– Меня любит Шинид, а до остальных мне нет дела.

– Твое одиночество слишком затянулось! Ты забыла, что, значит, быть любимой мужчиной.

– Это о каких мужчинах ты хочешь мне напомнить? – презрительно усмехнулась Фиона. – Об отце, который публично высек меня и выгнал из дому? Или о Йене, доблестно предоставившем мне одной расплачиваться за наши общие грехи? Слава Богу, хоть от отца Шинид я не видела ничего дурного – и то потому, что мы сразу расстались! – Она тряпкой прихватила котелок и залила кипятком приготовленные в ступке травы. – Я слишком стара, чтобы идти под венец, а рубцы у меня на спине отпугнут даже самых отважных Женихов!

– Но ведь они не отпугнули отца Шин…

Фиона так посмотрела на Кайру, что та мигом прикусила язык.

– Не смей об этом говорить!

– Боюсь, эти шрамы лежат не столько у вас на спине, миледи, сколько на сердце, – заметила фея с сокрушенным вздохом.

– Ты слишком романтична. В моей душе давно не осталось места для любви, а все, что было, досталось Шинид. И я не жалею об этом.

Фиона прислонилась спиной к буфету, поднесла к губам кружку с травяным настоем и пригубила горячий напиток. С первого же глотка ей стало легче. Она не желала ударяться в воспоминания. И уж меньше всего ей хотелось думать о человеке, случайно забредшем когда-то в эти леса и подарившем ей недолгие минуты радости в те дни, когда от нее отвернулся весь свет. Фиона посмотрела на фей, все еще сидевших на краю стола. Их лица выражали преданность и надежду, но не в ее силах было эту надежду оправдать.

– А ну-ка кыш отсюда! Присмотрите лучше за моей дочкой. Я ничем не могу вам помочь, и мне еще нужно успеть приготовить лекарство для Изольды. У нее опять ломит кости. – Она отвернулась к буфету и снова занялась своими травами. Судя по едва различимому шелесту легких крылышек, феи оставили ее в покое.

Отлетев подальше от хижины, Кайра ободряюще подмигнула своим сестрам и пропищала:

– Фиона по рукам и ногам скована своими дурацкими правилами, а мы – нет! – Малышки захихикали и дружной стайкой понеслись в глубину леса, оставляя за собой прозрачный радужный след, заметный только для посвященных.

Николай, князь Киевский, лишенный отцовского трона и наследства, спокойно стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за тем, как два человека мутузят друг друга, катаясь в грязи.

– Николай, – устало произнес Реймонд, вставая рядом, – ты что, до сих пор не додумался их разнять?

– Я поставил деньги вот на этого, – сообщил киевлянин, показав на ирландца.

Реймонд с глухим стоном шагнул вперед и ухватил за шиворот обоих драчунов. Одного он сразу отшвырнул в сторону, а второго, продолжавшего яростно вырываться, грубо встряхнул, как котенка.

– Угомонись! – рявкнул он так, что забияка моментально притих, так же как и толпа, глазевшая на драку. – Что тут случилось? Черт побери, вы хуже детей!

– Он не желает делать свою работу, милорд!

– Я все делаю как надо, англичанин! – Ирландец в бессильной ярости плюнул под ноги своему противнику. – Это ты хотел построить стену из палок и грязи! А здесь нужен хороший строительный раствор!

Реймонд запрокинул голову к небесам, моля их о Божественном вмешательстве, но так и не дождался помощи свыше. Ему самому предстояло разбираться с тем, что творилось в замке Гленн-Тейз.

– Стэнфорт, а ведь парень прав! – заметил кто-то из его солдат.

Англичанин напыжился и надменно вздернул бровь.

– Я воин! Мое дело – воевать, сэр! А не пачкать нос в извести!

– А я, по-твоему, хуже? – угрожающе зарычал Элрой, хватаясь за меч.

– На две недели я лишаю вас обоих оружия! – объявил Реймонд, желая в корне пресечь эту свару. – А будете плохо работать – останетесь на стройке до самого конца! – Он смерил взглядом обоих забияк и лишь после этого оглянулся на Николая. Киевлянин не изменил позы и наблюдал за ними со снисходительной иронией. Тогда де Клер снова повернулся к драчунам. – И прежде чем что-нибудь делать, спросите совета у каменщиков! Понятно? – Оба кивнули, пряча глаза. – Стэнфорт! – окликнул он лучника, на две недели лишенного своего лука. – Если ты хочешь остаться у меня на службе, тебе придется научиться работать руками, а не махать ими в драке! Иначе я навсегда разжалую тебя в конюхи! – Вот теперь лучника действительно задело за живое. Он даже побледнел от испуга. – И тебя это тоже касается! – взглянул де Клер на ирландца. Кажется, этот человек служил когда-то в охране замка. – Недаром говорят, что терпение – это золото! Объясни им все толком, так, чтобы было понятно! А теперь за работу!

