Давид с восторгом осматривает убранство зала, где они находятся. Кармен незаметно улыбается. «Почти так же, как я, – вспоминает она, – когда попала сюда впервые». Странно, но она чувствует себя чуть ли не хозяйкой замка!

– К сожалению, никаких новостей, любезная госпожа, пока нет. Но Андрев сидит перед телевизором, слушает одно временно три радиостанции, так что мы ничего не пропустим. Мы очень волнуемся! Вы даже не можете представить себе как! Старый барон фон Кальтенштейн всегда старался не демонстрировать свои чувства. А молодой господин был слишком откровенен с публикой. Мы очень переживаем, очень!

– А чего вы боитесь? – удивляется Кармен.

– Ну, понимаете, все, что касается торговли ювелирны ми изделиями и драгоценными камнями, не должно ассоциироваться с фамилией Кальтенштейн. Иначе в любую минуту наш замок может подвергнуться нападению. И мы не будем чувствовать себя в безопасности! – Он поднимается рядом с ними по лестнице. – Но, конечно, вам надо скорее пройти к госпоже Годес. Мы позвонили врачу по ее просьбе и сказали, чтобы не приезжал. Ей стало лучше, и она считает, что обойдется теми медикаментами, которые привезла с собой. Госпожа очень обрадовалась, когда узнала, что вы едете сюда!

– В ее комнате есть телевизор? – спрашивает Давид.

– Я опасался, что это вызовет дополнительное беспокойство!

– Наоборот, Вильям, – неизвестность всегда пугает. Когда обладаешь какой-то информацией, чувствуешь себя спокойнее.

– Может, вы и правы. – Вильям подходит к двери, оби той дорогой кожей, и стучит. – Я сейчас же принесу телевизор. Вы хотите что-нибудь выпить? – Услышав короткое «войдите», он открывает дверь и объявляет: – Это к вам, госпожа Годес! Ваши друзья! – Потом поворачивается к Давиду: – Что-нибудь освежающее? Пиво?

Давид кивает:

– Отличная идея. У вас есть безалкогольное? Я за рулем!

– Разумеется! А что принести дамам?

Он пропускает Кармен впереди себя. Огромная кровать в античном стиле занимает большую часть комнаты. Эльвира утопает в подушках, ее бледное лицо едва различимо. Старушка начинает шевелиться, поднимает голову.

– Эльвира! Что за дела! Тебе хоть немного лучше? – Кармен врывается в комнату, бросается к постели, целует подругу в щеки.

– Принести дамам что-нибудь выпить? А может, перекусить? – Вильям стоит возле двери в ожидании.

Кармен поворачивается к нему:

– Мне кампари с апельсином, пожалуйста, а Эльвире… Что ты хочешь?

– Мне ничего не нужно… – Эльвира улыбается. – Меня так избаловали здесь, что я с удовольствием присоединилась бы к твоей голодной диете!

Вильям выходит. Кармен берет старушку за руку:

– Смотри, Эльвира, это – Давид. Тот, у которого стеклянная вилла. Вспоминаешь?

– Конечно. В данный момент я немного приболела, но не впала в маразм! А как дела у Штефана? Они так оберегают меня здесь, что я в совершенном неведении!

– Сейчас Вильям принесет телевизор, а внизу сидит другой слуга – его, кажется, зовут Андрев, – он слушает не сколько радиостанций. Мы не должны ничего пропустить.

– Надеюсь! – Эльвира вздыхает, потом смотрит на Давида: – Ах, вот вы какой, знаток поэзии Рильке! Вы можете только переписывать его стихи или знаете что-нибудь наизусть?

Давид ухмыляется, подходит ближе, медленно, шаг за шагом. И одновременно читает строки стихотворения Рильке.

– Браво! – восклицает Эльвира, когда он заканчивает декламировать.

Кармен вдруг спохватывается:

– Эльвира, почему ты отказалась вызвать врача? Было бы лучше…

Старушка прерывает се:

– Я окружена здесь таким вниманием и заботой, что нет никаких оснований для беспокойства. Я немного разволновалась из-за происшествия во Франкфурте. Но быстро приняла свои пилюльки, и мне стало лучше. Вильям слегка переусердствовал. – Она улыбается. – Вы не хотите посидеть немного со мной?

В этот момент раздается стук в дверь, два молодых чело века, попросив разрешения войти, вносят в комнату телевизор. «Как много людей работает здесь, в замке, – удивляется Кармен. – Намного больше, чем кажется на первый взгляд». Давид помогает подключить антенну и настроить телевизор. Время приближается к девяти часам.

