— Приветственные речи? — удивилась Друзилла.

— Ну, разумеется, — ответил маркиз. — Разве я тебе не говорил? Все слуги и жители окрестных деревень соберутся, чтобы поприветствовать нас. Боюсь, тебе придется перезнакомиться с кучей народу. Хочется верить, что я не перепутаю, как кого зовут.

— Я как-то не подумала об этом, — призналась Друзилла.

— Если мы отправимся в Линч сейчас, то приедем, когда уже стемнеет, и испортим им все удовольствие, — сказал маркиз. — Если ты не возражаешь, нам лучше остаться на ночь на Беркли-сквер.

— Конечно, — ответила Друзилла. — Я сделаю, как ты скажешь.

— Ты найдешь там все, что тебе может понадобиться, — продолжал он. — Я все подготовил на случай, если мы решим остаться в Лондоне. Надеюсь, тебе будет удобно.

— Я уверена в этом, — ответила Друзилла, подумав, что в прошлом никого не волновало, удобно ей или нет.

Карета остановилась у дверей особняка. Ступеньки и часть тротуара были застелены красным ковром, а внутри ярко освещенного холла ждал мажордом с дюжиной лакеев в парадных ливреях.

— Я рад приветствовать вашу светлость и миледи, и прошу позволить мне от имени всех слуг пожелать вам счастья и процветания, — произнес он звучным голосом.

— Благодарю вас, Грансон, — ответил маркиз. — Пожалуйста, передайте всем нашу признательность. Надеюсь, вы проследили за тем, чтобы все домашние могли достойно отпраздновать это радостное событие?

— Разумеется, милорд. Наверху уже все готово — и вино, и музыканты, и все ждут лишь вашего прибытия, чтобы сесть за стол.

— В таком случае прошу вас больше не задерживаться, — сказал маркиз. — Друзилла, ты не хочешь выпить бокал вина или съесть что-нибудь?

— Ни в коем случае, — ответила она, — я уже не в состоянии даже смотреть на еду.

Она повернулась и направилась к лестнице. Она знала, где находится ее спальня, которую раньше занимала покойная мать маркиза.

Это была прелестная комната, где на возвышении стояла огромная кровать с шелковым пологом, увенчанным резными позолоченными голубками.

Друзилла с облегчением сняла с головы тяжелую диадему и положила ее на туалетный столик, Затем она небрежно бросила на стул сверкающую вуаль, которая произвела на всех такое неизгладимое впечатление. Слегка озадаченная отсутствием Розы, Друзилла снова повернулась к туалетному столику, но в это время в комнату вошел маркиз и закрыл за собой дверь.

Прежде чем она успела сообразить, что происходит, маркиз притянул ее к себе и до боли сжал в своих объятиях.

Она была так поражена, что не могла ни шевельнуться, ни крикнуть. Его твердые, властные губы страстно прижались к ее губам. У нее перехватило дыхание, ей казалось, что все это происходит во сне.

Он все сильнее прижимал ее к себе, и она чувствовала, как все ее тело наполняется сладкой истомой. Она не могла противиться нежной настойчивости его губ, она уже готова была сдаться, как вдруг резкая боль пронзила ее сердце. Она вспомнила о кольце на его пальце, о письме герцогини и поняла, что он ничем не отличается от остальных мужчин — в его поцелуях были страсть, желание, но не любовь.

Его губы коснулись нежной кожи ее плеч, и в этот момент она вырвалась из его объятий. Она бросилась к туалетному столику и открыла белую атласную коробку для перчаток. Когда она обернулась, маркиз обнаружил, что она держит в руке маленький пистолет, который был направлен на него.

— Оставь меня… в покое, — с трудом выдохнула она, — не смей… дотрагиваться до меня!

Он изумленно смотрел на нее. Минуту оба молчали. Затем она увидела, как в глазах у него вспыхнул огонь, и по тому, как он вскинул голову и крепко сжал губы, она поняла, что он с трудом сдерживает ярость.

— Как ты смеешь угрожать мне пистолетом? — ледяным тоном произнес он. — Я не Уолден и не имею привычки силой навязывать свое общество женщинам. Уверяю тебя, Друзилла, что в этой оскорбительной мелодраматической выходке не было никакой необходимости. Дорогая моя, можешь убрать свой пистолет, если ты приберегала его специально для меня, он тебе не пригодится.

