— Ну, тогда надень блузку и юбку, но не застёгивай блузку до конца, чтобы Кэмпбел мог видеть чудесный овал твоих грудей. Счастливчик! Если бы я была на его месте, я бы от души потискала твои роскошные розовые соски и заставила бы тебя кончить, лаская твоё влагалище.

— Китти! Как ты можешь так говорить?! — с упрёком сказала Барбара, но по её тону я понял, что её нисколько не обидели столь прямолинейные речи Китти. У неё было достаточно времени, чтобы подготовиться к возвращению мужчин, и я потянулся, делая вид, что только пробудился от крепкого сна. Когда все остальные присоединились к нам, Фред Нолан объявил, что он возьмёт камеру в одно очень живописное место, которое они только что нашли во время прогулки.

— Пошли, Руперт, мы возьмём пони и повозку, — сказал Фрэнк.

— Если ты не возражаешь, я останусь здесь. У меня что-то разболелась голова, и я хочу немного подремать, — быстро нашёл я отговорку. — Кэмпбел и Барбара не настроены были идти.

— Как хотите, — сказал Фред Нолан. — Мы вернёмся часа через полтора.

Когда они ушли, я опять растянулся на одеяле и сделал вид, что заснул. Кэмпбел и Барбара устроились невдалеке. Понятно, что как только горизонт расчистился от ненужных свидетелей, они начали страстно целоваться и обниматься. И всё же Кэмпбел не позволял себе прикоснуться к груди Барбары, хотя она и оставила верхние пуговицы блузки расстёгнутыми, как её научила Китт. Она, должно быть, подумала, что существует единственный способ сдвинуть дело с мёртвой точки, поскольку она взяла руки Кэмпбела в свои и накрыла ими свои роскошные груди.

— Ну разве тебе они не нравятся? — чуть не плача, спросила она.

— Конечно же да, — простонал он. — Но я боюсь, что, если позволю своим рукам задержаться там, они двинутся дальше!

— Пусть тебя это не беспокоит, я не буду возражать, — произнесла она и расстегнула блузку до конца. Даже этот дисциплинированный священник не мог остаться равнодушным к виду её обнажённой груди, когда она сбросила с себя блузку и осталась в одной сорочке.

Её тёмные волосы, упавшие на её плечи длинными прядями, прикрывали и в то же время ещё больше подчёркивали красоту её крепких полных грудей. Их вид притягивал к себе руки Кэмпбела подобно магниту. Он сжал их и позволил своим пальцам ласкать крошечные, напряжённые соски, поднявшиеся навстречу ему.

Это произвело на девушку такое впечатление, что она опустила руку вниз, к тому месту, где топорщились брюки. Когда их губы опять слились в жарком поцелуе, она расстегнула его брюки, и оттуда буквально выпрыгнул его огромный член и встал, словно жезл.

Барбара взяла его в руки. Должен сказать, что это достойный молодой человек обладал воистину впечатляющим орудием. Член встал, вздувшийся, напряжённый и твёрдый, как доска. Барбара слегка оттянула крайнюю плоть и обнажила огромную головку. Она начала тереть его член руками, путешествуя по всей его длине. Кэмпбел чуть не сошёл с ума от восторга. Он практически сорвал с неё трусики в порыве необузданного желания и обнажил каштановый треугольник пушистых волос, покрывавших её заветное место. Маленькая розовая плоть поблёскивала в предвкушении удовольствия. Он резко ей раздвинул ноги, приоткрыл половые губы и скользнул во внутрь указательным пальцем.

— Ну наконец, Кэмпбел, — выдохнула Барбара, когда его палец продолжил путешествие внутри её влагалища. — Двигай им туда-сюда, вот так!

Казалось, его шокировали её откровенные слова, но когда они вновь соединились в обжигающем поцелуе, он ввёл в её плоть уже два пальца, и они начали двигаться внутри её источника любви. Она замурлыкала от удовольствия и продолжала тереть его член, который уже поднялся на недосягаемую высоту. Теперь Кэмпбел уже сосал один её сосок и одновременно теребил второй. Когда Барбара дотянулась до его гениталий, тело священника сотрясла дрожь, и из его члена извергся фонтан белой липкой жидкости. Барбару уже сотрясали волны собственного оргазма. В экстазе она наклонилась и слизала последние капли его семени, чем весьма шокировала Кэмпбела. Но она облизала губы и сказала:

— В этом нет ничего страшного. Мне нравится солоноватый вкус твоей спермы. Это самый возбуждающий из всех тоников: я могу оставаться девственницей и в то же время возносить нас обоих на вершину любви. А если посмотреть на дело с другой стороны, я спасаю тебя от греха Онана, который позволил своему семени упасть на землю.

