Я вертела в руках Фреда, это был самый первый мячик куш, принадлежавший Хейли с незапамятных времен. Цветные резиновые щупальца щекотали мои пальцы.

Но время не ждет, и я встала и доделала то, что должна была. Я слышала, как наверху Хейли вытаскивает одежду из шкафа и пакует в коробки и чехлы. Я оглядела гостиную. Телевизор и электроника уже упакованы, тумбочки пялятся на меня пустыми полками, раньше там стояли видеомагнитофон, двд-плеер и стереосистема.

Я заклеила коробку скотчем, надписала, подняла ее и понесла на выход.

Была вторая неделя мая, стояла чудесная погода. Это меня тоже раздражало.

Я поставила коробку на задний бампер джипа и задвинула в багажник к остальным. Мы собирались заехать в Винстон, чтобы Хейли могла по дороге попрощаться с Кендалл, а потом с моей мамой. По пути мы бы остановились на почте и отослали вещи в Калифорнию.

Я прислонилась к багажнику и почувствовала, как у меня перехватывает дыхание, а глаза закрываются от боли. Хейли еще не уехала, а я уже чувствовала себя такой потерянной, сердце мое было разбито, и я так понимала, что починке оно не подлежит. Тут же у меня предательски защипало в глазах. Знакомое чувство, особенно в последние дни.

Я несколько раз глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Не хочется сорваться при Хейли.

Я вернулась в дом. Хейли собирала какое-то барахло с обеденного стола и укладывала в коробки. Когда она посмотрела на меня, я увидела, какими красными были ее глаза. Она только что плакала. Я улыбнулась ей, она улыбнулась мне и продолжила сборы. Я пошла снимать со стен немногие остававшиеся там картины и фотографии. Мне всегда было интересно, как выглядела эта квартира до того, как Хейли в нее въехала.

Я горько улыбнулась. Теперь я буду знать.

Хейли наполнила еще несколько коробок, и я стала заклеивать и надписывать их. Мы не разговаривали, работали быстро и эффективно. Иногда мне хотелось сделаться косорукой идиоткой, только бы протянуть подольше.

Я покорно относила коробку за коробкой, пока полностью не загрузила джип, и даже заднее сиденье оказалось заставлено. Мне пришлось высвободить местечко для Кендалл, а так мы были загружены под завязку.

Я вернулась в дом, огляделась.

- Это все?

- Ага, - Хейли поставила несколько коробок у входной двери. – Осталась только моя кровать и то, что отправится домой к родителям.

- Это хорошо, а то места больше нет.

Хейли вздохнула. Она устала не меньше, чем я. Такой я ее и запомню: стоит, засунув руки в карманы шортов, волосы собраны на макушке, и смотрит на меня.

- Ты готова?

Я кивнула и пошла к машине первой. Я чувствовала себя так, будто возглавляю похоронную процессию, а хороним мы, в сущности, умерщвленную часть меня. Господи, как же часто мне приходило на ум, что вот прямо сейчас мы могли бы паковать мои вещи, и это было бы таким счастьем, это было бы началом новой жизни.

Но я сама заварила эту кашу, теперь пришло время ее расхлебывать. И кому какое дело, что она оказалась горькой, как полынь, и мне не избавиться от этой горечи до конца своих дней?

Мы влезли в машину, захлопнули дверцы, и это звук прозвучал для меня так, будто захлопывалась дверь тюремной камеры. Ага, конечно, я все слишком драматизирую и преувеличиваю, но что делать, если именно так я все и воспринимаю? Каждая мысль, каждое чувство, каждая боль – все резало по живому.

Мы ехали в Винстон и подавленно молчали. Хотелось бы верить, что Хейли так же тяжело, как мне. Она отвернулась к окну и наблюдала за пролетающим мимо пейзажем, но ее рука лежала у меня на колене. В последние несколько недель, стоило нам оказаться вместе, она все время норовила хоть как-то прикоснуться ко мне. Я упивалась этим, нуждаясь в утешении и контакте не меньше, чем она, но в то же время я стала и отстраняться. Я поймала себя на этом пару недель назад.

Раньше я не позволяла себе всерьез думать об отъезде Хейли. После первоначального шока и боли я успешно вытеснила из своего сознания все мысли о скорой разлуке. Уж в этом-то я была профессионалом. А теперь я просто не могла и дальше себя обманывать. Она уедет. По-настоящему, без дураков. Она скоро уедет, как ни крути.

Так что, чем раньше я подготовлю себя к расставанию, тем лучше.

