Эми Фетцер - Ирландская колдунья

Перевод с английского Е.В. Погосян. OCR Angelbooks

Для тех, кто в магии силен,

На свете главный есть закон.

Не навреди, творя волшбу,

Не искушай свою судьбу.

Любовь – вот чудо из чудес

И величайший дар небес.

И если помнить про нее -

Заклятье сбудется твое.

Антрим, Северная Ирландия, 1176 год

– Черт бы его побрал! Только этого мне не хватало!

Скомкав в кулаке кусок пергамента, Реймонд де Клер быстрыми шагами пересек внешний двор крепости. И ирландцы, обитавшие в замке, и солдаты из английского войска старались убраться кто куда, лишь бы не попасть хозяину под горячую руку. Не обращая внимания на их суету, Реймонд вошел в сумрачный сарай, гордо именовавшийся здесь конюшней. В ноздри ударил смрад перепревшего навоза, и Реймонд помрачнел еще больше.

«Вот и еще одна проблема!» – подумал он, а вслух крикнул:

– Коннал!

– К вашим услугам, милорд! – отвечал мальчик. Юношеская ломкость его голоса разозлила Реймонда еще пуще.

– А ну покажись. Да побыстрее!

Из денника вышел высокий подросток с темно-каштановыми волосами, едва заметно отливавшими медью. Глубоко вздохнул, набираясь отваги, и выпрямился во весь рост.

Реймонд смерил его разъяренным взором. И этой оглобле всего двенадцать лет от роду? Проклятие, ну и верзила из него вырастет! Реймонд смотрел, как Коннал О'Рурк идет ему навстречу. Единственный сын Шивон О'Рурк, в четыре или пять лет, мальчишка стал отрадой и гордостью ее второго мужа, Гэлана Пендрагона. Но даже это воспоминание, не улучшило настроения Реймонда де Клера. Он приехал в Антрим всего неделю назад и с тех пор только и делал, что пытался разобраться с навалившимися на него проблемами. А теперь к этим проблемам прибавился еще и Коннал заодно с сопровождавшими его рыцарями и неожиданной просьбой его приемного отца.

– Как прикажешь все это понимать? – Реймонд потряс в воздухе злополучным пергаментом.

– Полагаю, что мой отец высказался достаточно ясно, милорд.

Реймонд выразительно закатил глаза и повел плечами.

– Тысяча чертей! Похоже, Пендрагон выжил из ума, если поручает мне твое воспитание!

– Честно говоря, милорд, – уточнил Коннал, робко приближаясь еще на шаг, – эта идея пришла в голову моей матери.

Реймонд мрачно уставился на подростка и пробурчал:

– А я-то думал, что из них двоих она гораздо умнее!

– Я непременно передам это отцу при первой же встрече.

– Валяй, малыш, и тогда я уж точно спущу с тебя все семь твоих ирландских шкур!

Коннал лишь улыбнулся в ответ. Он знал, что этой жуткой угрозе никогда не суждено осуществиться. Несмотря на новый глубокий шрам, рассекавший щеку от скулы до подбородка и придававший лицу чрезвычайно свирепый вид, Реймонд де Клер по прежнему оставался рассудительным и дальновидным человеком. Коннал был бы не прочь узнать, что случилось с ним на службе у короля. Отчего веселый и общительный рыцарь превратился в мрачного солдафона и не связано ли это каким-то образом с ужасным шрамом у него на щеке? Однако в данный момент он не осмелился приставать к Реймонду с вопросами. Ведь теперь Коннал был не просто приемным сыном его боевого товарища, а новым оруженосцем в войске у милорда де Клера. По крайней мере, он надеялся им стать. Потому что отныне и впредь его судьбой мог распоряжаться только де Клер.

– Как вам угодно, милорд, – с неистощимым терпением поклонился Коннал.

– С каких это пор ты стал таким умным? – сердито прищурился Реймонд.

– Не знаю, милорд.

Может быть, дело в том, что этот сопляк, это костлявое чучело, по праву рождения был принцем этой страны?

– С вашего позволения, милорд, я слышал о том, что вы собираетесь жениться, – отважно заявил Коннал, переминаясь с ноги на ногу. – Когда вы представите меня своей невесте?

Рыцари за спиной у Реймонда зашевелились, и он услышал звуки, возмутительно похожие на ехидный смех. Он резко обернулся и кинул через плечо суровый взгляд. Двое из трех сопровождавших его мужчин испуганно потупились, тогда как третий – Николай – лишь высокомерно вскинул бровь и, как всегда, скрестил руки на широченной груди.