– А где здесь радиоприемник? – спрашивает Кармен.

Один из молодых людей указывает на стоящий возле стены комод:

– В нем, по-моему; должен быть маленький приемник!

Действительно, там есть радиоприемник.

Давид настраивает его. Он успевает как раз к началу вы пуска новостей. Сообщение из Франкфурта передают в самом конце – без изменений. Террорист по-прежнему находится внутри здания с заложниками, но так и не выдвигает никаких требований.

– Должен же кто-то уладить этот инцидент! – в отчаянии восклицает Кармен.

– А кто должен это сделать? Кто возьмет на себя ответственность? – Давид садится рядом с Эльвирой на краешек кровати.

– Ну, естественно, спецподразделение! Для чего, спрашивается, оно существует? Чтобы раз в полгода устраивать показательные выступления? Помните случай с Дитером Деговски? Тогда могло обойтись без жертв, если бы своевременно был сделан выстрел снайпера. А из-за нерешительности чиновников и нежелания брать на себя ответственность люди, надеявшиеся, что их спасут, погибли!

– Видишь ли, Кармен, не все люди смотрят на эту проблему так, как ты. Для многих выстрел спецназовца в террориста, захватившего заложников, гораздо большее зло, чем выстрел того же террориста в самого полицейского. В Германии люди зачастую ратуют за гуманное отношение к преступнику. Правда, до тех пор, пока сами не попадут в его руки. И тогда уже не кричат о жестокости полиции!

– Да, – вступает в разговор Эльвира, – но в данном случае у заложников пока есть шансы. К счастью, там еще не пролилось крови.

– А кто это знает? – волнуется Кармен. – Ведь никто оттуда не вышел и не рассказал, что творится там. Пока одни предположения! Может, они уже давно мертвы!

Раздается стук в дверь. Входит Вильям. Он везет перед собой сервировочный столик. На столике – блюдо с канапе. У Кармен это вызывает неприятные воспоминания. Рядом стоят напитки.

– Желаю приятного аппетита. Если захотите еще чего-нибудь, нажмите сигнальную кнопку. Я всегда к вашим услугам.

«О Боже! В его-то возрасте не спать всю ночь! Что за работа», – негодует Кармен.

– Это не понадобится, Вильям. – Кармен встает, берет бокал с кампари. – Большое спасибо, но мы, наверное, сможем побеспокоиться о себе сами. А вы отдохните…

И тут же осознает, что поступила бестактно. На лице старика явно проступает обида, но он тут же справляется с собой и, вежливо улыбаясь, произносит:

– Я представляю здесь третье поколение, находящееся на службе у Кальтенштейнов. Кухня всегда была в нашем ведении. И здесь уже ничего не изменишь. Напоить и накормить гостей – наша обязанность. Я признателен за вашу доброту, но служба есть служба. Поэтому звоните, не стесняйтесь! Спокойной ночи!..

Он с достоинством покидает комнату. Кармен с вытянутым лицом уставилась на Давида.

– Эх ты!.. – укоряет ее Давид. – Последовав твоему совету, он сразу останется без работы.

– Да я ничего такого не имела в виду. – Кармен чувствует себя неловко. – Просто мне не хотелось, чтобы старик плясал вокруг нас всю ночь!

– Но так будет независимо от твоего желания. Потребуется тебе его помощь или нет. Он обязан быть на посту в любое время, пока мы в этом доме и пока не вернулся Штефан!

– Ага, ты думаешь, он еще и присматривать за нами будет? Чтобы мы ничего не стащили и не сломали?

Давид протягивает Эльвире поднос с канапе. Она кладет несколько штук себе в тарелку.

– Я думаю, он просто следует определенным правилам, которые существуют в этом доме. Таковы традиции семьи Кальтенштейн.

Кармен больше не хочется говорить о Вильяме, она поворачивается к Эльвире:

– Так что произошло у вас со Штефаном вчера?

Эльвира бросает взгляд на Давида, Кармен делает успокаивающий жест:

– Давид в курсе той истории, что связывает тебя со Штефаном!

Для Эльвиры этой фразы должно быть достаточно, чтобы она поняла – о вчерашней попытке насилия упоминать не следует. Она подкладывает себе под спину еще одну подушку и начинает:

– Ну, первым делом мы вспомнили прошлое. Он рас спрашивал меня о своих родителях. И я попыталась сделать ему близкими Анну и Ханнеса. Анна, воинствующая Анна, которая так люто ненавидела несправедливость! И Ханнес нашел в ней верную боевую подругу, потому чувствовал себя настолько сильным, что мог противостоять давлению семьи. Я подробно рассказала Штефану об этом.