- Энди? – я глянула в сторону Хейли, отбрасывая мрачные мысли. Додумаю их потом, времени будет предостаточно.

- Да?

- Спасибо, - негромко и спокойно сказала она.

- Это еще за что?

Она улыбнулась и пожала плечами.

- За то, что ты – это ты. За то, что помогаешь мне. За то, что не ненавидишь меня.

- Ненавидеть тебя? Да, знаешь, у меня к тебе прямо противоположное чувство. Мне больно, да и тебе тоже, но я все понимаю. На твоем месте я поступила бы так же.

- Правда?

Я кивнула.

- Да. И у тебя, и у меня есть обязательства и, хоть я и думаю, что у нас сходные жизненные приоритеты, но вот жизненные пути у нас разные.

Она ничего не ответила, только сжала мое колено и провела пальцами по коже.

Скоро мы приехали к дому Торрини. Кендалл знала, что мы заедем, но не знала, зачем. Я уже переговорила с Винсом и Мишель и попросила их разрешения взять Кендалл с собой в Калифорнию на летних каникулах.

Входная дверь распахнулась, едва мы подошли к дому. Мишель встретила нас с улыбкой. Она потянулась к Хейли, обняла ее и похлопала по спине.

- Удачи тебе, Хейли.

- Спасибо. И спасибо, что разрешили Кендалл приехать ко мне.

Мишель сжала ее руку и улыбнулась.

- Энди! Хейли! –шаги маленьких, но громко топочущих ног промчались вниз по лестнице, и перед нами появилась взволнованная девчонка.

- Ну привет, привет! – я опустилась на колени и прижала ее к себе изо всех сил. Кендалл повернулась к Хейли, и та крепко обняла ее и зажмурилась. Ох, ей тоже непросто.

Появился Винс, пожал Хейли руку, а потом мы отбыли. Мы впихнули мою дочь на заднее сиденье и отправились в ее любимое кафе. Кендалл, естественно, тут же спросила, а зачем все эти коробки и что в них такое.

В кафе я усадила Хейли рядом с Кендалл, а сама села напротив. Мне хотелось, чтобы они могли побыть вместе как можно дольше. Я честно верила, что Хейли любит мою дочь, как свою собственную. И за это я любила ее еще больше.

Они немного поболтали о школе, о планах Кендалл на лето и о том, как здорово, что учеба скоро заканчивается. Мы поели в мире и спокойствии, пока, наконец, Хейли не обратилась к ней:

- Кендалл, мм, детка, я должна тебе кое-что сказать.

- Ага, - ответила Кендалл, радостно досасывая через соломинку густой шоколадный молочный коктейль.

- Я уезжаю.

Девочка уставилась на нее:

- Что?

- Я возвращаюсь в Калифорнию, солнышко. Домой, туда, где я и жила, пока не приехала сюда прошлым летом.

- Ты уезжаешь?

Я видела, как Кендалл расстроилась, как ее зеленые глаза наполняются слезами, брови сходятся на переносице, господи, совсем как я, когда расстраиваюсь.

- Но почему? Разве ты больше не хочешь дружить с Энди?

- Ох, дорогая, я всегда буду дружить с Энди, и с тобой тоже.

По лицу Кендалл побежали слезы. Она повернулась ко мне, я улыбнулась ей, и она снова посмотрела на Хейли.

- Я не хочу, чтобы ты уезжала, Хейли! Я не хочу, чтобы ты бросала меня!

Этого я уже не выдержала. Я встала и сбежала в туалет. Я всегда знала, что как бы мы с Винсом и Мишель ни старались, как бы ни пытались отдать Кендалл все самое лучшее, мы не могли исправить изначальный ущерб, и она все равно чувствовала себя брошенной. Боже, когда же я перестану делать больно собственной дочери?

Я оперлась на раковину, опустила голову и задержала дыхание, пытаясь совладать с эмоциями. Ни за что на свете я не могу позволить, чтобы Кендалл увидела меня расстроенной. На ее долю выпало и так достаточно боли, хватит уже.

На обратной дороге Кендалл вела себя очень тихо, и только время от времени я слышала приглушенное всхлипывание. Я поглядывала на нее в зеркало заднего вида, иногда наши глаза встречались, но чаще всего я видела, что она сидит, опираясь на руку, и смотрит в окно, где уже начинало темнеть.

Мы приехали, и она молча вышла из машины, обогнула ее и подошла к моей дверце. Я выбралась наружу, опустилась на колени и крепко обняла ее. Я гладила ее по голове, а потом поцеловала в щеку.