Реймонд перевел взгляд обратно на мальчика и процедил:

– Может, я и удостою тебя такой чести – когда будет с кем знакомиться.

Коннал растерялся.

Не обращая внимания на вопрос, читавшийся в зеленых глазах подростка, Реймонд шагнул к нему вплотную и вполголоса спросил:

– При чем тут я, Коннал? Зачем тебе служить моим оруженосцем, когда твой отец сам мог тебя выучить?

– Отец относится ко мне… снисходительно. Он любит меня и считает слишком юным.

– Но ведь это правда! Почему бы тебе не стать пажом у одного из его рыцарей?

– Я очень рослый. – Мальчишка зарделся от смущения, а Реймонд подумал, что дело вовсе не в этом.

Гэлан Пендрагон души не чает в своем приемном сыне и ни в чем не может ему отказать. Реймонд нисколько не возражал против такой горячей отцовской любви, но не мог согласиться с решением Гэлана сделать из Коннала оруженосца. Парень был слишком молод.

– Если мне суждено стать рыцарем, то я хочу быть лучшим из лучших, – с воодушевлением заявил Коннал. – А ведь вы – единственный, кто может сражаться на равных с моим отцом.

Реймонд лишь надменно приподнял темную бровь, не желая отвечать на эту неуклюжую лесть.

– К тому же у него и без меня хватает хлопот из-за сестер, – продолжал Коннал, пожимая плечами.

– Наверное, они у тебя совсем дикие, да? – Реймонд ничего не мог с собой поделать и добродушно улыбнулся. Коннал тоже улыбнулся в ответ, но вовсе не так добродушно.

– С Эйслин совсем нет никакого сладу, милорд. Месяц назад отец едва успел ее поймать, когда она сделала из простыней веревочную лестницу и хотела сбежать через окно своей спальни.

Реймонд живо представил себе, как Гэлан мечет громы и молнии на буйную голову своей старшей дочери, и более внимательно присмотрелся к Конналу. Слишком молод, чтобы быть оруженосцем, слишком велик, чтобы быть пажом. Реймонду было больно даже подумать о том, чтобы подвергнуть этого ребенка всем тяготам и жестокостям армейской жизни. И он сердито отрезал:

– Нет. Тебе еще рано в оруженосцы. Ты же ничего не видел в жизни, кроме своего Донегола!

Столь неожиданная смена настроения захватила Коннала врасплох, и он с отчаянием воскликнул:

– Я уже был с отцом в Англии, в Шотландии и во Франции! И я отсюда никуда не уйду!

Проклятый упрямец!

– Тебе что, пинка дать для скорости? Смотри, мало не покажется!

– Милорд…

– Нет! Война – слишком опасное занятие для тех, кто не умеет постоять за себя! – Реймонд повернулся к двери и бросил через плечо: – Возвращайся домой!

Коннал чуть не лопнул от возмущения. Но кто он такой, чтобы спорить с владетельным эрлом? Де Клер был в своем праве. Король доверил Гэлану Пендрагону править северными провинциями Ирландии, а отец передал часть своих земель под контроль Реймонда де Клера. Де Клер не может упустить свой шанс, так же как Коннал не может упустить свой.

– Я видел, как во время боя гибнут невинные и беспомощные люди, милорд! – выпалил Коннал, не желая уступать. – И я вовсе не такой уж маменькин сынок! Отец позаботился о том, чтобы я прошел хорошую школу. Он понимает, что его наследник должен быть сильным и решительным человеком!

Реймонд замедлил шаги и снова оглянулся через плечо.

– До тех пор, пока ты сам не убьешь врага в открытом бою и не увидишь, как гибнут твои товарищи, ты будешь оставаться маменькиным сынком!

Коннал лишь поджал губы и стиснул кулаки, и Реймонд подумал, что ему слишком хорошо знакомо это упрямое выражение на нежном и чистом лице. Если сопляк унаследовал хотя бы десятую часть норова своей мамаши, он так или иначе найдет способ здесь остаться. Де Клер развернулся, широко расставил ноги, скрестил руки на груди и не спеша смерил взглядом юного упрямца. Ну что ж, пусть пеняет на себя. Реймонд сделает так, что мальчишка сам захочет вернуться под крыло к родителям!

– По-твоему, я не прав? – Коннал открыл было рот, чтобы возразить, но де Клер перебил его, мрачно отчеканив: – Я прав, и ты сам это знаешь!

– Как скажете, милорд, – пробубнил несостоявшийся оруженосец.

– Антрим – это не Донегол! Здесь почти нет женщин, чтобы вытирать тебе нос! Еда грубая и скудная, работа тяжкая, и ее всегда много, а ночи слишком короткие, чтобы как следует отдохнуть!