Он с презрением посмотрел на нее и добавил:

— Даю слово, что больше не дотронусь до тебя, пока ты сама об этом не попросишь. Надеюсь, это тебя успокоит.

Он резко повернулся и направился к двери, но перед тем, как выйти, на секунду оглянулся.

— Надеюсь, миледи, что вы хорошо проведете нашу первую брачную ночь, — сказал он с нескрываемым сарказмом, — Лично я скучать не собираюсь.

Он вышел из комнаты, оставив открытой дверь. Друзилла слышала, как он спустился по лестнице, потом в холле раздались приглушенные голоса, и хлопнула входная дверь. Она разжала руку, и пистолет упал на пол. Он не был заряжен, но службу свою сослужил. Неожиданно она бросилась на кровать и расплакалась. Зарывшись лицом в подушку, она горько и безутешно рыдала, чувствуя себя более одинокой и потерянной, чем прежде. Но почему? Этого она понять не могла.

Глава 8


Понемногу ее рыдания стихли, но Друзилла продолжала неподвижно лежать, уткнувшись лицом в подушку. Потемневшее от ярости лицо маркиза все еще стояло у нее перед глазами, а в ушах все еще звучали его презрительные слова.

Она вспоминала его руки, нежное прикосновение его губ, и ее снова охватывал трепет. К своему собственному изумлению, она вынуждена была признать, что не была напугана. Когда он держал ее в своих объятиях, она чувствовала себя слабой и беспомощной, но у нее не было желания оттолкнуть его. Лишь когда она вспомнила про кольцо, сверкавшее на его пальце, она вырвалась и бросилась к пистолету лежавшему на туалетном столике.

Она купила его в первый же день по приезде в Лондон, потому что даже в доме маркизы не чувствовала себя в безопасности. Ей казалось, что лорд Уолден может настичь ее и там. Она выяснила, где находится оружейная лавка, и потихоньку от маркизы отправилась туда, чтобы приобрести пистолет, надеясь, что он послужит достаточной защитой от посягательств лорда Уолдена.

— Зачем молодой даме понадобилась такая опасная игрушка? — удивился оружейных дел мастер.

Друзилла поняла, что он позволил себе такую фамильярность лишь потому, что она пришла в магазин одна, без сопровождающих.

— Я собираюсь ехать за границу, — ответила она ледяным тоном, — я слышала, что на континенте много бандитов и грабителей.

Голос ее прозвучал так холодно и надменно, что мастер слегка смутился и стал гораздо любезнее.

В конце концов она остановила выбор на маленьком пистолете с рукояткой из слоновой кости, который легко мог поместиться в дамскую сумочку или в муфту. Несмотря на незначительные размеры, пистолет представлял собой достаточно серьезное оружие, из которого вполне можно было застрелить человека

В последующие дни Друзилла в суматохе совсем забыла про него, пока не столкнулась с лордом Уолденом в Девоншир-Хаусе. После этого она положила пистолет в стоявшую на туалетном столике атласную коробку, чтобы он всегда был у нее под рукой.

С тех пор как маркиз сообщил ей, что лорд Уолден больше не появится в Лондоне, Друзилла даже не вспоминала о пистолете. Она не могла понять, каким образом прошлой ночью ей пришла в голову мысль о нем. Бесспорно, он оказался весьма эффективным оружием. Ей удалось оттолкнуть от себя собственного мужа, и, возможно, навсегда.

— Я ненавижу его, ненавижу, ненавижу! — повторяла она, лежа на кровати в своем сверкающе подвенечном платье.

Однако, как это ни странно, она не испытывала радости от того, что муж оставил ее в покое и отправился на поиски развлечений. Несомненно, Бьянка де Сильва встретит его с распростертыми объятиями; она еще посмеется над тем, что его женитьба ни в малейшей степени не нарушила его привычек.

Больше всего Друзилла боялась оказаться объектом тайных насмешек, когда на следующее утро Роза вошла к ней в спальню, держа в руках поднос с завтраком. Друзилла понимала, что и Роза, и вся остальная прислуга узнают, что маркиз не ночевал дома, а уехал почти сразу же после того, как они вернулись из Карлтон-Хауса. Она ужаснулась при мысли, с какой скоростью эта новость облетит весь дом. Все, начиная с горничных кончая посудомойками, будут сплетничать на ее счет.