Пристыженные забияки отправились искать каменщика, а Реймонд снова посмотрел на Николая, все так же стоявшего с гордым отрешенным видом.

– Ну а вы, сэр Николай, отныне будете отвечать за то, чтобы эти двое больше не устраивали драк!

– Милорд?… – Густые пшеничные брови медленно поползли вверх.

– У меня и так по горло забот! Не хватало еще устраивать междоусобицу в самом замке! Если снова увидишь, что кто-то дерется, разними их, а не то… – Он умолк на полуслове, не желая оскорблять киевлянина под горячую руку. – Словом, пусти в ход свои хваленые мышцы, вместо того чтобы играть ими напоказ перед хорошенькими барышнями! – Реймонд направился к конюшне, но на полпути остановился и глянул на Николая через плечо: – Только не пришиби кого-нибудь ненароком, понятно?

– Да, – коротко кивнул тот.

С облегчением переведя дух, де Клер вошел в конюшню. Похоже, здесь уже не так воняло навозом, а Коннал выводил из денника заседланного Самсона.

– Как ты узнал?

Мальчик пожал плечами, подавая хозяину уздечку.

– Это правда, что сегодня к вам приходила Фиона?

– Ну да, а в чем дело?

– Она близкая родственница моей матери. Я хотел бы с ней повидаться.

Реймонд понимал, что не стоит лишать мальчика возможности навестить родню, однако отпускать Коннала в одиночку шататься по окрестностям было бы безумием – особенно в такие тревожные времена. Угроза голода, нависшая над этой землей, снова разожгла пламя вражды между кланами, и любой неосторожный путник мог стать ее жертвой.

– Может быть, я отпущу тебя позже, когда вернусь. – Он легко вскочил в седло. – Только не вздумай убежать из замка тайком!

– Могу я спросить, почему вы не отпускаете меня сейчас, милорд? – мрачно поинтересовался Коннал.

– Могу я не отвечать? – Реймонду было неловко оттого, что он обошелся с мальчишкой слишком строго из-за неприязни к Фионе. А еще он злился на себя за излишнюю снисходительность и мягкость. – С тобой может случиться что угодно.

– Только не из-за Фионы.

– Это ты так считаешь! – сурово возразил де Клер.

Он развернул коня и поскакал к воротам; люди едва успевали расступаться перед ним. Следом за хозяином ехали сэр Алек и Нолан. Их сопровождал отряд из двадцати конных рыцарей и оруженосцев.

Реймонд не собирался возвращаться в замок, пока не выведет на чистую воду тех мерзавцев, что держали в страхе всю округу Сэр Алек взял на руки маленькую девочку и осторожно уложил ее в повозку, горестно морщась при виде того, как головка безжизненно перекатилась набок. Он поправил ее так, чтобы она лежала прямо, убрал с подбородка прилипшую солому и накрыл тряпицей бледное невинное лицо, покрытое коркой крови. Сглотнул и поспешил отойти в сторону. Неподалеку де Клер, присев на корточки, разглядывал отца семейства, так и погибшего, не выпуская из рук жалкой деревянной дубинки. «Они вырезали целую семью ради трех тощих коров!» – звенело в мозгу у Алека. Он подошел и встал возле Реймонда.

– Милорд.

Реймонд облизнул пересохшие губы, стараясь подавить нервный озноб.

– Я давно уже не сталкивался с таким бессмысленным зверством. – Он выпрямился и уточнил: – Ровно шесть лет.

Его взгляд скользнул по разгромленному хозяйству несчастного виллана. Несколько овец, избежавших гибели, разбежались по полю и теперь бродили вокруг пожарища, жалобно блея. Де Клер окликнул одного из солдат и приказал перегнать скотину в замок. Там тоже хватало голодных ртов, и нельзя было брезговать даже этой малостью. Одному Господу ведомо, какие еще удары приготовила для них судьба.

– Те, кто выжил, говорят, что это были О'Доннелы. А вырезали семью из клана Локлана О'Нила.

– О'Нила? – Реймонд задумался, припоминая события шестилетней давности. – Ну конечно, О'Доннелы лишились своей земли из-за О'Нила, когда тот устроил заговор против Пендрагона!

– По-вашему, О'Доннелы могли устроить это из мести?

– Да.

– Но зачем было так долго ждать?