- Мы поговорим с тобой позже, малыш. Ладно?

Она кивнула и повернулась к Хейли, которая к тому времени тоже вышла из машины и стояла чуть в стороне. Я вернулась за руль, чтобы они побыли без посторонних. Я видела, как Хейли что-то говорит Кендалл, а та время от времени кивает, и по ее щеке скатывается слеза. Хейли смахнула ее, и обняла мою девочку.

В итоге, мне пришлось отвести взгляд. Я слышала, что Хейли вернулась в машину, но смотреть на нее было выше моих сил.

- Теперь на почту, - тихо сказала она, и голос ее дрогнул. Я глянула на нее. Она сидела, зажав рот ладонью, и невидящими глазами вглядывалась в рано наступившие сумерки.

- Ты как? – выдавила из себя я.

Она покачала головой, глубоко вздохнула и отвела руку.

- Господи, как тяжко. Я и представить не могла, насколько эта девочка запала мне в душу, представляешь? – она повернулась ко мне. Я кинула:

- Вообще-то, я как раз представляю.

На почте Хейли выложила около двух сотен, и весь ее скарб отправился домой. Она получит его через три дня, когда сама прилетит в Калифорнию.

Это будет через три дня. Во вторник. Черный день. И хотя сейчас был вечер субботы, я чувствовала себя так, будто меня зажали в тиски, и я не могу ни пошевелиться, ни отреагировать, ни что-либо предпринять.

Мы ехали к моей маме. В последние несколько месяцев, приезжая к ней, я часто привозила Хейли с собой, и мама всегда была рада ее видеть. Я так думаю, что, реши Хейли остаться, больше всех этому бы обрадовалась моя мама. Не считая меня.

- Мам? – крикнула я, когда мы вошли в дом.

- Я на кухне, милая, - отозвалась она.

Она разделывала курицу к обеду. Быстро вымыв руки, мама повернулась к нам. Она улыбалась, но улыбка ее была грустной. Глазами она спросила у меня, в порядке ли я. Я кивнула и прислонилась к стене, скрестила руки на груди и стала смотреть.

- Ну что, все собрала, а? – спросила мама у Хейли. Та кивнула.

- Да.

- Когда ты улетаешь?

- Во вторник, в три часа.

- Может, тебя подвезти в аэропорт, милая? – мама отбросила посудное полотенце, которым вытирала руки, и подошла к Хейли.

- Нет. Я все это время ездила на старой папиной машине, так что я доеду до аэропорта и оставлю ее там. А мой брат потом ее заберет.

Мама кивнула.

- Скажи своим родителям, что если им что-нибудь понадобится или там маму нужно будет подменить, или еще что-то, то пусть не стесняются и звонят мне.

Хейли улыбнулась и закивала. Она подошла к маме, крепко обняла ее и склонила голову ей на плечо.

- Спасибо, - негромко сказала она. Мама наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Хейли кивнула и улыбнулась ей.

- Береги себя, девочка. Я буду по тебе скучать, и я знаю еще одного такого человека, который тоже будет скучать.

Она мотнула головой в мою сторону.

- Я тоже по вам буду скучать, не говоря уже о ней, - Хейли посмотрела на меня, и глаза ее заблестели.

По дороге домой мы снова молчали. Думаю, нам особо нечего было сказать друг другу. Хейли несколько раз принималась плакать, пытаясь скрыть слезы. Когда могла, я прикасалась рукой к ее колену, пытаясь хоть как-то ее успокоить. Почему ты так поступаешь, Хейли? Ну почему? Мне хотелось прокричать это снова и снова, но ответ был мне известен, и было ясно, что не стоит мучать ее еще сильнее, она и так вся извелась.

Я подъехала к ее дому, но двигатель глушить не стала, повернулась к ней и наткнулась на ее пристальный взгляд.

- Я так думаю, что поеду домой сегодня. Хочу побыть одна.

Она ошеломленно смотрела на меня.

- Ну, ладно… тогда, наверное, увидимся завтра? – надежда в ее голосе чуть не убила меня. Я кивнула.

- Ага.

- Тогда, до встречи?

Она легонько провела пальцами по моей щеке, посмотрела на меня еще раз, как бы пытаясь запечатлеть меня, выжечь в своей памяти, потом наклонилась, нежно поцеловала и ушла.

Всю дорогу домой я прорыдала, а дома уснула, обессилев от слез.


* * *

Когда надо, время еле тащится, когда не надо – летит стрелой. Наступило воскресенье, и я обещала Хейли помочь навести порядок в квартире перед отъездом.