– Все в порядке? Что-то случилось? – спросила я, увидев, что он расстегивает пальто.

– Все отлично, Софи, за исключением того, что вы дрожите.

– Мы стоим на холоде. Вот я и дрожу.

Я честно пыталась сдержать сарказм, но, по-видимому, он просто сквозил в моей речи.

Он закутывал мои плечи в пальто. Думаю, он почувствовал, как окоченела моя спина, как я инстинктивно пытаюсь уклониться, когда он сжал мои плечи, то ли массируя, то ли предостерегая, а может, и то и другое…

– Ну же! Чем дольше ты будешь тут стоять, тем больше у меня шансов схватить простуду.

Я наклонила голову, чтобы скрыть улыбку, взяла его за руку и потащила за собой. Я вдыхала великолепный свежий лимонный запах одеколона, шедший от его пиджака. Я не могла сдержаться и улыбнулась еще шире.

Ужин был хорош. Он привел меня в скромный, но, несомненно, превосходный ресторан с уединенными столиками и внимательными, но почти невидимыми официантами. Мы болтали и много смеялись. Много шутили, что для меня немаловажно. Мне нравятся вежливые, умные люди, способные импровизировать. Он обладал всеми этими качествами, любил спорить, тем самым заставляя меня держать ухо востро и обдумывать каждое свое слово. Мне уже давно не было так интересно, и вдруг я вспомнила, как приятно заводить знакомства. Он даже пару раз ужасно сострил. Конечно, я повздыхала над его остротами и начала подтрунивать над их банальностью, но внутри я хохотала. Никогда не недооценивайте силу острот – как бы они ни были ужасны, они могут удивить и впечатлить журналиста. Кажется, он также получал удовольствие от искры, пробежавшей между нами. Когда мы спорили о разном с разной степенью серьезности, он размахивал руками. На пару шуток о силе моего характера и об одной очаровательной барышне, которую необходимо обуздать, я ответила что-то, что практически вывело его из себя, но, казалось, его не задел мой интеллект и умение аргументировать. Мне нравилось это. Мне нравился он. Также я поняла, что, глядя, как он проглатывает содержимое стакана, я в очередной раз не могу оторвать взгляда от его рта и начинаю испытывать явное влечение.

Он было открыл рот, собираясь заговорить, но я остановила его, наклонившись, чтобы поцеловать.

К половине одиннадцатого я жалела, что предложила встретиться среди недели. Уже было очевидно, что начало моей смены в шесть утра не обойдется без кофе и шоколадного круассана, и я с большим сожалением предложила попросить счет. Он заплатил, отмахнувшись от моей кредитной карты, как от мухи, за что я была благодарна, мельком, вверх ногами, увидев, во сколько обошелся ему вечер. Мы дошли до стоянки такси и стали ждать свободную машину. Я переминалась с ноги на ногу, чтобы согреться. Теперь было действительно холодно даже в его пальто, которое оказалось в моем распоряжении в очередной раз. Он стоял передо мной и внезапно показался менее самоуверенным, чем в начале вечера. Возможно, это было из-за того, что его галстук был ослаблен, а пиджак смят, но он выглядел более дружелюбным и способным на переживания, которые присущи всем нам. Он прокашлялся:

– Я провел хороший вечер, правда.

Я засмеялась:

– Правда? Звучит так, как будто вы удивлены.

Он что-то забормотал, но, помня, что я пошла на свидание из снисходительности, я не захотела, чтобы он чувствовал себя неловко. И заговорила с улыбкой:

– Все хорошо, я тоже удивлена. Вы оказались гораздо лучшим собеседником, чем я предполагала в нашу первую встречу.

Он был смущен, пытаясь разобраться, как воспринимать мои слова – как комплимент или как оскорбление. Он было открыл рот, собираясь заговорить, но я остановила его, наклонившись, чтобы поцеловать. На мгновение у меня была свобода действий, но затем его удивление моему внезапному порыву развеялось, и наши языки сплелись. От него пахло красным вином и красным мясом, что заставило меня улыбнуться за секунду до того, как его язык вернул меня к поцелую. Его поцелуй был уверенным, сильным, его губы прижались к моим, а язык перешел в атаку. Руки охватили мои запястья, отводя их за спину и привлекая меня ближе, призывая меня к себе. Я почувствовала, как на пустую стоянку заехало такси и остановилось возле нас, я начала вырываться, но его руки крепко держали меня, губы все еще сливались в поцелуе, когда из моих губ вырвался стон, стон возбуждения и небольшого сожаления. Когда он наконец-то позволил мне высвободиться, мы мгновение ошарашенно смотрели друг на друга, тяжело дыша, и, прежде чем он успел вымолвить слово, я заскочила в машину и, бросив через плечо короткое «пока», хлопнула дверью. Такси тронулось – я улыбнулась и помахала Джеймсу, который стоял разинув рот, по-видимому, потому что, как правило, его свидания не оканчивались таким явным побегом. Я глупо усмехнулась ему и показала язык, наблюдая, как улыбка растеклась по его лицу, когда он исчез из поля зрения. Повернувшись, я поймала взгляд водителя в зеркале заднего вида.

