Кроме Константина. Ее муж в мгновение ока оценил состояние жены и уже через секунду был рядом, крепко обняв Карину.

Она знала – он тоже слышал мужской голос и условие. И так же как она сама, наверняка, Костя не мог не понимать, чем это могло угрожать Инге.

– Ты уверена, что хочешь помочь этой девушке, хорошая моя? – руки Кости всегда давали Карине опору и поддержку. Защищали от всего, какие бы кошмары прошлого не набрасывались на ее сознание. – Она может быть действительно виновной в убийстве мужа.

Разумеется, Никольский уже успел представить Константину предварительный отчет по запросу Карины, и муж был в курсе дела, которое так взволновало ее.

– Мне не важно. Я знаю Ингу. Достаточно знаю. – Карина закрыла глаза и глубоко вздохнула, умело пряча панику. Безосновательную. Порожденную лишь ее воспоминаниями. – Я хочу. Я помогу ей. Мы. Пожалуйста, Костя, – Карина подняла глаза и посмотрела на мужа. – Ты же понимаешь…


Костя сжал челюсти так, что у него что-то стрельнуло в голове. Два года подряд не меньше трех сеансов в неделю с психотерапевтом. А достаточно малейшего намека, невыразительной ассоциации, и Карина опять балансирует на грани. Он сильнее прижал жену к себе, нежно поцеловал ее в губы, провел по волосам, словно маленькую девочку успокоить пытался.

В какой-то мере так и было, пусть они оба никогда не озвучивали этой истины. И да, он понимал, что Карина любой ценой поможет этой Инге. Даже если та и правда убила своего супруга.

Потому что та, видимо, пришлась ей по душе, а не многие люди удостаивались подобной чести. И потому, что когда-то, когда Карина сама убила отчима, на протяжении трех лет насиловавшего ее и подталкивающего к самоубийству, вместо помощи и понимания, вместо реабилитации, попала в руки еще большего психопата, превратившего жизнь девушки в ад.

Карине никто тогда не помог.

Больше ничего не спрашивая, он достал свой телефон и выбрал номер Вячеслава Боруцкого. В том, что этот человек откликнется на его просьбу, он не сомневался. И не только из-за общих дел. Партнерство – хорошо. Оно во многом помогает. Но в таких делах и самый хороший партнер мог бы поостеречься. Не тогда, однако, когда с подобной просьбой обращается кум. А Карина недавно стала крестной матерью новорожденной дочери Боруцкого.

Так что Соболев рассчитывал на быстрое решение вопроса, которое так обеспокоило его жену, подталкивая к срыву.

Глава 3

Дерьмо.

Вот в чем он сейчас оказался по самую макушку. Или окажется, если быстро не придумает выход. Вот не зря он не любил работать в этой области. Вечно все здесь шло наперекосяк, вопреки всем схемам и планам. Геопатогенная зона тут для него, что ли?

Зато теперь он, кажется, точно знал, как зовут того «петуха», который заставил его заказчика поменять тактику в сторону менее умного поступка. Очевидно, суматоха, сопровождающая интерес к этому делу Карины Соболевой, не прошла незамеченной и спугнула его клиента.

Плохо. Причем, сразу несколько моментов.

Факт, что перейти дорогу Соболеву было плохо само по себе, но не только это беспокоило Лютого. В принципе, он мог сделать так, что на него не вышли бы, даже заверши он дело. Однако Соболев был тесно связан с человеком, чье мнение и интересы имели для Лютого значение.

Вячеслав Боруцкий, больше известный в их среде общения, как Боров. Человек, который долгое время держал здесь весь криминальный мир в своих руках. Разумеется, над ним было свое «начальство», куда же без этого. Но в данном городе он очень долго был тем, кто решал все. И именно благодаря своему влиянию и положению, однажды вытащил Лютого из достаточно серьезной передряги.

Факт: он вряд ли стоял бы сейчас тут, если бы не помощь Борова. Собственно, уже лет двенадцать его просто не было бы в мире живых.

Почему Боров решил тогда его спасти – Лютый точно не знал до сих пор. Он в то время был не на тех правах, чтобы что-то спрашивать. Но он никогда не забывал, чем обязан этому человеку. Человеку, который, как оказалось, настолько доверял Лютому, чтобы взять с собой туда, куда не берут случайных людей. Даже опытных.

