Жюльетта Бенцони - Искатели приключений: откровения истории

Пухлые пальцы задержались на белой шее Лоренцы, заставив ее содрогнуться.

– Но, – бормотала она, – я не могу принять…

– Почему же, разве мы не друзья? Я хотел бы подарить вам все, что здесь находится. Если вы пожелаете…

Грациозным движением Лоренца высвободилась и улыбнулась.

– Но я не желаю. Что скажет мой муж?..

– Ах муж… Ну, их или бросают, или обманывают, детка.

– Граф! – ее веки подрагивали, щеки ярко пылали.

– Ну, ну. Я не хотел вас гневить, моя трепетная лань. Обещайте только, что приедете сюда еще несколько раз… Обещайте!..

– Если я смогу, – сказала она, нервно помахивая веером. Дон Жозе объяснил это волнением, хотя она была всего лишь ужасно смущена.

Джузеппе был в восторге от подарка.

– Хорошее начало, – сказал он. – Надеюсь, что таким же будет продолжение.

Все последующие дни Лоренца, сославшись на нездоровье, не покидала дома, и Круз Собрал каждый день навещал ее. Чтобы подтолкнуть Лоренцу посмотреть еще раз его сокровища, он подарил ей несколько камней, которые тут же присоединились к колье, хранившемуся в принадлежавшей мужу шкатулке.

Тяжелая жара португальского лета в самом деле сказалась на здоровье Лоренцы, которая в результате еще больше поддавалась ужасному гипнотическому влиянию Джузеппе. Вскоре она была лишь тестом в его руках, из которого можно было лепить все, что захочешь. Когда он наконец приказал ей уступить домоганиям Круза Собрала, она не выказала ни малейшего возражения и приняла нового любовника с такой же покорностью, с какой приговоренный идет на эшафот. Ни одного жеста отвращения, когда он приблизился к ней. Ненависть к мужу, постепенно накапливавшаяся в ней, ненависть вперемешку с любовью, которая иначе не хотела умирать, поставила ее выше отвращения. Она была безразлична, пассивна, но судовладелец, потерявший рассудок от счастья, не придавал этому значения. Для него она была идолом, ему нравилось ее наряжать, а после того как муж обмолвился о том, что она обожает топазы, он подарил ей целое собрание этих камней.

Но ненасытный Бальзамо еще не был удовлетворен. Он хотел владеть большой коллекцией, выставленной в витринах, полюбоваться которыми он также был приглашен. Бальзамо начал составлять план: Лоренца вместо того, чтобы, как обычно, вернуться вечером домой, сделает так, чтобы остаться у Круз Собрала, и в то время, как она будет удерживать в объятьях этого пленника страсти, Бальзамо вместе с одним сообщником проберется в дом и завладеет коллекцией. На следующий день в быстрой фелюге они отправятся в какую-либо другую страну. Несмотря на свою подавленность и пассивность, Лоренца была в ужасе: на этот раз речь шла о краже, за которую грозила виселица, это было уже серьезно. Между супругами разыгралась яростная сцена, которая, как обычно, закончилась капитуляцией Лоренцы. Она согласилась провести ночь с Доном Жозе, а Джузеппе занялся поисками фелюги и подготовкой паспортов. Он был уверен в своем сообщнике, профессиональном взломщике, все вместе, втроем, с помощью Ля Рокка, они должны были провернуть это дельце.

Но за три дня до намеченной для кражи даты, Джузеппе стремительно ворвался в комнату Лоренцы, которая только что встала.

– Все пропало, – воскликнул он. – У тебя есть один час, чтобы собрать вещи. Во время прилива мы покинем Лиссабон.

Он бросился к трюмо жены, судорожно собирал ее драгоценности и бросал их в огромную сумку:

– Поторопись же! – нетерпеливо сказал он, заметив, что Лоренца замерла в недоумении.

– Но что случилось?

– Этот дурак Эстебан (сообщник) дал себя убить этой ночью ударом ножа. Перед смертью он мог заговорить и, полагая, что удар исходил от меня, донести на меня. Один мой друг из управления полиции предупредил меня, что в полдень я буду арестован. Но в полдень мы будем уже далеко…

– А почему Эстебан думал, что удар исходил от тебя? – холодно спросила Лоренца. – Возможно, у него были для этого основания?..

– Вчера вечером мы немного поспорили. Он хотел отхватить слишком большой кусок пирога…

– Хорошо, – сказала Лоренца, вставая. – Я все поняла. Через час я буду готова. Но куда мы поедем? Если, конечно, мы успеем уехать…

– В Лондон, я думаю. Надеюсь, что нам удастся избежать полиции.