– Прекрасный вечер, да?

Мои губы, опухшие от поцелуев, изогнулись в улыбке вопреки желанию:

– Да, прекрасный.

К тому времени, как я добралась домой, он уже написал мне.

Тебе повезло, я ждал всего пару секунд следующую машину, иначе я отшлепал бы тебя при встрече.

Фраза «при встрече» вызвала у меня волнение. Возможно, я не единственная, кто прибегает к поцелуям для того, чтобы продолжить отношения.

Обещания, обещания :P

Я остановилась в раздумье, пальцы застыли над клавишами: отвечать ли на угрозу быть отшлепанной прямо? После трех бокалов вина и все еще под впечатлением от поцелуев я отринула сомнения.

Вообще-то я сомневаюсь, что ты способен отшлепать так, чтобы было больно :Р.

К тому времени, как я вышла из машины и зашла в квартиру, он ответил.

Почему ты так думаешь, тебя много раз пороли?

Я решила не отвечать. Джеймс был милым, но, если слегка подвыпившая женщина, набросившаяся на него с поцелуями, покинула его в возбужденном состоянии, некоторые причуды ее сексуальной жизни могли его травмировать. Одно дело – знать, что он слишком зауряден, чтобы что-то действительно произошло; другое – преднамеренно погубить то, что еще не началось. Я легла спать, но тут пришло следующее сообщение:

Между прочим, ты украла мое пальто.

Черт. Придется встретиться с ним еще раз…

Я еще не встречала мужчину, который так умело флиртовал при помощи смс. Поймите меня правильно: он, безусловно, был очень занятой человек. Мало понимая, чем занимаются биржевые брокеры, я предполагала, что это сложная работа с многочасовым напряженным графиком, за которую хорошо платят. Тем не менее в промежутках между работой, ранними пробуждениями, корпоративными встречами, командировками в Женеву и, конечно, ездой на велосипеде (вот почему он был в такой форме) у него хватало времени отправлять мне смс и письма обо всем и ни о чем. Он скидывал мне ссылки на материалы, которые, по его мнению, могли меня заинтересовать. Он присылал фотографию с ошибкой в меню ресторана, потому что полагал, что это должно привести в ярость такого поклонника грамматики, как я. Он даже прислал комментарий к статье, которую я написала о нем, что заставило меня покраснеть, потому что я отослала ему копию до нашего первого ужина, и, хотя он был вполне учтив, мне показалось, что в подтексте красной линией проходила мысль, что этот парень идиот. К счастью, он не заметил. А даже если и заметил, то был слишком очарован мной, чтобы что-то говорить по этому поводу. Кто знает? Может, среди массы безотказных женщин я показалась ему оригинальной.

Я наслаждалась его вниманием, все же пытаясь напоминать себе, что это ничего не значит и что такие люди, как он, не сходятся с такими, как я, даже если б я и хотела встречаться с ним. В чем я не была уверена. Но у этого была и оборотная сторона, понять которую мне не хватало времени. Дело в том, что с каждым новым сообщением он мне нравился все больше. Я прошла стадии, на которых пыталась сдерживать желание ему ответить, пыталась скрыть степень своей заинтересованности, но это было выше меня. Я поймала себя на том, что, перечитываю его сообщения, не в силах удержаться и не написать в ответ хоть несколько строк. Он был вежлив, весел и сыпал цитатами из «Западного крыла»[9], что говорило в его пользу. Мы понемногу все больше узнавали друг друга и находили все больше общего. В нашей переписке присутствовал флирт, и он отпустил несколько комментариев, от которых у меня пробежали мурашки – или пробежали бы, если б я не думала, что тот поцелуй на стоянке такси немного его опьянил. Именно его начальная реакция на тот поцелуй привела к мысли, что он не сможет дать мне то, чего я ждала от секса и что было для меня столь важно. Даже зная это, зная все, что препятствовало нашим отношениям: состояние банковских счетов, социальное положение и разные политические взгляды, я с тоской думала о нем. Мне он нравился, но я старалась убедить себя, что он вовсе не так уж хорош. Чувство самосохранения? Возможно. Но и прагматизм. Я не хотела остаться с разбитым сердцем.

