– Правильно! Итак, бери ее с собой!

– А тебе это не в тягость?

– Ей, я надеюсь, ей рожать не сегодня!

Кармен смеется:

– Ты просто сокровище! Так что, в семь у тебя?

– С радостью!

– Принести что-нибудь?

– Только посмейте! Только хорошее настроение! И косточку для Каина!

– Он все еще у тебя?

– Я начал приручать его. Сегодня ночью он проявил себя как идеальный партнер. Он молчаливый, ничего не просит и еще может служить грелкой. Я должен даже сказать…

– Я все поняла, – смеется Кармен, – мне следует быть внимательнее. Сегодня вечером я позволю тебе выговориться!

– Лучше пусть это сделает Лаура. Может, мы поможем ей как-нибудь?

Кармен кладет трубку. На душе у нее хорошо. Это состояние не исчезает даже после всех последующих звонков. Но Фредерику, несмотря ни на что, она обещает завтрашний день. Оливер получает окончательное «нет». Феликс пока под вопросом, но она уже почти потеряла желание встречаться с ним. А Штефану все же следует позвонить. Она набирает его номер.

– Кальтенштейн. – Он снял трубку после первого же гудка, словно сидел возле телефона и ждал звонка.

– Легг. Добрый день, Штефан!

– Хорошо, что вы звоните! – Его голос звучит как-то напряженно.

– Что-нибудь случилось? С Эльвирой?

Она лишь на минуту заглянула сегодня утром к старушке. Та сказала ей, что все в порядке. Но кто знает, все, что угодно, могло произойти.

– Да, кое-что случилось. Но не с Эльвирой, Кармен, – со мной. Я целую ночь не мог сомкнуть глаз. Подозрения Эльвиры относительно авиакатастрофы с моими родителями… Ведь это может означать, что меня, возможно, воспитали люди, виновные в их гибели. Это настолько чудовищно, что весь мир для меня померк. Земля будто уходит из-под ног. Мне необходимо хоть с кем-то поговорить. У вас есть время?

Кармен едва сдерживает стон. И у этого душевные муки! Но оставлять его в таком состоянии, конечно, нельзя.

– Когда вы хотите, Штефан?

– Лучше всего прямо сейчас!

– О, Штефан, это невозможно. У меня сегодня после обеда три встречи. Они намечены давно. Следует подписать несколько договоров. Боюсь, что клиенты не поймут меня, если я откажу им.

– Я возмещу вам потери. И еще обещаю гонорар за консультацию. Вы получите вознаграждение, как самый высоко оплачиваемый психиатр.

Ого, должно быть, у Штефана дела совсем плохи.

– Это никуда не годится. Я так не поступаю, Штефан! Позвоните мне через полчаса, я постараюсь как-нибудь вы крутиться!

Это совсем не устраивает ее. Одному из клиентов ей очень не хотелось бы отказывать. Она не успевает набрать номер этого клиента, как раздается звонок:

– Адвокатское бюро Лессинга, добрый день!

Кармен требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, кто это такой.

Ах, это адвокат того, глупого, наглого, как бишь его… Ага, вот, господина Германа.

– Мы не получили ответа на наше письмо. Поэтому хоте лось бы спросить…

– Минутку, господин Лессинг. Какое письмо? Я не получала никакого письма!

– Оно должно было прийти еще неделю назад!

– Ничем не могу вам помочь, господин Лессинг. Моя сотрудница очень аккуратна и тщательно обрабатывает корреспонденцию, но никакого письма от вас не было. А что там, в этом письме?

– Мы сообщали, что находим все ваши предложения разумными и что готовы заключить эти договоры, правда, с несколькими изменениями!

– Каков характер этих изменений? – Кармен кажется, что любезный господин Лессинг вешает ей лапшу на уши.

Письмо скорее всего так и лежит на его собственном письменном столе!

– Ничего серьезного. Первый договор можно оставить без изменений, а во втором следовало бы немного изменить сумму, а третий мы могли бы совсем исключить. Так когда мы смогли бы обсудить это?

– Сначала, господин Лессинг, я хочу напомнить вам, что время, отпущенное для коррекции договоров – а именно четырнадцать дней, – давно истекло!

– Но, госпожа Легг, если почта у вас обрабатывается так неаккуратно…

– Оставьте, господин Лессинг. И вы, и я прекрасно знаем, как все обстоит на самом деле, Я проверю все должным образом и перезвоню вам. Сегодня или завтра!

Ей известны эти старые уловки, она качает головой и кладет трубку. Но все же два договора будут действовать. Она не могла даже мечтать об этом. Особенно в свете той истории с Германом. Значит, можно сегодня вечером позволить себе бутылку шампанского и баночку икры. Успех следует отметить. Ей вдруг вспомнился Фредерик. Как же сказать ему теперь, что полюбила другого? Лучше пока вообще не говорить. Кармен снова берется за телефон, но тут с обеда возвращается Бритта.

