Дима скривил губы, с трудом собираясь с мыслями. Как ей сказать? Что объяснить? Да и стоит ли? Мужчина хмыкнул, понимая, что уже забывает обо всем, что казалось важным и значимым. О каких-то там принципах и нормах.

Он так и не смог удержаться, позволяя своим пальцам коснуться щеки Лины, в скользящей, нежной ласке.

Мужчина молчал, но касания говорили не хуже любых слов. И по ее глазам, по губе, которую девушка закусила, Дима видел, что Лина понимает то, о чем он так выразительно не говорил. Пальцы пробежались по ее скуле, и Дмитрий не удержался от соблазна, притягиваемый ее губами. Коснулся, обводя контур, понукая Лину перестать мучить их.

Девушка не имела сил отступить. И хотела бы, да ноги не слушались, а в голове было совсем пусто. Даже вечный страх и опасения ушли. Ничего не осталось, только желание, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Только вот… это все было настолько неправильно.

— Дима. — Лина попыталась остановить его, но пальцы мужчины накрыли ее губы, не давая продолжить.

— Черт! — Почти с иронией выдохнул он, приближая свое лицо к ее. — Кажется, мне сейчас, опять, надо будет извиняться.

И Дмитрий накрыл губы Лины своими, заменяя прикосновение пальцев.

Он едва касался ее в, настолько нежной ласке, что Лине даже не верилось в вероятность такого касания. Дима не удерживал ее, давая возможность отстраниться, но девушке не хотелось этого. И, словно ощутив ее чувства, мужчина отпустил руку Лины, с тихим вздохом удовольствия, щекочущим ее полураскрытые губы, погружая свои пальцы в распущенные волосы девушки.

Это было нереально. Не могла она такого чувствовать. Невозможна была такая ласка, такая нежность. Не в этом мире. Не в этой жизни… не в ее жизни. Не по отношению к Лине. И все же… это было.

Лина несмело ответила на его касание, понимая, что не будет ей теперь покоя. Не сможет она жить так, как жила до этого мгновения, до ощущения его губ на своих. Ее ноги дрожали, отказываясь держать девушку, вынуждая искать опору. Но, единственным, на кого она могла сейчас опереться — был Дмитрий.

С легким, едва слышным всхлипом, Лина прижалась к его груди, ощущая, как его руки гладят затылок, перебирая длинные локоны. И, все равно, практически не замечая ничего, кроме нежных, мягких, но таких уверенных движений губ Димы. Ее руки несмело коснулись его кожи, поднимаясь по шее, ощущая его тепло, чувствуя как бешено стучит пульс мужчины.

Зачем?

Зачем он это сделал? Зачем она позволяет ему?

Лина хотела ощутить его поцелуй, не так ли? Только вчера думала об этом. А теперь… теперь она жалела о том, что ее желание сбылось… и, в то же время, знала, что это стоило всего, что было в ее жизни.

Только, Господи, как же ей теперь жить дальше?

Дима продолжал целовать ее, так, словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб губ Лины своими губами. Его руки так и остались потерянными в ее волосах, рождая дрожь желания в теле. Она никогда бы не поверила в это, но… в чем уж тут сомневаться?

Наверное, прошло только несколько мгновений, но Лине казалось, что весь мир встал с ног на голову, а может быть, наоборот… возможно, это ее мир, наконец-то, принял верное положение?

И это осознание, заставило Лину, пусть и против самой своей сущности, попытаться отодвинуться от Димы.

Мужчина не удерживал. Он отпустил губы девушки, но прижался своим лбом к ее, с трудом дыша.

— Наверное, мне уже пора просить прощения, да? — Хрипло пробормотал Дмитрий с легкой усмешкой. — Только, я совсем не сожалею о том, что сделал.

Глубоко вздохнув, он нашел в себе силы выпустить Лину, заставил свои руки упасть. Пусть они и сжимались теперь, ощущая опустошительное чувство нехватки чего-то важного.

Лина молчала, с таким же трудом, как и он, восстанавливая дыхание.

— Что же мы делаем, Дима? — Как-то растерянно спросила она, прижимая свои пальцы к губам, словно и ей не хватало его касания. Эта мысль чуть не заставила мужчину опять поцеловать Лину. Но Дмитрий сдержался, пусть и с огромным трудом, пусть и сжимая руки в кулаки до ломоты, до боли.

— Я не знаю, Лина. — Он не препятствовал ей, когда девушка сделала шаг назад, натыкаясь на ствол дуба в поисках опоры. Хотя, теперь, было очень сложно не ощущать ее тело рядом. Хотелось убрать это расстояние.