Кэмпбел не был лишён чувства юмора, поэтому он проговорил:

— Я не очень уверен насчёт теологии, но что касается остального, то твои доводы мне нравятся. Жаль только, что ты слизала только остатки.

— Посмотрим, может колодец высох не до конца, — произнесла Барбара, опускаясь на колени и беря сморщенный кончик его члена в руки. Она погладила его мягкие, покрытые пушком гениталии и взяла безвольный член в рот, исследуя его своим языком, пока буквально через пару минут она вынула его абсолютно преобразившимся, твёрдым и напряжённым. Она поцеловала верхушку этого мощного орудия и начала энергично сосать высвободившуюся красную головку. Барбаре пришлось основательно постараться, чтобы поместить у себя во рту его гиганта, и затем продолжила сосать и ласкать её, сознательно ведя его к самому концу. Глухо застонав, он содрогнулся, и из его члена появилась первая струя кремообразной жидкости. Она попала Барбаре в нос, но затем она открыла рот пошире, заглотила его член и начала быстро глотать, стараясь не отстать от его извержений. Затем, когда пик семяизвержения прошёл, она вновь взяла его член в рот целиком, чтобы иссушить его до конца.

Когда они уже лежали, обессиленные своими страстными ласками, я бы многое отдал за то, чтобы при помощи нехитрых манипуляций получить столь желанное облегчение. Но эта парочка смотрела точнёхонько в моём направлении, и я и двинуться-то не мог, чтобы только они не поняли, что всё это время я наблюдал за ними!

Барбара первой вынырнула из состояния блаженного полузабытья.

— Кэмпбел, тебе было хорошо? Я готова повторить, если ты не против.

— Я бы с удовольствием, но, как говорится, дух силён, но плоть слаба, — смущённо сказал он, указывая рукой на повисший член.

Барбара с сожалением посмотрела на его член, который действительно представлял собой жалкое зрелище, и ответила:

— Ничего страшного. Чтобы удовлетворить женщину, вовсе не обязательно иметь стоящий член. Хочешь поцеловать её? Я была бы просто в восторге. Ты уже делал это когда-нибудь?

Он покраснел и сказал:

— Когда я жил в Дандии, там была некая особа по имени Лизи, которой это дело очень нравилось. Я не уверен, что у меня хорошо это получалось, поскольку она говорила, что только мой приятель Фредди мог довести её до оргазма своим языком.

— Я хочу прояснить этот вопрос, — заявила Барбара, оглядываясь, чтобы убедиться, что они всё ещё одни. Она расстегнула юбку и медленно провела рукой между раздвинутыми бёдрами, пропустив свои длинные пальцы между густых тёмных волосков, сквозь которые я мог видеть зазывно приоткрытые половые губы.

Священник встал на колени напротив неё.

Его лицо покраснело от возбуждения, но вот его орудие всё ещё безжизненно висело между ног. Он осторожно наклонился и запечатлел первый поцелуй на её лобке. Потом он поцеловал еще раз, на этот раз с большим чувством, потом ещё и ещё, и наконец обрушил на её заветное место целый шквал поцелуев. Теперь он лежал на животе, не отрывая рта от этой столь привлекательной части тела Барбары. Я не мог видеть её, но судя по всему, она как надо реагировала на его поцелуи. Скоро Кэмпбел уже с неприкрытой страстью высасывал и вылизывал её соки любви. Это настолько возбудило Барбару, что она закинула ноги ему за голову, чтобы ему было удобнее ласкать её влагалище в то время, как его руки жадно схватили её груди и начали ласкать их круговыми движениями. Я слышал, как Барбара выдохнула:

— А теперь, пальцами дорогой.

Так Кэмпбел продолжал ласкать её влагалище, а её бёдра двигались всё интенсивнее, пока, наконец, забившись в последней конвульсии, она не издала крик страсти и кончила, оросив его лицо своими соками.

— Тебе понравилось? — спросил Кэмпбел, вновь вставая на колени. Мне лично вопрос показался излишним.

— Да, чудесно, — проговорила она, тяжело дыша. — Кэмпбел, твой язык доставил мне огромное наслаждение. Не думаю, что твой член мог бы сделать лучше, хотя, конечно, я пока не могу с уверенностью говорить об этом. Как я хочу, чтобы ты взял меня до конца.

Он посмотрел вниз, и я увидел, что его недавно вялый член напрягся и теперь напоминал древко флага.

— Я бы всё на свете отдал за это, и я думаю, это неизбежно произойдёт, если мы будем продолжать в том же духе.

