инга! Кто бы там ни был, скажи, что у тебя есть покровители. Кто бы ни пытался давить, угрожать или шантажировать тебя, не важно. Я этого не оставлю. И мой муж тоже. Мы готовы на разумный компромисс, но… Скажи, что у тебя есть покровительство Соболевых…

– Эм, Карина, – в этот раз Инга сама перебила Карину, совсем утратив понимание происходящего. – Он… Думаю, он вас слышал… – неуверенным голосом сделала вывод Инга, почти уверенная, что мужчина беззвучно выругался.

И тут он опустил пистолет и протянул руку к ней, явно демонстрируя, что хочет получить телефон. Инга не споря отдала. Этот мужчина все еще был тем самым человеком из них двоих, у которого имелось оружие.

И она впервые услышала его голос.

Тихий. Без эмоций или чувств. Который звучал как-то странно глухо и отрывисто.

– Боруцкий. Пусть он позвонит, если вы хотите что-то решить, – проговорил мужчина в трубку и сбросил вызов.

Уже вообще ничего не понимающая, ощущающая себя жалкой щепкой, которую подхватили неподвластные ей и куда более могущественные силы, Инга не решилась попросить телефон назад. А только молчала. И, кажется, не могла перестать моргать.


Карина Соболева резко поднялась с дивана, на котором сидела во время этого разговора.

Попыталась сосредоточиться на великолепной картине, изображающей рассвет. Картине, которую она сама писала. Но это не помогло окончательно взять себя в руки.

Она приехала сюда, в офис своего мужа, около часа назад, когда выяснила, куда пропала Инга. Ей импонировала этот менеджер. Нравилось, как она находит баланс в общении с клиентами. Даже с такими непростыми, какой была и сама Карина. Кроме того, она просто привыкла к тому, что работает с Ингой. Ее в этом все устраивало. Да и нравилась Карине «зубастость» этой девушки, то, как она жила, стараясь ни перед кем не прогибаться и помнить о своем достоинстве.

А за то время, что Карина знала Ингу (чуть ли не три года уже) она стала считать ее… не подругой, нет. У Карины не было подруг. Ну, может, Агния Боруцкая. В какой-то мере. Откровенно говоря – Карина не совсем знала, что подразумевается под этим термином «подруга».

Ее отношение к Инге и Агнии разнилось.

И все же, Карина привыкла общаться с Ингой с определенным постоянством. И не хотела, чтобы это изменилось. А жена Соболева уже привыкла к тому, что ее желания исполнялись.

И когда сегодня в торговом центре какой-то идиот, которого назначили исполнять обязанности Инги, попытался «перемыть кости» бывшей начальнице, посвятив клиентку в грязные подробности – испытала гнев. Нет, она не показала этого. Прервала явно некомпетентного работника, и немного надавив, узнала те немногие факты, которые он и правда мог рассказать.

У нее появилось очень нехорошее ощущение после этого рассказа.

Этого было достаточно, чтобы Карина позвонила Никольскому, бывшему начальнику СБ этой области, а ныне – начальнику охраны ее мужа, да и всей корпорации Соболева. Пары ее слов хватило для начала сбора информации. Карина же тем временем направилась в офис к Косте, по пути велев еще одному их помощнику и «правой руке», Максиму Шлепко, связаться с адвокатом.

Она не собиралась допустить того, чтобы Ингу посадили по обвинению в убийстве. Она в принципе не собиралась допускать ареста молодой женщины.

И вот сейчас Карина перевела глаза на Константина, который работал, сидя за своим столом, а последние несколько минут внимательно слушал разговор Карины с неизвестной ему Ингой, когда сама Карина додумалась включить динамик в телефоне, ощутив, что с молодой женщиной что-то не так.

Сейчас, после того, как ее самые худшие опасения практически подтвердились (а Карина была экспертом по части предчувствий, слишком много довелось ей испытать в жизни на собственной шкуре), она пыталась быстро придумать какой-то выход.

У нее шумело в ушах, пальцы казались ледяными, а сердце пропускало удары.

Никто не сказал бы о ней этого, если бы посмотрел со стороны. Никто бы не заметил.