– Это сильно взволновало его?

– Он кругом несчастлив, его жизнь представляется ему построенной на лжи. Штефан не нравится сам себе. Он очень одинокий человек. К тому же слишком много испытаний обрушилось на него в последнее время. И он замкнулся, ушел в себя!

Кармен берет Эльвиру за руку, будто желая остановить.

– Да, а потом мы обсуждали его импотенцию. Это очень сильно занимает его. Я думаю, – Эльвира смотрит в глаза Кармен, – это все из-за тебя!..

Давид обидчиво спрашивает у Кармен:

– Он тоже импотент, а значит, входит в число твоих кандидатов?

Кармен едва не подавилась – кусок застрял у нее в горле.

– Мне казалось, что я упоминала об этом, когда рассказывала о Штефане!

– Да, верно! – Давид легко щиплет ее за щеку. – И таким образом, он мой соперник в этой гонке! – И он крепко целует ее у губы.

– Он был участником этой гонки, – поправляет Кармен. – Но проиграл. Теперь мне никого, кроме тебя, не надо. И ты прекрасно знаешь об этом!

– Мне, пожалуй, стоит порадоваться за вас! – Эльвира берет Давида за руку, смотрит в его волшебного цвета глаза. – Кармен выглядит теперь намного счастливее, чем в то время, когда я только познакомилась с ней. Если это объясняется вашим появлением в ее жизни, то спасибо вам…

Давид довольно улыбается. Кармен прижимается к нему и просит:

– А теперь, Давид, заткни уши! – Поворачивается к Эльвире: – Ты знаешь, он для меня – лучший мужчина на свете. В нем есть именно то, что я так долго искала. Он не ставит во главу отношений секс. Но он ведет себя так, что я начинаю чувствовать, как в наших отношениях возникает гармония, радость, взаимопонимание. Большинство же мужчин относятся к женщинам потребительски. А если ты, не дай Бог, начинаешь проявлять характер или не всегда с готовностью падаешь в постель – сколько недовольства, сколько негодования! Начинается со стандартного вопроса: что с тобой? Заканчивается же активным противостоянием. Но с Давидом, мне кажется, я смогу этого избежать! – Она лукаво смотрит на него, но потом ухмыляется: – Ах, да, ты же не слушаешь! Итак, Эльвира, вывод: Давид импотент, но он смог сделать меня счастливее, чем все здоровые мужики, что были до него. Может, и в самом деле мужчины только тогда и осознают себя таковыми, когда теряют потенцию? Появляются иные жизненные ценности, в голове проясняется, потому что она уже не зависит так от реакции снизу! – Она чмокает Давида в щеку. – Я надеюсь, что не наболтала лишнего?

Давид заключает ее в объятия:

– Я, к сожалению, ничего не слышал. Не могла бы ты еще раз повторить то, что сказала? – Он, не отпуская Кармен от себя, поворачивается к Эльвире: – И в самом деле – она права. Главным критерием качества отношений для мужчины нормального является секс. Я знаю это по собственному опыту. Женщина может быть интеллигентной, интересной, иметь потрясающую внешность и… оказаться брошенной из-за какой-то дурочки, которая только и умеет, что кувыркаться в постели. Почему? По-моему, ясно. Рядом с подобной дамой мужик чувствует себя гигантом!

– А вы, однако, не очень высокого мнения о представителях своего пола, – констатирует Эльвира.

Давид накладывает себе полную тарелку разных деликатесов, берет кружку с пивом:

– Просто в силу определенных обстоятельств я получил возможность взглянуть на себя и свою жизнь с другой, скажем так, позиции. Благодаря импотенции я избавился от необходимости играть роль в отношениях с женщиной… Хотите съесть еще что-нибудь? Может, сыру?..

– Спасибо, всего по кусочку! – Эльвира передает ему тарелку и снова откидывается на подушки. – Мне интересен ваш взгляд на проблему! Штефан видит все совершенно по-другому, для него этот недуг – вселенская катастрофа. Для него утрата мужских способностей – все равно что утрата власти, могущества. И я думаю, при этом речь идет не только и не столько об отношениях с женщинами. Наверное, Штефан из той породы людей, которые считают: чело век, потерявший потенцию или от природы ее лишенный, неизбежно окажется в этой жизни проигравшим. И что тог да никому не нужны его ум, сила, образованность, интеллигентность! Я-то всегда полагала, что в отношениях между двумя людьми все определяет любовь. Но оказывается, все не так просто! Давид смеется: