Когда Лоренца вошла, капуцин что-то писал под диктовку Калиостро, в то время как Лорас, откинувшись в кресле, потягивал белое вино Кастелли Романи.

Они поднялись, приветствуя молодую женщину. Калиостро поцеловал жену, не замечая, что она не ответила на его поцелуй.

– Что говорят в городе? – спросил он. Лоренца пожала плечами.

– Новостей мало. Жара и эпидемия уничтожают стада скота в провинции. Сегодня утром из реки выловили труп связанного человека. Его лицо было изуродовано ножом, на груди у него висела табличка с масонской эмблемой… Калиостро слегка вздрогнул, но попытался улыбнуться.

– Хм… У настоящих друзей тяжелеет рука? Возможно, это предатель…

– Или противник! – спокойно заметил Лорас. – Они нас вовсе не жалуют, быть может это один из наших.

– Во время ближайшего заседания мы посмотрим, все ли в сборе. Но положение усугубляется. Вы не получали корреспонденцию с Мальты, дорогой Лорас?

– Пока ничего. Но не надо отчаиваться. Берберы постоянно совершают вылазки, и галерам церкви трудно пробиться сквозь них. В этих условиях почта могла задержаться.

– Совершенно верно! Оставим пока это письмо, отец Рулье. Сегодня слишком жарко, чтобы заниматься делами. Не сыграть ли нам в трик-трак и не выпить бутылочку вина?

Мужчины усаживались за игральный стол, когда колокольчик при входе резко зазвонил. Внизу раздался голос служанки, затем в комнату вбежал запыхавшийся молодой человек. Элегантный, но растрепанный костюм говорил о его сильном волнении.

– Я только что с почты, – быстро проговорил он. – Есть новости из Франции. Очень важные новости для Свободы…

– Что случилось? Говорите скорее!

Запыхавшийся молодой человек был никто иной как маркиз Вивальди, новый сообщник Калиостро. Он рухнул в кресло, где недавно сидел Лорас, и налил себе большой бокал вина. Только когда вино было выпито до дна, он заговорил.

– Народ Парижа взял Бастилию. Это произошло 14 июля. Коменданту отрубили голову, а крепость разрушили. Более того, депутаты третьего сословия заставили генеральные штаты образовать Учредительную ассамблею. Абсолютная монархия пала!

Эта потрясающая новость была встречена бурей восклицаний. Только Калиостро молчал. С отсутствующим видом он следил через открытое окно за каретой, въезжавшей во дворец Фариез. Но для Лоренцы не осталась незамеченной его сдержанная улыбка.

– Как, дорогой граф, – возмутился Лорас, – вы ничего не говорите по поводу этой величайшей новости?

– Извините меня, мой друг. Наоборот, эта новость так меня взволновала, что я не нахожу слов, чтобы выразить мои чувства. Первые выступления народа, рвущего свои цепи, – это поистине захватывающее зрелище.

Вивальди вскочил на ноги.

– Нам нужно собрать братьев сегодня ночью, чтобы незамедлительно обсудить наши ближайшие действия. Этот ветер свободы может, если мы сможем использовать ситуацию, достигнуть наших краев…

– Правильно, – сказал Калиостро, – соберем братьев сегодня ночью.

– Тогда я побежал их предупредить…

Молодой человек исчез так же быстро, как и появился, оставшиеся в комнате, низко склонившись к столу, начали горячие обсуждения. Взволнованные голоса становились все громче, когда вдруг Лоренца сказала резко и холодно:

– Немного тише, господа, прошу вас, или дайте я закрою окно. Я заметила в углу площади фигуру человека, одетого в черное, который слишком интересуется нашим домом…

Это имело магическую силу. Все замолчали…


Калиостро вернулся домой поздно ночью. Но вместо того, чтобы подняться в свою комнату, по соседству с комнатой жены, он спустился в подвал, где у него была маленькая лаборатория. Здесь он готовил растирания, мази, элексиры, которые продавал своим клиентам, что давало им средства к существованию. Он готовил также приворотное зелье, довольно сомнительное, но приносящее хороший доход. Однако сейчас он спустился к своим колбам и ретортам не для работы, а скорее за тем, чтобы найти необходимый для размышления покой. Поглощенный навязчивой идеей, он вдоль и поперек мерил шагами комнату.

Он был так поглощен своими мыслями, что не слышал шагов на лестнице, и заметил Лоренцу в белой ночной рубашке только тогда, когда она предстала перед ним. Она была так похожа на привидение, что казалась продолжением его грез, и он не выказал никакого удивления, увидев ее.

– Ты не спала? Я думал, ты не слышала, как я пришел.

– Я сплю очень чутко, а дверь так ужасно скрипит! Почему ты не идешь спать, Джузеппе? Ты работаешь? Но твои печи не зажжены…

– Я не могу спать. Эта новость меня так взволновала, наполнила такой радостью, что мне с трудом во все верится. Дело мое принесло свои плоды, и даже раньше, чем я надеялся. Помнишь, когда мы покидали Париж, я адресовал французскому народу послание, в котором говорил о том, что проклятая Бастилия будет сметена с лица земли, а на ее месте разобьют площадь. Но я не думал, что жизнь так быстро докажет мою правоту.

– Это так, – сказала Лоренца задумчиво. – Ты часто предсказывал события, и они происходили так, как ты предвидел. Но твои предсказания, Джузеппе, не касаются нас! Неужели ты не видишь пропасти, на краю которой мы стоим?

– Я никогда не мог найти медиума для себя… Ты же знаешь, Лоренца, что здесь я не могу найти девственницы, которая мне необходима для предсказывания грядущих событий. Нужно, чтобы она была очень молодой и совершенно невинной, такой же восприимчивой, как малышка Латур в Париже. Но даже если мы найдем столь редкое создание, то в этом напуганном, ханжеском городе она не сможет ни на что решиться…

– Замолчи, – требовательно оборвала его Лоренца. – Не оскорбляй тех, кто чтит закон Божий. Ты злоупотреблял терпением Бога своими магическими опытами, теперь он отобрал у тебя твое орудие. Будь осторожен, он больше не будет прощать…

– Не говори глупости, Лоренца. Искать истину – вовсе не богохульство.

– Но не твоими средствами!..

– В этих вопросах мы никогда не понимали друг друга, – вздохнул Калиостро, – наверное, мы так и умрем… Но сейчас, я клянусь, я имею в виду только нашу безопасность. С каждой минутой напряженность возрастает. Я чувствую, как следом за мной ходят шпионы, и сегодня ночью мы вынуждены были сократить заседание из-за подозрительных личностей, сновавших вокруг дома.

– Быть может, было бы лучше навсегда уехать на Мальту?

– Разрешение Великого учителя задерживается… и к тому же Мальта – это все-таки земли церкви. Будем ли мы там в безопасности. Сегодня вечером мне пришла в голову другая идея…

– Что именно?

– Почему бы нам не поехать во Францию? Отныне король не имеет никакой власти, у меня там много последователей. Я буду достаточно могущественным, чтобы остатки полиции могли докучать мне. Меня ждет, возможно, большая политическая роль в начинающихся народных волнениях… Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что в этом наше спасение.

– Нет!

Это восклицание вырвалось так неожиданно, что Джузеппе с удивлением взглянул на жену.

– Почему нет? Во Франции я наверняка смогу быстро вернуть тебе ту роскошь, в которой мы жили. И даже, возможно, больше…

– Нет, Джузеппе, я не хочу ехать во Францию. Я хочу жить здесь… или на Мальте. Франция скоро станет местом действия нечестивых событий, а я хочу спасти свою душу, ты слышишь, я больше не хочу участвовать в твоих сатанинских делах…

– Опять! – усталым голосом молвил Калиостро.

– Опять и всегда! Ты говоришь, что любишь меня, но ты делаешь все, чтобы разгневать меня. Ты всегда обманывал меня и обманываешь теперь…

– Я клянусь тебе, что это не так!

– Ты хочешь отобрать у меня покой, который я стараюсь обрести.

– Несчастная, подумай о том, что покой, которого ты жаждешь, мы можем обрести здесь только в темнице замка Сен-Анж. Или на дне Тибра с камнем на шее. Да, я люблю тебя, и ты это знаешь. Но любишь ли ты меня, Лоренца?

Лоренца медленно покачала головой. Глаза ее застыли, она смотрела на мужа, не видя его.

– Нет, Джузеппе, я тебя больше не люблю. Ты вселяешь в меня ужас. Но я хочу спасти твою душу, это единственное, что имеет смысл.

– Мою душу? Оставь ее в покое, – крикнул гневно маг. Мне не следовало привозить тебя сюда. Ты вновь оказалась во власти предрассудков твоего детства.

– Во власти веры, да. И я хочу здесь остаться!

– Тогда ты останешься одна! Я еду во Францию, без тебя…

Она подошла к нему и взяла его за руки.

– Несмотря ни на что, ты мой муж, Джузеппе, а я твоя жена. Я должна быть с тобой… Я поведу тебя туда, куда тебе следует идти, хочешь ты того или нет…


Утренняя месса застала Лоренцу стоящей на коленях в исповедальне церкви Сан-Сальватор.

– Он хочет уехать, отец. Он хочет уехать во Францию, страну, где пренебрегли Богом…

– Любой ценой нужно его удержать… Франция идет по опасному пути. Если ваш муж увезет вас туда, то вы навсегда будете потеряны для Бога… и он вместе с вами. Но ведь он был в свое время выслан и не может вернуться во Францию без официального разрешения.

– Вчера он мне сказал, что намерен просить разрешения у новой Учредительной ассамблеи. По его мнению, то, что он сделал для дела Революции должно служить ему рекомендацией и гарантией. Он уверен, что получит разрешение и будет благодарно встречен.

– Я думаю, он ошибается!.. Следи за ним, дочь моя. Нельзя допустить, чтобы это письмо после того, как он его напишет, было отправлено. Кстати, мы так и не узнали, где проходят заседания этой проклятой ложи.

Лоренца мрачно покачала головой.

– Мне кажется, он мне не доверяет. Он мне так никогда этого и не сказал. Но я попробую еще раз…

– Конечно, конечно, но главное – не допустить отъезда…

Несколько дней Лоренца наблюдала за мужем. Но толи он еще не принял окончательного решения, толи выжидал, как будут развиваться события во Франции, только к этому вопросу он больше не возвращался и проводил все свое время за приготовлением фармасептических снадобий. Казалось, он полностью поглощен своей работой и даже во время визитов Лораса и супругов Вивальди разговор не касался политики, лишь самых общих вопросов, искусства, безобидных тем.

Может быть эта столь непривычная для него сдержанность была плодом проявляемой осторожности. В самом деле, черные силуэты ближе к вечеру крадучись сновали около дома. Ночью движение теней на площади оживлялось. Лоренце трудно было сказать, собирается ли Калиостро с друзьями на заседание пресловутой Ложи. Она ничего не слышала и не видела.

Отныне каждый вечер с заходом солнца Калиостро заканчивал прием, отсылал оставшихся больных и спокойно коротал время дома. После ужина он поднимался к себе и появлялся только утром. Лоренца никогда не слышала подозрительного скрипа двери, который мог бы выдать его уход. Ей было невдомек, что подвал их дома сообщался с подвалом соседнего, выходящего на тихую улочку. По этой улочке легко было ускользнуть от преследователей. Именно эта особенность оказала решающее влияние на Калиостро при выборе жилища…

Приближалась осень.

Капуцин-секретарь внимательно прочел письмо, исправил ошибки и отдал его Калиостро.

– Вы думаете, что французская ассамблея пойдет вам навстречу?

– Почему бы нет? Она не может не знать о той работе, которую я там проделал. Я мог не допустить скандала с колье, который нанес такой удар по престижу королевы, я мог бы нейтрализовать графиню де ля Мотт или донести на нее, я мог бы… не сводить ее с Оливией, которую я заметил из-за ее удивительного сходства с королевой среди огромного числа молоденьких девушек, посещавших королевский дворец. Я всегда был другом народа, к которому питал глубокое уважение. Вспомните, во время моего пребывания во Франции я вылечил 15000 больных и многих из них бесплатно. Нет, ассамблея не может отказать в возвращении такого человека, как я, кто еще в состоянии многое для нее делать. Вы думаете иначе?

– Я думаю так же, и очень этого желаю, потому что хочу сопровождать вас. Но, дорогой друг, это письмо мне кажется опасным. А вдруг оно попадет в руки недоброжелателей. Вы подробно пишете о вашей масонской деятельности, о вашей роли в событиях Франции…

– Поэтому оно не покинет меня, разве что попадет в самые надежные руки. Один из наших братьев завтра едет во Францию с официальной миссией, которая освобождает его от досмотра багажа. Он обещал захватить письмо. Завтра я ему его передам нашим обычным способом…

Лоренца все слышала: она спряталась за платьями в шкафу, стоящем в малой гостиной. Сердце ее ушло в пятки, ведь она до сих пор так и не смогла узнать, как Джузеппе передает свои секретные послания своим соратникам.

– Что вы будете делать до этого времени? – спросил отец Рулэн.

– Письмо постоянно будет при мне. Этой ночью я хочу поработать в лаборатории и не буду ложиться спать.

– Если я вам больше не нужен, я хотел бы уйти. Мне нужно навестить некоторых больных, я не могу пренебрегать этим. Затем я могу вернуться.