Со временем я обнаружила, что вспоминаю, как блестели его глаза перед тем, как он говорил что-то смешное, как изгибались его губы, когда он улыбался, и представляла, как бы мы могли переспать. Опасность, Уилл Робинсон[10]. Еще одна встреча с ним – безумие. Глупость. В лучшем случае все кончится конфузом, в худшем – болью. Я должна отправить в его офис пальто в пакете, чтобы никто не догадался, почему оно очутилось у меня. Я не собиралась больше встречаться с ним. Не собиралась больше писать. Не собиралась идти с ним на ужин в шикарный ресторан в центре Лондона.

И, конечно же, не собиралась возвращаться домой после этого ужина без трусиков, которые я сняла и отдала ему в сумасшедшем приступе храбрости прямо перед десертом.

Тщательно выстроенные планы и т. п.

Я знаю, что фишка с трусиками сносит крышу; если уж на то пошло, у меня ее снесло тоже. И на самом деле ничего не планировала. Более того, я преднамеренно носила удобное белье, не предназначенное для свиданий, поскольку была уверена, что, несмотря на периодические мечты о совместном времяпрепровождении дома за чтением газет, которое заканчивалось просмотром никому не нужных воскресных приложений из каталога Ikea, абсолютно ничего не могло произойти. Это совершенно ни к чему не приведет. Я отдам ему пальто, мы поужинаем, затем я пойду домой, и – так как у меня не будет больше его пальто и мне не нужно будет откупаться – больше он мне не напишет. И значительную часть вечера это не представляло никакой проблемы.

Я опоздала – запарка на работе – и обнаружила его в баре. Он встал, приветствуя меня, и, когда я увидела его снова, мое сердце забилось. По его глазам было видно, что он в хорошем настроении и, вопреки моим страхам, вызванным неловкостью из-за пьяного поцелуя и внезапного исчезновения, я сразу почувствовала себя рядом с ним хорошо. Что, возможно, и к лучшему, принимая во внимание все, что произошло потом.

Он с пониманием отнесся к моему опозданию, не желая слушать извинений. Мы ужинали несколько часов, растягивая удовольствие до такой степени, что, если б не унылый январский понедельник за окном, официант мог бы уже и намекнуть нам, что пора бы попросить счет и перейти в бар.

Мы говорили о фильмах, СМИ, спорили, стоит ли освещать в печати или нет последние новости, подрывающие авторитет министра внутренних дел. Было интересно, мы много смеялись. Со стороны все это выглядело как настоящее свидание. Наверняка проходившие мимо нас люди могли заметить, как временами краснело и вспыхивало мое лицо, будто я слегка перебрала. Но они не могли знать, что я пила только содовую и волновалась оттого, что Джеймс высмеивал меня за приторный тон статьи, который ему было трудно понять, и за кражу пальто.

Он был внимателен на протяжении всего ужина, был тем самым Джеймсом, которого я узнала во время нашей переписки, и еще он был великолепен и обладал какой-то осязаемой силой, привлекая внимание как мужчин, так и женщин. Я понимала это – черт, сидя против него, я могла говорить связно, но это меня злило и больше, чем когда-либо, подчеркивало то, что он на самом деле не был моим типом.

Мантра «не мой тип» крутилась в моей голове без конца, пока нам не подали кофе, – это означало, что я не была столь остроумна, как могла бы быть, когда он откинулся в кресле, промокнул рот салфеткой, аккуратно положил ее на стол и сказал мне, что я должна преподнести ему подарок, перед тем как покину его, и загладить свою вину, состоящую в том, что я так долго не возвращала ему пальто. В атмосфере что-то неуловимо изменилось. Его улыбка по-прежнему очаровательна и дружелюбна, но за ней что-то скрывается… Я сжала руки, чтобы скрыть слабую дрожь, и с безразличным видом спросила, что конкретно он имеет в виду, моля богов овердрафта не оставлять меня и не вынуждать затягивать с оплатой аренды.