– Великолепно, – горько усмехнулась она. – Граф Стефани преследуется за убийство распутника!

Перед тем как выйти, Джузеппе остановился на пороге комнаты.

– Ах да, я забыл! Мы больше не Стефани. Отныне по нашим паспортам мы граф и графиня Калиостро… Не забудь: Калиостро…

– Это имя трудно забыть, сказала со вздохом Лоренца. – Приключение начинается!

Карета замедлила ход, въехав на улицу Сен-Клод, которая была слишком узка для быстрой езды. Это была великолепная, украшенная гербами карета, свидетельствовавшая о могуществе своего хозяина. Шторы на окнах были тщательно задернуты. Кучер и лакей сидели, согнувшись, под проливным дождем. Дождь в тот февральский день 1785 года не переставал с самого утра, превратив Париж в настоящее болото.

В конце улицы возвышался красивый особняк, окруженный высокой стеной, из-за которой виднелись лишь верхние этажи и верхушки деревьев. Сквозь закрытые шторы пробивался слабый свет, но никаких звуков не было слышно.

При приближении кареты ворота бесшумно открылись, хотя никого из слуг поблизости не было видно. Экипаж въехал в довольно просторный двор. Вход в особняк украшали две дорические колонны, за которыми виднелась красивая мраморная лестница, где стоял смуглый слуга в восточных одеждах, державший в руках серебряный подсвечник с красными свечами.

Как только насквозь вымокшие лакеи открыли дверцу кареты и опустили лестницу, из нее вышел представительный мужчина средних лет, высокого роста, элегантно одетый в костюм придворного священника. На груди его среди кружев блестел крест Святого Людовика. Бросив короткий взгляд на слугу, он поспешил к входу.

– Твой хозяин дома?

– Он ждет, Ваше Преосвященство.

На лестничной площадке второго этажа стоял хозяин дома. На нем было черное бархатное платье, украшенное массонскими символами. Некое подобие средневекового капюшона скрывало его тщательно напудренные волосы. Увидев посетителя, он низко поклонился.

– Ваше Преосвященство опаздывает, – сказал он.

– Я знаю, дорогой Калиостро, – ответил вновь прибывший, который был никем иным, как кардиналом Роханским, первосвященником Франции, архиепископом Страсбургским. – Меня задержал один викарий.

Калиостро позволил себе улыбнуться. Нахмурив лоб, он покачал головой.

– Женщины слишком любят Ваше Преосвященство, а Ваше Преосвященство слишком любит женщин. Это очень плохо.

– Дорогой колдун, вы, кто умеет читать в сердцах, прекрасно знаете, что я люблю и буду любить только одну женщину. Так что у меня есть иммунитет. Все готово?

– Да, все готово…

Калиостро посторонился, чтобы пропустить кардинала в красиво убранную комнату в восточном стиле, застеленную коврами, обитую шитыми золотом драпировками. В ней не было никакой мебели, кроме стола, покрытого черным ковром, на котором стоял хрустальный шар с чистой водой, окруженный множеством различных предметов. Перед столом на коленях сидела молоденькая, худенькая девушка, вся в белом. Глаза ее были закрыты, белокурые волосы струились по плечам. Подойдя к столу, кардинал увидел, что на черном ковре с кабалистическими красными знаками, кроме хрустального шара, были зажженные свечи, единственное освещение комнаты, египетские статуэтки, распятье из слоновой кости, обнаженные скрещенные шпаги. Жестом он указал на девушку:

– Это девственница? – спросил он низким голосом. – Колдун утвердительно кивнул головой.

– Да, монсеньор. Она уже в трансе, как Ваше Преосвященство легко может убедиться.

Он приподнял веко девушки и показал совершенно белое глазное яблоко. Принц Роханский согласно кивнул и прошептал прерывистым голосом:

– Хорошо. Допросите ее!

Взяв одну из шпаг, лежавших на столе, Калиостро слегка ударил по шару. Вода помутнела, затем пошел дым. Одной рукой он положил шпагу на голову девушки, другой взял ее за запястье.

– Сейчас вы будете читать в этой воде так же ясно, как вы читаете в книге, – медленно произнес он. – Вы меня слышите?

– Я слышу… – Голос девушки был далекий и бесстрастный. Казалось, ей трудно было говорить. – Я готова начать читать. Что вы хотите?

Она корчилась на коленях, поднесла руки к груди, словно испытывала боль. В уголках губ показалась пена:

– Я вижу всадника. Он только что пересек Рул и спускается к пригороду Сен-Оноре. Он очень спешит, он буквально летит. Я вижу письмо, спрятанное у него на груди.