— Так давай же сделаем это. Мне надоели эти поцелуи украдкой, тайные встречи и тихие ласки, — заявила она, сжав его пульсирующий орган и прижимая его к впадине между грудями. Возможно, Барбара рассталась бы со своей девственностью прямо там и тогда, если бы не послышалось цоканье копыт её лошадки. Они поспешно отпрянули друг от друга, оделись в мгновение ока. И вовремя — потому что Фред Нолан слез с повозки и весело крикнул:

— Привет, ребята. Солнце зашло за тучи, и мы решили на время вернуться и составить вам компанию.

Кэмпбел слабо улыбнулся, а Барбара не могла найти подходящих слов, но я спас ситуацию, громко зевнув, и произнес:

— Всего сорок минут сна могут творить чудеса. Головная боль прошла, и я опять в порядке. Что будем делать?

— Я должен идти. Я обещал председательствовать на собрании в нашей деревне, — заявил Кэмпбел. — Кстати, это собрание членов нашего клуба любителей футбола. Не думаю, что это вам будет интересно, мистер Нолан. Но у вас такая интересная профессия, что я уверен, все члены нашего клуба были бы рады встретиться с вами.

— Члены обычно интересуются совсем другими вещами, — тихо пробормотал Фрэнк, а Нолан лишь покачал головой.

— Спасибо за приглашение, но мне надо вернуться и заняться проявкой отснятой плёнки, а это займёт довольно много времени. Китт, мальчики, вы останетесь здесь или вернётесь со мной в Альбион Тауэрс?

— Оставайтесь, — попросила Барбара. — Эти собрания ужасно скучны, но обычно они длятся не очень долго и тогда, если у вас есть время, мы могли бы пойти ко мне и выпить чая. А потом Конор отвезёт вас домой.

Китт сразу же приняла её приглашение (конечно — ведь Нолан будет занят!), но Фрэнк предпочёл вернуться домой вместе с Фредом Ноланом, так как у него явно начала болеть голова (впоследствии бедный Фрэнк — или сэр Фрэнк Фолкестоун, если называть его полным именем, поскольку он унаследовал титул баронета в апреле 1912 года, когда его отец погиб на борту печально известного «Титаника» — всю жизнь страдал от жестоких мигреней, причём кое-как унять боль он мог только лёжа в тёмной комнате и особенно, если при этом обнажённая служанка сосала его член. Правда, я сильно сомневаюсь, что последняя процедура была прописана ему врачом!).

— И только после того, как мы обсудим несколько чисто деловых вопросов, перед нами выступит гипнотизёр доктор Портелфилд, это должно быть очень интересно. Может, он предложит продемонстрировать свои способности на ком-нибудь, — сожалея, сказала Барбара.

— Я бы с удовольствием посмотрел на его опыты, если не возражаете, — предложил я.

— Конечно, Руперт, пойдёмте с нами, — ответил Кэмпбел.

Я поручил Фрэнку передать Голдхиллу, чтобы он прислал нашего кучера Уоллеса приехать за мной в Фарнхэм ровно в пять.

— Китти, Уоллес может отвезти вас обратно в Харботтл Холл, — добавил я.

Итак, мы направились в Фарнхэм Холл, где уже собрались представители местного дворянства. Основная цель сегодняшнего собрания — поблагодарить тех достойных членов общины, которые приняли участие в соревнованиях по крокету, крикету и футболу.

Всё это не представляло для меня никакого интереса, но я упомяну о некоем мистере Энтони Читхэма, капитане Фарнхэмской команды по крикету, которая в том сезоне шла впереди всех, победив в восьми матчах и закончив одну вничью, и то только потому, что игра из-за дождя была прервана, хотя Фарнхэм шёл на победу. Он сообщил, что несмотря на все прошлые успехи, не стоит почивать на лаврах. Мудрый совет мистера Читхэма был на той же неделе процитирован нашей местной газетой. Будучи неплохим игроком в крикет, осмелюсь привести этот совет здесь — американские читатели моего дневника наверняка сочтут, что он годится и для бейсбола, ещё одной замечательной игры, в которую я люблю поиграть летом. Так вот, мистер Читхэм сказал: «Я хочу сказать о достойном Питере Форбс-Хорнби, одном из старейших и лучших спортсменов Йоркшира. Как только у него выдавались свободные полчаса, он использовал их для тренировки. Хотелось бы, чтобы это было более распространённой практикой. В боулинге гораздо большую роль играет упорство и тренировка, чем природное мастерство, и очень многим игрокам следует воспользоваться шансом стать мастерами не в ударах, а катании шаров».