Бритта едва ли подходящая кандидатура для страхового агента, но она очень прилежная и находчивая. А почему, собственно, не направить ее на запланированные сегодня встречи? Бритта сможет сделать это. Тем более что фактически от нее потребуется только поставить подписи на договорах. А если она и допустит какую-нибудь ошибку, у Кармен всегда будет время ее исправить.

Бритта польщена оказанным ей доверием. Кармен даже несколько неудобно – ведь поручение это она дает Бритте совсем не из-за того, что сама занята срочными делами. Но, тем не менее, она напутствует Бритту:

– Все будет хорошо! Будьте смелее! Вы справитесь с этим! Удачи!

Кармен едет в замок Кальтенштейнов. С того дня, как они ужинали со Штефаном, прошло не так уж много времени. Кармен вспоминает, когда это было. В прошедший четверг. А ей кажется, что прошла целая вечность. Столько всего случилось с ней за это время, какие неожиданные встречи…

Задумавшись, она едва не проехала мимо замка. В дневном свете все выглядит совершенно по-другому. Кармен притормаживает, сворачивает с дороги. Чугунные ворота сработаны очень искусно. С родовым гербом. Она хочет выйти, чтобы позвонить. Но ворота гостеприимно открываются. Кармен смотрит вверх и замечает камеру слежения. В лучах заходящего солнца красный огонек не виден, и девушка не сразу поняла, что камера работает.

В парке все очень аккуратно убрано. Кустарники ровно подстрижены, дорожки выметены, деревья посажены на одинаковом расстоянии друг от друга, и все они одинаковой высоты. Все настолько правильно и выверено, что даже скучно. Она медленно едет по направлению к дому. Он кажется намного больше, чем тогда вечером, во время дождя. Это действительно настоящий замок. В четверг она даже не успела разглядеть фронтоны и башенки.

Возле большой лестницы перед парадным входом стоит темно-синий «ягуар». Кармен паркует машину рядом. Слуга спускается к ней по лестнице. Остаться в машине и ждать, пока он откроет ей дверь? Вероятно, так следует поступить. Чтобы не выглядеть смешно в выжидающей позе, она делает вид, что ищет что-то в сумочке. Так, слуга уже здесь, дверь открывается.

– Добро пожаловать в замок Кальтенштейнов, милая госпожа!

– Большое спасибо, очень приятно, господин… могу я узнать ваше имя?

– Вильям, называйте меня просто Вильямом, милая госпожа. Господин барон ждет вас!

– Большое спасибо, Вильям!

Кармен выходит из машины, поднимается по лестнице к открытой двери. Возле портала ее ждет Штефан. Он очень бледен и, к удивлению Кармен, одет в простой джинсовый костюм. Такой вольности в одежде она от него не ожидала.

– Я очень рад, что ты приехала! – Он крепко пожимает ей руку. – Спасибо тебе!

– Мне очень этого хотелось, – заявляет Кармен и уточняет: – Мы останемся у тебя?

Он улыбается eй, его лицо выглядит измученно-аскетичным, щеки ввалились, кажется, что бледная, как пергамент, кожа просто натянут на кости.

Он ведет ее в зал, открывает дверь, пропуская вперед. В камине ярко пылает огонь. На маленьком столике, стоящем между двумя креслами, поднос с канапе. Рядом фотография Ханнеса в серебряной рамке. Кармен чувствует себя несколько стесненно, садясь в одно из кресел. Штефан располагается напротив нее.

– Я в самом деле очень признателен тебе, Кармен. Хорошо, что ты так быстро приехала. Мне очень, очень нужен твой совет!

Входит Вильям.

– Что ты будешь пить, Кармен? Чай, вино, шампанское?

– Спасибо. Лучше чаю!

– С ликером?

– Хорошо бы, – кивает Кармен.

– Сию минуту, господин барон! – с легким поклоном произносит слуга.

«Да, здесь совершенно другой мир, – думает Кармен. – Действительно, как в старой сказке. И этот мир очень далек от реальной жизни! Только Штефан выглядит в данный момент совсем не принцем».

– Так чем я могу помочь тебе, Штефан?

Он указывает на канапе:

– Пожалуйста, угощайся. Я велел приготовить их специально для тебя…

– Для меня? А ты?

– У меня нет аппетита!

– Так не пойдет! Ты должен что-нибудь съесть. Я буду брать каждое канапе только после тебя.

– Это шантаж… – Штефан слабо улыбается.