– Откуда этот всадник?

– Из Версаля. Он вымок под дождем, но у него приказ ехать быстро. Вот он въезжает в Пале-Руаяль, сворачивает на маленькую улочку. Подождите, я читаю: Старая улица храма. Он подъезжает к роскошному особняку. На воротах что-то написано.

– Читайте, я приказываю.

– Страсбургский дворец…

Кардинал подавил крик и конвульсивно схватил Калиостро за руку.

– Письмо… – прошептал он. – Но девушка продолжала.

– …Всадник стучится в ворота. Ему открывают. Он передает письмо привратнику.

– Кто написал письмо?

– Я плохо вижу… Я думаю, что это женщина, очень красивая женщина.

– Подпись, я хочу, чтобы вы прочли подпись, по крайней мере первые буквы. Вы слышите? Читайте!

– Вы делаете мне больно. О, как вы делаете мне больно… Я читаю… Очень трудно… Подождите… Вот: Мария… Мария-Ант…

– Довольно! – Это был возглас кардинала. Девушка забилась в конвульсиях, и Калиостро поспешно наклонился к ней.

– Вы можете ее убить, монсеньер, – сказал он с упреком. – Не нужно прерывать транс. Я боюсь, что сегодня вечером…

Но сияющий кардинал не слушал его.

– Я уже знаю достаточно! Спасибо, дорогой друг… Я сейчас уеду.

– А наши опыты по превращению металлов?

– В другой раз! Это очень важно… До скорой встречи. Я вам очень благодарен…

И, словно молодой аббат, кардинал завернулся в плащ, быстро сбежал по лестнице, хлопнув за собой дверью. Неподвижно стоя на месте, со странной улыбкой на устах, Калиостро прислушивался к тому, как карета выехала за ворота и удалялась по улице. Покачав головой, он поднял на руки совершенно бесчувственную девушку и понес ее на канапе в соседней комнате. На звон колокольчика явился слуга-азиат.

– Предупреди госпожу де ля Мотт, что сеанс закончен. Затем возвращайся и займись этим ребенком, Алкандр.

– Госпожа графиня ждет господина графа в зале магии.

– Могу поклясться, что она подслушивала, – промолвил маг, саркастически улыбаясь.

В опустевшем зале действительно ждала молодая женщина лет тридцати. Она была крупного, но правильного телосложения. Одежда ее отличалась большой элегантностью. На огромном напудренном парике сидела пышно украшенная по последней моде шляпа. Тонкое лицо было бы очаровательным, если бы его не портило выражение лукавства, черные глаза озарялись опасным блеском. Но в тот момент у нее был скорее мечтательный вид.

– Я и сама скоро поверю, что моя племянница обладает даром ясновидения, – медленно произнесла дама при виде входящего Калиостро. Подойдя поближе и поцеловав ей руку, Калиостро важно проговорил:

– Этот дар приходит к ней по моей воле, потому что она невинна и чиста. В этом весь секрет…

– Тем не менее…чтобы она смогла читать в этом сосуде то, что, по моему мнению, знаю только я, будто бы сегодня вечером наш друг кардинал получит записку оттуда… это необъяснимо. Бывают дни, когда ты пугаешь меня, Джузеппе, я чувствую себя сбитой с толку.

Он пожал плечами, взял шар и, положив его в сундук, запер маленьким золотым ключом, висевшим на жилете.

– Многие вещи на этом свете необъяснимы, но, однако, мы редко об этом задумываемся. Добавлю, Жанна, что ты также пугаешь меня. Я не знаю, к чему ты клонишь, но ты торопишься, слишком торопишься!..

– Все очень просто, я хочу богатства, и это будет только справедливо, учитывая мое происхождение из рода Валуа и мою внешность. Наш дорогой кардинал лишь исправляет ошибки судьбы, и делает это совсем не бескорыстно. Без моей помощи он может и не мечтать получить то место при королеве, на которое он рассчитывает. Она его ненавидит!

– А с твоей помощью… он сможет!

– Ты хорошо знаешь, что королева дарит мне свою дружбу. Для тебя я тоже могу многое сделать… если захочу!

Калиостро рассмеялся. Сняв платье некроманта, он остался в необычном костюме из голубой тафты, расшитом по швам золотом. Годы лишь усилили его склонность к чересчур броским одеждам, граничившим порой с плохим вкусом.

– Не волнуйся обо мне! Что касается королевы… возможно, я захочу проверить твои слова… если только в мои планы не будет входить, чтобы все осталось, как есть, и шло бы туда, куда надо идти, то есть очень далеко!