– Эта земля бесплодна, и кланы не могли набрать достаточно сил, чтобы вспомнить о мести. Но они никогда не прощают пролитой крови. – Реймонд с Алеком бок о бок обходили разгромленную деревню. – Тебя не было здесь в то время, Алек, а Локлан О'Нил загубил тогда сотни ни в чем не повинных ирландцев. Он не щадил даже своих родственников, когда нападал на них под видом английских солдат. Но чаще всего он переодевался в цвета Магуайра – и уж тогда кровь лилась ручьями.

Алек выдал такой набор цветистых ругательств сразу на пяти языках, что озадачил даже де Клера.

– Зачем ему это понадобилось? – сурово спросил Алек.

– И чтобы посеять смуту. Чтобы люди поверили в зловещие россказни о Пендрагоне и чтобы натравить его на Магуайра. О'Нил хотел дождаться, пока они начнут воевать между собой, чтобы исподтишка прикончить обоих, а потом завладеть Донеголом, Тайроном и Коулрейном в придачу. Он успел побывать при дворе и втереться в доверие к королю. – Реймонд наклонился и подобрал с земли обломок копья, хмуро разглядывая потемневшее от времени древко. – Боюсь, что они так и не забыли старых обид. – Рыцарь умолк, вспоминая ту ночь, когда вот такой же обломок копья остался у него в плече. – Они оказались чертовски хитры. Представляешь, они устроили себе норы прямо в земле и замаскировали их ветками и листвой. После резни они прятались в эти норы и сидели там до тех пор, пока все вокруг не стихало. Люди считали их призраками. Даже Пендрагон на какое-то время поверил, что здесь орудуют фении «Мифическое воинское братство, члены которого посвятили себя защите Ирландии.».

От неожиданности Алек даже остановился.

– Но ведь эти ирландские воины поклялись защищать свой народ, а не резать его по ночам!

– Гэлан Пендрагон не очень-то спешил в это поверить! – криво усмехнулся Реймонд.

– И вы угодили во всю эту заваруху, верно? Вы же были тогда у Пендрагона правой рукой!

Реймонд кивнул. Он не любил вспоминать те времена, по-прежнему считая себя виновным в том, что не сумел помешать мерзавцам похитить жену Гэлана. Его рука машинально потянулась к старому шраму на плече. Он едва не поплатился жизнью за то, что раскрыл тайну проклятых земляных нор. И снова перед его мысленным взором возник образ Фионы: обнаженное тело, полускрытое под черным шелком волос, и голубые глаза, смотревшие на него из темноты.

– Позаботься о мертвых, Алек, и доставь в замок тех, кто выжил. – В ответ на недоумевающий взор рыцаря де Клер добавил: – Я понимаю, что там и так полно народу, но разве ты сможешь спокойно спать, зная о том, что люди остались без крыши над головой?

– Нет, милорд. Только вот у повара наверняка не хватит провизии на всю эту ораву.

– Нашему повару приходилось кормить целую армию! Что для него какая-то дюжина тощих вилланов?

Алек поклонился и пошел в деревню, а Реймонд отправился к лошадям. Но вдруг у него за спиной раздались голоса, и он замер, до половины вытащив меч, готовый отразить любую атаку.

Из туманного облака появилась Фиона и побежала к раненым. Как всегда, люди шарахались от нее во все стороны. Реймонд спрятал меч в ножны и поспешил ей наперерез. Фиона до сих пор не заметила его присутствия, и когда она оказалась возле повозки, доверху заполненной трупами, рыцарь физически ощутил охватившие ее боль и отчаяние.

Шаги Фионы замедлились, ноги подогнулись, отказываясь служить, и стало ясно, что среди убитых лежит человек, который был ей близок и дорог.

Фиона ухватилась за край повозки, глубоко вздохнула и дрожащей рукой приподняла край полотна. С тихим стоном она прикоснулась к безжизненному детскому лицу. В золотистых волосах маленькой Лии запеклась черная кровь. Фиона вспомнила, как две недели назад встретила девочку в лесу. Малышка отважно забралась в самую чащу, чтобы собственными глазами увидеть Малый Народец. Фионе пришлось объяснить девочке, что феи являются лишь к тем, кто наделен волшебным даром и хорошо себя ведет. Она отправила Лию домой и только после этого обнаружила, что Кайра с одной из своих сестер все это время скрывалась у нее за спиной.

Шинид наверняка придет в отчаяние, узнав о гибели своей подружки. Рядом с Лией лежала ее мать, попросту брошенная поверх другого трупа. Фиона закрыла глаза, стараясь не поддаться панике и гневу. Но стоило ей услышать свое имя – и она развернулась как тугая пружина.