– Да, милорд, вы правы, – отвечал Коннал, дерзко вскинув голову. – До сих пор я вел изнеженную жизнь аристократа. Но теперь пришло время изведать жизнь солдата в вашем войске.

Солдата? Черт побери, да у этого сопляка гонора не меньше, чем у его папаши! Не мешало бы дать ему урок смирения и послушания – качества, незаменимого для настоящего рыцаря. Реймонд недавно убедился в этом на собственном горьком опыте. В его памяти возникло юношеское лицо, искаженное предсмертной мукой. Он сухо произнес:

– Ты всего лишь невесть что возомнивший о себе мальчишка, неспособный позаботиться даже о себе самом! Я подумаю о том, чтобы сделать тебя своим учеником, а пока считай, что тебя взяли. Не надейся ни на поблажки, ни на снисхождение. Как все – так и ты, Коннал. Отныне ты станешь рядовым членом клана О'Рурк. Ты все понял?

Коннал молча кивнул, готовый уцепиться даже за этот ничтожный шанс.

– Тебе скажут, что ты будешь делать, чтобы вернуть этому замку, – тут в голосе Реймонда прозвучало явное раздражение, – его былое величие. – Де Клер сильно сомневался, что эта смердящая груда развалин вообще могла быть когда-то великой. – А пока оседлай моего коня. Если будешь цел после того, как познакомишься с Самсоном, получишь разрешение остаться.

– Мы куда-то едем?

– Нет, ты никуда не поедешь! – Реймонд широким жестом обвел рукой загаженную конюшню. – Ты будешь выгребать навоз из этих денников!

Каким– то чудом Конналу удалось сохранить самообладание. Он был готов на все, лишь бы остаться в Антриме: только так он мог стать первым среди ирландцев, получившим рыцарские шпоры от короля Генриха.

Реймонд окликнул Кевина, и на его зов явился паренек, на несколько лет старше Коннала.

– Составь список всего, что понадобится, чтобы навести порядок в этом… хлеву. – Он снова окинул конюшню брезгливым взглядом. – И принимайся за дело. Коннал будет тебе помогать. Ты отвечаешь за него, Кевин.

Светловолосый конюх поклонился, исподтишка косясь на Коннала. Реймонд не мог предсказать, как сложатся их отношения. Впрочем, пусть об этом печется сам Коннал. Он умывает руки.

Де Клер решительно повернулся и вышел из конюшни в сопровождении своей свиты.

Кевин не стал тратить времени даром и первым делом спросил:

– Ну что, О'Рурк, не боишься запачкать ручки?

Проигнорировав его ехидное замечание, Коннал направился к заваленному навозом деннику, в котором обитал Самсон, боевой конь Реймонда де Клера. В ту же секунду черный как смоль огромный жеребец топнул копытом и подался вперед, будто предупреждая неразумного подростка, что тому не стоит соваться, куда не следует.

– Смотри не зевай! – воскликнул Кевин. – Он злой как черт! И вдобавок кусачий!

Но Коннал продолжал идти, как ни в чем не бывало, хотя конь уже взвился на дыбы и молотил копытами воздух. Мальчик оказался совсем близко. Тяжелые подковы с силой врезались в грязный пол, и в тот же миг конь успокоился. Коннал погладил Самсона по бархатному храпу, и что-то прошептал ему на ухо.

Жеребец ласково фыркнул ему в плечо.

– Провалиться мне на месте! – с восхищением выдохнул Кевин. – Как ты его, а?

– Просто я с детства привык возиться с животными, – ответил Коннал, равнодушно пожав плечами. Он вовсе не собирался откровенничать с этим оруженосцем-англичанином. Парень понятия не имеет о том даре, что достался ему от предков, зато наверняка станет считать его тронутым. Сгибаясь под тяжестью рыцарского седла, Коннал кое-как водрузил его на спину Самсону и затянул подпругу. Взял жеребца под уздцы и повел к выходу из конюшни.

На пороге мальчик на миг задержался, окинув взглядом крепостной двор и мглистое серое небо, низко нависшее над замком.

«Какое здесь все мрачное!» – подумал он. Вряд ли король Генрих догадывается о том, что Реймонд де Клер получил от него в награду землю, отравленную давним проклятием.

Земля все сильнее содрогалась от ударов тяжелых подков, однако Фиона упрямо делала вид, что ничего не замечает. Она продолжала собирать в корзинку лекарственные травы, словно у нее за спиной грохотали не копыта, а дальняя весенняя гроза. И все же она всей кожей ощущала их приближение – будто видела наяву иноземное войско, без спросу вившееся в ее родной Антрим.