Что с ним творится? Дима не знал. Он не думал, что хоть когда-нибудь в жизни испытает такое… огромное… желание к кому-то. Но дело было ведь не только в желании, и в этом была вся проблема. Дмитрий прекрасно понимал это. Надо было отойти. Надо было позволить Лине сделать шаг назад. Ему стоило подумать еще, понять, что он делает, и для чего. На что толкает себя и эту девушку. Чего он хочет?

И ей, стоило дать время подумать.

— Прости. — Все-таки, негромко произнес он. — Прости, Лина.

Но та только покачала головой, заставляя мужчину теряться в сомнениях. То ли и она не сожалела о том, что случилось только что, то ли не желала принимать его извинения.

Резко развернувшись, чтобы не поцеловать ее вновь, Дима пошел к своей машине, не оборачиваясь назад, серьезно ругаясь про себя.

Глава 7

Валентин глубоко вздохнул и повернул ключ. Он не знал, что ждет его дома, но был уверен на сто процентов, что хорошего не предвидится ничего. Лина позвонила мужчине в четыре и сказала, что сама доедет домой, чтобы он мог спокойно поработать.

Словно после такого Валик мог делать хоть что-то, да еще и спокойно. Она ненавидела быть дома один на один с матерью. Готова была на что угодно, лишь бы избежать такого. А тут — сама придумала. И это при том, что у сиделки сегодня, как и обычно в пятницу — короткий день.

Твою мать, неужели сглазил он своими сомнениями и подозрениями?! Что же произошло, что Лина домой сама отправилась?

В квартире стояла тишина. Это было еще более подозрительно. Но сумка девушки небрежно лежала на комоде, значит, не было необходимости метаться по городу в ее поисках.

— Лина! — Валентин негромко позвал, но ответа не получил. Заволновался, заглянул в кухню.

На плите что-то готовилось, но девушки здесь не было.

— Лина, ты где? — Уже громче крикнул он, открывая дверь в залу.

И тут же расслабился. Лина лежала на диване, читая книгу и слушая музыку в наушниках. Очевидно, его движение привлекло ее внимание, и девушка подняла голову, отрываясь от книжных страниц. Улыбнулась ему, снимая наушники и небрежно отбрасывая их на диван.

— Привет. — Тихо произнесла она, а потом посмотрела на часы. — А ты почему так рано? Я думала у вас аврал, а ты еще до шести приехал.

Валентин не собирался говорить, что боялся ее в очередном приступе истерики обнаружить, оттого и уехал с работы раньше.

— Да так, соскучился. — Мужчина подошел к девушке, радуясь, что ошибся. Сел рядом, пробегая рукой по спине, скользнул рукой под кофту, гладя теплую кожу вдоль изгиба. — Я же обещал, что теперь буду больше время с тобой проводить.

Лина немного напряглась. Но лицо было спокойное, на губах играла улыбка. Встала, его руку скидывая. Он нахмурился, но решил не настаивать, у них еще весь вечер впереди.

— Обещал. — Она попыталась волосы в узел собрать, но пряди, все равно рассыпались по плечам. — Ты голодный, наверное, давай я тебе, пойду, насыплю.

— Давай. — Валик, в самом деле, был голоден, работы было так много, что и на обед мужчина не ходил, чтобы успеть сделать больше. — Как дела в университете? — спросил он, когда она уже выходила из комнаты.

Лина остановилась на пороге и помолчала мгновенье.

— Нормально все. — Наконец, произнесла она, не оборачиваясь.

— Хорошо. — Кивнул мужчина.

Лина вышла из комнаты, а Валик задумчиво облокотился на спинку дивана, постукивая пальцами по подлокотнику.

Все было хорошо, нормально. Она улыбалась и спокойно поддерживала беседу, не замыкаясь. Но, все равно, Валентин не мог расслабиться. И что-то беспокоило его, проходя задним фоном к мыслям.

Мужчина протянул руку, доставая наушники, который так небрежно откинула девушка, и приложил к уху. Послушал минуту, понимая, что не так уж беспочвенны его подозрения. Что-то с Линой было не так. Только как выяснить, что именно? Положил наушники назад, и пошел на кухню, пытаться присмотреться еще. А в наушниках продолжал звучать Моцарт…

— По какому поводу «Реквием» слушаешь? — Валентин облокотился на дверной косяк, наблюдая, как девушка ставит на стол тарелку для него.

