– Доброй ночи, месье. Эй, брадобрей, прекрати дергать мне волосы, а то я велю отколотить тебя палкой.

Сохраняя предельно изысканный вид, легко и непринужденно раскланявшись, Франсуа покинул спальню, оставив на туалетном столике короля письмо де Бюсси.

– Дайте-ка мне эту бумажку, которую мой брат забыл у меня на столе, – распорядился Генрих после того, как за Франсуа закрылась дверь.

Лакей поторопился выполнить его распоряжение. Король впился глазами в текст письма, быстро прочел его, после чего впервые за весь вечер улыбнулся.

– Так, так! – удовлетворенно пробормотал он.


Как и его младший брат, Генрих III не любил прощать обиды. Тем более, ему было обидно, когда его дружбой пренебрегали. Вот почему, после своего восшествия на престол, он искал средства отомстить де Бюсси.

В те времена, когда сам Генрих был еще герцогом Анжуйским (а Франсуа – герцогом Алансонским), он любил Бюсси, считая его одним из лучших своих друзей. Первая трещина в их отношениях возникла после того, как поляки предложили Генриху трон своего королевства. Перспектива переезда в холодный Краков отнюдь не улыбалась де Бюсси. Он был вынужден следовать за своим господином, однако при этом громко ворчал. Генрих хмурился, но прощал своему другу это ворчание. Так продолжалось до тех пор, пока в одну прекрасную ночь де Бюсси не покинул Кракова, даже не попросив предварительно у Генриха разрешения на свое бегство. Король горько переживал это вероломство своего друга, затаив в сердце обиду. Ведь, как и все Валуа, он был злопамятен. Когда же, вернувшись во Францию, чтобы воссесть на французский трон, он узнал, что Бюсси перешел на службу его ненавистного брата Франсуа, обида его еще усилилась. Он ее никак не проявлял, демонстрируя Бюсси лишь свое равнодушие, однако не отказался от замысла в один прекрасный день отомстить. И вот этот день настал.

И следующим утром, когда Франсуа отправлялся в Лондон, Генрих вызвал своего Главного охотничьего.


– Быть может, вы сочтете, что мы рассказываем вам об этом из худших побуждений, но поймите, что мы питаем к вам самые дружеские чувства, мой дорогой Монсоро. Нам кажется недопустимым, если человек, столь благородный и добродетельный, как вы, оказывается обманутым.

Шарль де Монсоро, с посеревшим лицом, едва держался на ногах. Его глаза не могли оторваться от текста письма, которое дрожало в его руках. Он чувствовал, что в горле у него пересохло, а ноги стали ватными. По счастью, Генрих понял, в каком состоянии он находится.

– Садитесь! – воскликнул король, самолично пододвигая стул своему Главному охотничьему:

– Боже, как вы бледны!.. Выпейте вот это. Король вытащил из кармана миниатюрный флакон, отсчитал несколько капель в стакан воды и протянул его Монсоро. Тот взял стакан дрожащей рукой.

– Как вы добры! – дрожащим голосом пробормотал граф. – Ваше величество, вы единственная опора!

– О, не преувеличивайте! Конечно, я хочу вам помочь, но поймите, при данных обстоятельствах только вы можете что-то сделать. Конечно же, вам нужен отпуск… и я вам его предоставляю.

– Но, сир… Возможно, целесообразнее мой уход в отставку. Не знаю, до какой крайности может дойти мой гнев, поэтому мне не хотелось бы ставить ваше величество в затруднительное положение.

На лице короля появилась очаровательная вероломная улыбка.

– О, не беспокойтесь об этом. Нам известно, сколь дорого иной раз приходится платить благородному человеку за свою оскорбленную честь. В иных случаях мы предпочитаем тогда закрыть глаза. Итак, отправляйтесь и не беспокойтесь о своем короле.

– О сир… Какое великодушие!

– Поезжайте месье. Вы остаетесь нашим другом. Мы лишь рекомендуем вам проявить известную сдержанность в отношении вашей супруги. Она женщина… а значит, отличается хрупкостью.

И Монсоро покинул Париж буквально через час после разговора с королем. Ярость и отчаянье переполняли его душу так, что он мчался, не останавливаясь, загнав по дороге нескольких лошадей.


Франсуаза только что вернулась с прогулки в лесу, который окружал замковый парк с трех сторон. Она шла к дому медленными расслабленными шагами, явно о чем-то мечтая, ее собачки гурьбой следовали за своей хозяйкой. Вечер был восхитительным, воздух свежим, а солнце садилось за горизонт, золотя все вокруг. Всю прогулку Франсуаза вспоминала о наслаждениях нескольких ночей, проведенных ею с Бюсси. Тот навещал ее уже четыре раза, всегда сдержанный, страстный, великолепный, и всякий раз она испытывала от встречи с ним еще большее потрясение и радость. Рядом с ней грозный Бюсси становился нежным, трепетным любовником. И вот, поднимаясь к замку по дубовой аллее, она принялась напевать песенку, которую напевали до нее многие влюбленные в него женщины.


Но напев замер на ее губах, когда она вошла во двор замка Кутансьер. Как раз в этот момент слуга заводил в конюшню взмыленного коня под седлом, причем сбруя его свидетельствовала о том, что на нем прискакал ее супруг. Сердце ее гулко забилось. Она не успела подготовиться к встрече с Шарлем, а в душе зародилось ужасное предчувствие. Но, взяв себя в руки, она твердым шагом вошла в зал.

Шарль, стоявший возле холодного камина, повернулся на шум ее шагов.

– Шарль!.. – воскликнула Франсуаза, устремляясь ему навстречу. – Какой прекрасный сюрприз!.. Но почему ты не предупредил о своем приезде!

Шарль мрачно наблюдал за тем, как она приближается к нему. Когда она оказалась совсем рядом, он выхватил свой охотничий нож и, притянув к себе жену одной рукой, другой приставил ей лезвие ножа к самому горлу.

– Не ломайте комедию, мадам. Я знаю все и приехал лишь затем, чтобы отомстить за свою поруганную честь.

– Шарль!.. – вскричала Франсуаза, но тут у нее перехватило дыхание. В глазах мужа она прочла мрачную решимость и уверенность в своей правоте. Она была слишком горда, чтобы изворачиваться и лгать. Поэтому, уронив голову, она прошептала:

– Это будет только справедливо, мой господин! Я изменила вам, а теперь готова умереть.

– Об этом и речи нет. Я не хочу вашей смерти. Но ваша жизнь будет куплена ценой его гибели.

– Нет! Умоляю вас, оставьте его в покое. Виновата я одна, и только я одна заслуживаю наказания.

– Я думаю по-другому, мадам! Вы будете выполнять то, что я вам прикажу, и без всяких возражений.

– Чего же вы хотите?

Шарль молча стал надвигаться на нее, все так же упираясь лезвием ножа в ее тонкую шею. Она отступала, пока не уперлась в край массивного стола, на котором были разложены листы бумаги и перья. И тут в глазах ее отразился ужас, с которым она не могла совладать. Никогда еще ей не приходилось видеть такого выражения лица ее доброго Шарля.

– Садитесь, – приказал он, – и пишите!

Дрожа всем телом, она повиновалась. Пододвинув к себе лист бумаги, она подняла голову и стала ждать. Шарль медленно убрал свой нож, но продолжал буравить глазами жену. Наконец он заговорил:

– Пишите вашему любовнику. Сообщите ему, что вы ожидаете его завтра в полночь.

– Здесь?.. О нет, нет!

– Но ведь именно здесь вы его и принимали. Пишите… или же я опасаюсь за вашу жизнь. Впрочем, погибнув, вы все равно не спасете его.

– Умоляю вас! Пощадите его!

– Но ведь он не пощадил моей чести. Пишите, мадам, или…

Франсуаза была храброй девушкой, но в двадцать лет так хочется жить! И потом, она надеялась успеть предупредить Бюсси. Итак, сделав вид, что сдалась, она принялась за письмо.

– Ну вот, – наконец проговорила она, отбрасывая письмо. – Теперь вы довольны?

– Не совсем. Теперь вы за мною последуете.

– Куда же?

– Вам приготовлены апартаменты в Северной башне. Вы останетесь там до послезавтра. И вы будете под присмотром, так что берегитесь. Не пытайтесь предупредить своего дружка де Бюсси.

На этот раз Франсуаза не выдержала и разрыдалась. Но Шарль был неумолим. Он взял ее за локоть и потащил в башню.

Колесо судьбы начало неумолимо вращаться.

– Почему в полночь? – недоумевал Бюсси, перечитывая письмо Франсуазы. – Этак мы теряем слишком много времени, которое могло бы доставить нам наслаждение. – Клод Коллассо лишь развел руками.

– Кто знает, что взбредет в голову женщинам?.. Какая-нибудь блажь, наверное?

– Франсуаза не тот человек. Вероятно, у нее будут гости, и она опасается, что они задержатся.

– Что ж, возможно, – согласился Клод. – Но лучше бы вам все-таки поостеречься. Вдруг ее муж о чем-нибудь проведал.

Бюсси пренебрежительно пожал плечами подхватил шпагу, лежавшую на кресле, и пристегнул ее к поясу.

– Даже если это так, – высокомерно воскликнул он. – Уж я то заткну ему глотку, можешь не сомневаться.

Клод только покачал головой.

– Ваше бесстрашие порой меня просто пугает. И все же, позвольте мне сопровождать вас сегодня вечером.

– Но чего ты боишься?

– Быть может, ничего, а быть может, всего. Мне будет спокойнее поехать с вами.

Бюсси громко захохотал, по-дружески похлопав своего приятеля по плечу.

– Ну если тебе так уж хочется провести ночь под одной крышей с моей звездою. К тому же, тебя может заинтересовать одна из ее служанок…

– На месте разберемся, монсеньер. Итак, решено – я еду с вами.


Ночью разыгралась гроза. Покрытое густыми тучами небо было совершенно черным. Вдалеке раздавались удары грома. Замок был почти не виден, лишь смутно угадывались его очертания. И нигде ни одного огонька, никаких признаков жизни. По спине Клода пробежала непроизвольная дрожь.

– Ну и ночка! – вырвалось у него. – Воистину, монсеньер, нам было бы лучше оставаться в моем домике в Сомюре, коротая время за бутылкой доброго вина.

– Трусишка! – рассмеялся Бюсси. – Ты что, боишься бури? Всего через несколько минут мы будем в стенах замка, а главное… в раю.

– Не обобщайте, сударь. Я чувствую, что приближаюсь не к раю, а к аду.

Они молча въехали в открытые ворота и оказались во внутреннем дворе замка. Только одно окно было освещено, и на него Бюсси указал своему другу.

– Вот! Смотри… Франсуаза ждет меня.

Дверь в здание тихо открылась, и путников пустили внутрь. В вестибюле царила кромешная тьма.

– Вас ожидают, месье, – прошептал голос служанки. – Вам известно, как пройти?

– Да, позаботьтесь о моем друге.

И Бюсси наощупь направился к лестнице. Он лишь успел нащупать ногой нижнюю ступеньку, когда за его спиной раздался сдавленный, хриплый вскрик, заставивший его обернуться:

– Месье! – хрипел Клод. – Месье!.. На пом!..

Тут Клод издал ужасающий вопль, а де Бюсси поспешил к нему на помощь, но вдруг понял, что его со всех сторон окружают плотным кольцом человек двадцать в масках и в кольчугах. Бюсси побелел, но подавил в себе дрожь и, резким жестом выхватив шпагу, прокричал:

– Отлично!.. Значит, это засада! Ну что ж, господа, померяемся силами. Вижу, что вы облеклись в доспехи. Это лишь добавит мне славу… Но с вашей стороны это весьма мудро!

И, обмотав плащ вокруг левой руки, в которой он держал кинжал, Бюсси бросился на своих противников с обнаженным клинком. Атака его была столь стремительна, что наемники, смешавшись, отступили. Бюсси расхохотался и атаковал снова.

Тут до него донесся еще один хриплый вопль, но Бюсси заставил себя не глядеть. Впрочем, он понял, что у дверей зала один из наемников хладнокровно душит лейтенанта полиции Сомюра.

– Если я вас не смогу убить, все равно вас повесят за убийство лейтенанта полиции, – бросил Бюсси.

Он чувствовал себя необыкновенно сильным и ловким, в великолепной форме. Многочисленность врагов его не страшила. Уже один из нападавших пал с рассеченным горлом, другой был ранен им в бок… Сперва Бюсси попытался прорваться к выходу, но, осознав, что в тыл ему могут зайти противники, отступил к лестнице.

Бюсси дрался, как лев. В свете факелов, принесенных наемниками, его шпага сверкала, словно молния. Ее удары были столь стремительны, что Бюсси удавалось сдерживать натиск более чем дюжины клинков. И не только сдерживать: вот упал один из нападавших, потом еще, еще…

Тут Бюсси принялся хохотать:

– Вы не слишком умелы, господа… Вам не обойтись без подкрепления.

Продолжая фехтовать, он взбежал по лестнице, вынудив нападавших сгрудиться на ее узком пролете, атакуя его с фронта. Уже шестой наемник упал и с грохотом покатился по ступеням. За ним последовал седьмой. Но тут шпага Бюсси со всего размаху ударилась о чешуйку кольчуги нападавшего и разлетелась пополам… Бюсси яростно взревел, а его противники ответили ему победным криком. Но их ликование было преждевременным. Бюсси сперва искусно оборонялся обломком шпаги, а затем, подхватив табурет, поднял его над головой и со всего размаху ударил одного из нападавших. Тот рухнул, а остальные с еще большей яростью атаковали графа.

Бюсси хотел добраться до одного из окон второго этажа, через которое можно было бы выпрыгнуть во двор. Правда, окна были расположены высоко, но тем не менее то был его единственный шанс спастись. Но тут он получил удар в бедро, другой удар рассек ему бок. Отскочив назад, Бюсси из последних сил подхватил тяжелую лавку и швырнул ее в нападавших. Она рухнула на них со страшным грохотом, опрокинув на пол троих. Воспользовавшись воцарившей заминкой, Бюсси подбежал к окну. Слабость от потери крови тормозила его движения, но вот он распахнул окно, вскочил на подоконник… и тут получил последний удар в спину. От страшной боли он потерял равновесие и не прыгнул, а упал. И упал неудачно. Его одежда зацепилась за решетку окна на первом этаже, и он повис на ней головой вниз, беспомощный, оглушенный.