Некоторое время оба молчат. Повисает напряженная тишина. Лишь поленья потрескивают в камине. Наконец Штефан не выдерживает:

– Самое ужасное, что мои приемные родители давно умер ли и мне некого спросить, действительно ли все было так, как говорит Эльвира. И я не могу их спросить, как можно строить собственное благополучие на гибели других людей, то есть моих родителей. Эта неопределенность ужасна. А еще ужаснее то, что интуиция подсказывает мне: Эльвира права. Семья действительно была такой. Дед и в самом деле главенствовал в доме и требовал от всех беспрекословного подчинения. Семейный клан должен быть сплоченным, только так он мог укрепиться. Тот, кто решался ослушаться, ставил себя под удар. Да, я могу себе это представить. Социалист в нашей семье! Стань мой отец председателем, для семьи это означало бы стыд и позор. Мой дед не смог бы показаться на глаза своим друзьям. Наверняка он всячески пытался помешать этому. Но мой отец посмел сопротивляться – он наплевал на запреты и полетел… – Штефан уронил голову. – Эта мысль невыносима!..

Вильям приносит чай, сервирует стол и беззвучно исчезает. Кармен размешивает сахар:

– Наверное, для всех было бы лучше, если бы ты не встретился с Эльвирой и ничего не узнал. Тогда ты не терзался бы сейчас сомнениями…

– Я не знаю. Но сдается мне, что правда все равно открылась бы! Эльвира, надеюсь, расскажет мне о том, что она знает о моих родителях. Просто сейчас я не готов к такому разговору. Мне нелегко будет пережить это. И надо хоть с кем-то говорить, иначе я просто сойду с ума.

С этими словами он встает, подходит к Кармен, садится совсем близко от нее и кладет руки ей на плечи. Кармен сна чала не может понять, чего он хочет.

– Штефан… – Она не успевает ничего сказать.

Он, судорожно рыдая, обнимает ее, целует в шею и шепчет:

– Пожалуйста, помоги мне. Я не знаю, что делать и как жить дальше…

– Штефан, Штефан, прошу тебя!..

Словно скрытая пружина распрямилась внутри его. Штефан яростно набрасывается на нее. Кармен пытается вырваться, забиться в угол дивана, но он властно удерживает ее, покрывая поцелуями лицо, шею грудь.

– Штефан, что это значит?!

Ее голос срывается, она почти в панике. Штефан, не обращая внимания на ее слова, а может, просто не слыша, больно целует ее в губы, пытается просунуть свой язык между ее зубами. Она мотает головой, пытаясь отбиться от него.

– Ты же хочешь меня! Так давай же! Ты такая неприступная, потому что думаешь, будто я не могу! Но я покажу тебе» я покажу… – Он тяжело сопит, стараясь повалить ее.

Левая рука Кармен оказывается под его коленом, а правую он придавил к дивану. Она просто не может пошевелиться.

– Штефан, умоляю тебя, прекрати это, ты разрушишь все!..

Он просовывает руку под ее пуловер, тискает грудь, а потом пытается задрать юбку.

– Ты играешь со мной! Думаешь, я не смогу! Никто не смеет играть со мной! Никому не позволю смеяться надо мной! Никому!..

Он просовывает колени между ее бедер, ей очень больно, он уже почти весь лежит на ней, упрямо шарит у нее под юбкой. Он стонет, всхлипывает.

– Я не импотент, я не импотент!.. – ревет он, совсем обезумев.

– Ну, послушай же меня, Штефан! Послушай!..

Кармен понимает, что он потерял над собой контроль, что он ничего не видит и не слышит. Видно, все, что копилось в нем долгое время, обрушилось теперь на Кармен. Слова уже не помогут. Неужели придется его ударить? Она приподнимается, пытается вывернуться. Но он сильнее и снова прижимает ее.

– Ну, давай же, давай… – хрипит он. – Я возьму тебя, я же мужчина. Я покажу тебе…

Он беспомощно ерзает на ней. Кармен удается сдвинуть на мгновение колени, и она со всей силы ударяет его в пах.

С диким воплем он откатывается в сторону, падает с дивана и остается лежать, скорчившись на полу – между диваном и столиком. Теперь он рыдает беззвучно.

Кармен прячется за спинкой дивана, поправляет одежду и делает попытку привести мысли в порядок. В голове все перемешалось. Как такое могло произойти? Что вдруг на него нашло? Он что, психопат? Шизофреник? Минуту она стоит в нерешительности, слушает его рыдания, потом медленно подходит к нему. Он все еще лежит на полу, лицом вниз, судорожные всхлипывания сотрясают его большое тело. Кармен не знает, что ей делать. Наверное, лучше всего немедленно уйти. Ну а если он действительно болен? Оставить его здесь в таком состоянии? Она стоит в нерешительности. Может, позвать на помощь слугу? Нет, нельзя допустить, чтобы Вильям увидел его в таком виде!