Месть – не то дело, которое люди подобные Боруцкому готовы разделить и с ближайшими друзьями. И тем более, далеко не всех, кого берут с собой на подобные дела, оставляют жить дальше.

И пусть Боров по итогу заплатил Лютому за то, что тот был рядом, это не меняло самого факта. Просто, так было принято. По понятиям. Сделал работу – получил свое. Лютый оценил другое, то, что содержала в себе сама просьба помочь тогда, три года назад.

И потому не хотел бы сейчас задеть интересы Боруцкого, переходя дорогу близкого ему человека. Да и о себе стоило подумать.

Так что он спокойно сел на кресло, расположенное напротив того, в которое велел опуститься Инге. И стал ожидать звонка, не сомневаясь, что любое дело, затрагивающее Соболева, решается быстро.


У Вячеслава Боруцкого был капец, какой долбанный день. И пусть сейчас часы показывали только час пополудни, он ощущал себя настолько выжатым, словно бы не спал двое суток. Это было не так. Он ночью спал, хоть Алинка немного и капризничала поначалу. И не болело вроде ничего, но и успокаиваться дочка не желала.

Упрямая малышка.

Они с Агнией даже поспорили, от кого именно дочка получила такой характер.

При мысли об этом он усмехнулся.

Нет, его точно вымотали не эти ночные бдения крохи и не шутливые препирания с женой.

Сейчас с Алиной гулял Федот, его лучший друг и по совместительству – крестный его дочери. Вячеслав видел, как они ходят по газону, на котором только-только выросла трава. Точнее, ходил-то Федот, таская Алинку на руках, типа показывая крестнице все, что попадалось на глаза. А следом за этой парочкой весело носилась Моня (сокращенно от Монстр). Их йоркширский терьер обожал Федота. Меньше, конечно, чем Агнию. Но все же. Федот так же отвечал собаке страстной любовью. Правда, тайной. На людях он продолжал ворчать на эту «крысу», хотя они все давно его раскусили.

Вячеслав был зол на Федота. Хоть и понимал, что эта злость результата не даст. И все же, далеко не в первый раз за долгие годы их дружбы, ему хотелось хорошенько стукнуть Федота. Не то, чтобы раньше он себя в таком желании ущемлял. Однако сейчас не думал, что подобное станет лучшим выходом.

Агния расстроится, если он побьет Федота. Ясное дело, Вячеслав не хотел расстраивать свою малышку. Свою ненаглядную Бусинку. Даже несмотря на то, что меньше трех часов назад она, меняя памперс Алинке, с сияющей улыбкой повернулась к Вячеславу и на полном серьезе заявила:

– Вячек, а я хочу научиться водить машину. Покажи мне, пожалуйста?

Бусинка.

Его Бусинка за рулем машины.

От одной мысли о чем-то подобном – его прошибал холодный пот. И сердце подозрительно давило, замирая колом за грудиной. В его возрасте такие новости наверняка опасны. Еще удар хватит, не дай Бог.

Почему-то Вячеславу не казалось нечто подобное хорошей идеей. Но разве он хоть раз сумел отказать своей Бусинке? С самого первого раза, когда она, пятнадцатилетняя сирота, пришла проситься певицей в ресторан к нему, человеку, держащему в своих руках весь криминал города. Нет, конечно, он тогда выставил ее, хорошенько припугнув.

Не то, чтобы это дало желаемый эффект. Разве, в итоге, он не сдался перед упорством этой девчонки?

И если пораскинуть мозгами, Вячеслав мог привести десятки подобных примеров. Радовало его только то, что по большей части, все обходилось. Потому, глядя на шикарные волосы своей обожаемой жены, которые уже доставали до лопаток, отрастая после того, как два с половиной года назад он таки сдался очередной ее придурочной идеи и помог Агнии остричь пряди перед алтарем церкви – Вячеслав не заявил вот так-вот, с ходу: «и не мечтай!».

Он попытался пропетлять, напомнив, как она сейчас устает с Алинкой. И что он всегда готов ее отвезти, куда только Бусинке в голову не взбредет. И что Федот есть на подхвате. И пять парней самой близкой охраны…

– Да, не парься, Бусина. Если че, я могу тебе показать, чего и как. Делов-то, – перебил все его разумные доводы как раз подошедший Федот, лыбясь, как полный дебил.

И забрал Алинку из рук Агнии.

Знал же, падла, кем стопудово прикрыться.

– Ни фига, – отрезал Боров, выразительно глянув на друга, и глазами дал понять, что не забудет такой «помощи». – Я сам жену научу, – заявил он.

Одна радость – после этого заявления Агния просто расцвела от счастья. И так крепко обняла его, что у Вячеслава вообще появилось желание ее не отпускать. Имелось у Вячеслава пара идей о том, как отвлечь свою малышку…

Только она, похоже, твердо решила додавить его. И все тем же тоном уточнила, могут ли они этим после обеда заняться? Не прекращая отвечать на поцелуй Вячеслава при этом. То ли он старый стал, то ли прогрессивно глупел, впадая в маразм, но только ляпнув «да», более сосредоточенный на воплощение своего плана в жизнь, он сообразил, на что подписался.

В общем, несмотря на все, что последовало за этим поцелуем, этот день не казался ему особо удачным. И меньше всего ему хотелось бы решать еще чьи-то проблемы. Своих – по горло.

Однако когда ему позвонил Соболев, Вячеслав даже немного повеселел. Теперь у него появилось оправдание, чтобы перенести «урок по вождению». На неопределенное время. Агния поймет, что он не может не помочь кумовьям.


Телефон Инги зазвонил через десять минут. Как Лютый и ожидал, Соболев умел организовывать решение интересных ему вопросов. Этого времени оказалось достаточно, чтобы сам он составил себе приблизительный план действий, который, разумеется, подкорректируется по ходу разговора с Боровом. А так же, этих минут хватило, чтобы женщиной напротив него в полной мере завладел ужас. Что, тем не менее, не толкнуло ее ни в истерику, ни в откровенную глупость. Инга не падала на колени, умоляя помиловать ее, не заламывала руки и не пыталась что-то выторговать. Судя по страху в ее глазах, Инга прекрасно понимала, что в данный момент ее судьба ни на каплю не зависит от нее. И все же, старалась сохранять спокойствие, хоть ее руки дрожали, да и дыхание было неравномерным.

Лютый не мог не признать очевидного – у нее превосходная выдержка. Если так будет и дальше, это значительно упростит ему жизнь. Да и ей тоже.

Потому, отвечая на вызов, он уже примерно знал, как действовать.

– Боруцкий, – резко гавкнул телефон у самого его уха.

Если бы у Лютого имелось чувство юмора, он бы усмехнулся. Но беря заказ он, в принципе, отстранялся от любых эмоций и чувств, потому лишь отметил, что Вячеславу, определенно, не пришлось по душе лишнее и непонятное дело, с которым ему навязался Соболев.

– Здорово, Боров, – спокойно ответил Лютый на это приветствие.

– Лютый, – тон Боруцкого изменился в один момент, став собранным и задумчивым. – Бл…ин! – явно желая употребить другие слова, ругнулся он. – Что происходит? – не осталось ни следа от раздражения, только сосредоточенность.

И за это тоже Лютый всегда уважал Боруцкого.

– У меня заказ, – констатировал он очевидное, уверенный, что Вячеслава хоть в какие-то детали, да посвятили. – По факту выходит конфликт с интересами Соболева. Нет желания переходить тебе дорогу, – скупо и по делу изложил он обстановку.

Инга все это время напряженно и с каким-то отчаянием в глазах смотрела на него, видно стараясь понять что-то по обрывкам разговора. Если бы взгляд мог пробуравить дыру в человеке, у него во лбу уже было бы дыр пять.

Все-таки факт, что эта женщина ему импонировала.

– Заказ? На эту девчонку? Да кому она так насолила? Соболь же вроде сказал, что эта менеджер центра? – искренне удивился Боров.

Лютый вдруг понял, что несмотря на собственную отстраненность и общую не расслабляющую обстановку ему опять становится весело. Было что-то забавное в том, как пренебрежительно и несерьезно Боруцкий отзывался об Инге, словно о девочке-подростке, которая, максимум, могла стащить у кого-то конфету. И это при том, что Инга была на пять лет старше жены самого Вячеслава. Которую этот, совсем непростой человек, всегда, насколько Лютый знал, воспринимал очень серьезно. Не то, чтобы он глубоко лез в жизнь Борова. Но был информирован. Да и все то, что узнал, помогая Вячеславу с Шамалко – не забыл, хоть никогда не планировал сливать эту информацию ни одной живой душе. Такое отношение было целиком в духе Боруцкого – он уважал и ценил очень ограниченное число людей, а все остальные воспринимались им, как расходный материал. Лютый был рад, что попал в число избранных.