Лина не повернулась, только мотнула головой.

— Да так, настроение подходящее. — Вилка выпала из ее пальцев, громко звеня по столу. — Вот черт!

Девушка поймала столовый прибор, и положила на место. Валик пристально смотрел на это.

— Когда у тебя прошлый раз настроение для Моцарта было, я тебя с крыши снимал. — С многозначительным намеком в голосе высказался мужчина.

Он оттолкнулся от своей опоры и пошел к стулу.

— Валик. — Лина с упреком посмотрела на него. — Ну что, я просто так музыку уже послушать не могу? И тебе обязательно проверить надо, да? Может, ты мне хоть в этом свободу выбора оставишь, а? — Лина раздраженно бросила на стол буханку хлеба.

Валентин поймал ее руку, забирая нож.

— Так, давай, я как-то сам. — Он взял хлеб. — А то ты еще, не дай Бог, членовредительством займешься.

Он спокойно отрезал кусочки, не обращая внимания на ее недовольство.

— И потом, в чем это я у тебя свободу выбора забирал? — Валентин сполоснул нож и поставил в прорезь подставки. Только теперь оборачиваясь к Лине, которая что-то сердито помешивала в кастрюле. — Так что, малыш?

— Ничего. — Недовольно проворчала она.

— Лина. — Валентин подошел вплотную к девушке, беря за руку и оттягивая от плиты, заставил повернуться к себе. — Что случилось?

Лина только мгновение смотрела ему в глаза, а потом опустила голову, грустно вздыхая.

— Ничего, Валик. Прости.

Мужчина обхватил подбородок девушки двумя пальцами и заставил поднять лицо, легко преодолевая сопротивление. Всматривался в глаза какое-то время, а потом наклонился ближе, замирая над ее губами.

— Да ладно. Только не стоит опять в депрессию впадать, понятно? — И, не дожидаясь ее согласия, поцеловал в губы, сильно, страстно, пытаясь отвлечь Лину на то, что всегда срабатывало. Заставляя ее раскрыть губы, подчиняясь ему. Но девушка быстро начала высвобождаться, вынуждая Валентина оторваться от нее.

— Хорошо, Валик. Извини меня. Ты прав. — Она вздохнула, утыкаясь мужчине в плечо. — Садись, ешь. Небось, и перерыв попустил с проектом вашим.

— Пропустил. — Усмехнулся мужчина. Он занял свой стул и начал есть, размышляя над происходящим.

Что бы ни творилось в ее голове, Лина не была в депрессии. И это, определенно, радовало. Со всем остальным — он найдет способ справиться.

*********************************

Ее колотило и трясло, но Лина удерживала улыбку на губах всеми своими силами. Не имеет она права показывать, как муторно на душе. Да и от чего, спрашивается?

Не имеет она права в истерику впадать. Нет у нее причины. А тем более, на Валике свою растерянность, переходящую в раздражение, не имеет права срывать.

Он-то в чем виноват? Да она ему своей жизнью обязана, как он совершенно правильно напомнил, а Лина мужчине сцены закатывает. Вон, сорвался с работы, приехал, встревоженный ее непонятным поведением. Ну и что, что ее такой контроль и опека только сильнее душат, Валентин ведь о ней беспокоится.

Девушка вздохнула, пытаясь привести себя в норму и подчинить упрямые мысли голосу разума. Мужчина вопросительно вскинулся, но Лина только головой покачала, все так же улыбаясь, хоть внутри и переворачивалось все.

Да что такое, в конце концов? Ну поцеловал ее Дима, и что теперь? Может он уже и забыл об этом, а она, как дурочка, весь день прийти в себя не может, и от Валентина шарахается, потому что каждый раз, когда он ее касается, она прикосновение рук и губ другого мужчины вспоминает.

Выбросить надо это из головы. Просто забыть, и на своем душевном равновесии сосредоточиться. Хватит того, что полдня, словно в тумане ходила.

Показалось ей, наверное, не может быть, чтобы его поцелуй такое в душе всколыхнул.

Лина отказывалась верить, не хотела, не признавалась. Потому что перспективы никакой в признании не видела.

Почему Дима поцеловал ее? Она не знала. То, что девушка его привлекает — Дмитрий не скрывал никогда. Но Лине прекрасно было известно, что брат подруги никогда не отягощает себя чем-то, хоть отдаленно напоминающее отношения. Так что же? Чего он хочет? Флирта? Интрижки? Ведь для него не секрет, что Лина с Валентином живет.