Она слишком долго жила в непосредственном общении с прислугой, чтобы не представлять, какого рода предположения будут выдвигаться, какие насмешки и замечания вызовет происшедшее.

Она чувствовала себя униженной, ее мучила неуверенность в себе. Если бы она с детства принадлежала к тому обществу, в котором оказалась теперь, ее не так волновала бы болтовня слуг. Она заметила, что взгляд Розы остановился на несмятой подушке рядом с ней. Усилием воли она взяла себя в руки и принялась говорить о погоде, пока Роза прибиралась в комнате.

Солнечный свет, заливавший комнату, казалось, не нес с собой ни тепла, ни радости.

— Я не буду завтракать, — сказала Друзилла устало, — пожалуйста, унеси поднос.

— Миледи, если вы не поедите, вы быстро утомитесь, — принялась увещевать ее Роза. — Вам предстоит долгая дорога!

— Ах, да, мы же сегодня уезжаем в Линч! — воскликнула Друзилла. — Ты не знаешь, на какое время его светлость планирует отъезд?

Последовала небольшая пауза, а затем Роза смущенно произнесла:

— Его светлость еще не вернулся домой.

— Не вернулся? — невольно вырвалось у Друзиллы.

— Его светлость не ночевал дома.

Хотя Друзилла ожидала этого, она почувствовала, будто ей дали пощечину. Она понимала, что сама толкнула его на это; она вынудила его бежать из дому в первую брачную ночь, и ей некого было винить в происшедшем, кроме себя.

Если бы он не надел этого кольца, если бы он так цинично не демонстрировал свои чувства к герцогине, все могло бы быть иначе. Но так ли это?

Смогла бы она молча сносить его поцелуи, прикосновение его рук? Снова и снова задавала она себе этот вопрос, но так и не находила ответа. Перед ее мысленным взором стояло это злосчастное кольцо, сверкавшее на его пальце, его глаза, смотревшие на нее с восхищением, и она не могла разобраться в своих чувствах.

Оторвавшись от своих мыслей, она посмотрела на Розу, которая молча ждала ее ответа, и тихо сказала:

— Мы должны подождать, пока появится его светлость. Я полагаю, что у него есть какие-то планы. В Линче готовятся отпраздновать нашу свадьбу.

— Слушаюсь, миледи, — ответила Роза. — Мажордом распорядился, чтобы, если ваша светлость не возражает, карета с багажом, в которой я должна ехать, отправилась в половине одиннадцатого.

— Конечно, Роза, — сказала Друзилла. — Я уже встаю.

— Я полагаю, что ваша светлость захочет надеть новый дорожный костюм с накидкой. Вам очень идет голубой цвет.

— Да, принеси мне его, и еще голубое платье, — ответила Друзилла. — Я хочу выглядеть как можно лучше по приезде в Линч.

Она поднялась, приняла ванну и не спеша оделась. С минуты на минуту она ждала, что ей сообщат о возвращении маркиза, но никто не приходил.

Закончив туалет, она взглянула на себя в зеркало, но даже не обратила внимания, как выгодно яркий голубой цвет дорожного костюма подчеркивает ее необычную красоту. Ей казалось, что в потемневших от тревоги глазах, которые смотрели на нее из зеркала, таились вопросы, на которые она не могла найти ответов.

— Поторопись с упаковкой вещей, Роза, — распорядилась она. — Карета с багажом уже скоро отправляется, ты можешь опоздать.

— Не волнуйтесь, миледи, я успеваю. Если я вам понадоблюсь в дороге, мы будем ехать позади вас.

— Не беспокойся обо мне, — сказала Друзилла. — Его светлость сообщил мне, что до Линча не более двух часов езды.

— Слушаюсь, миледи, — сказала Роза с поклоном.

Друзилла вышла из комнаты и стала медленно спускаться по лестнице, ведущей в холл. Ей казалось, что ее сопровождают любопытные взгляды горничных и лакеев, и даже глаза предков маркиза, изображенных на украшавших стены портретах в золоченых рамах, пристально следят за каждым ее шагом

«Как мог Вальдо так поступить со мной?» — спрашивала она себя. Она знала, что таким образом он мстит ей за то оскорбление, которое она нанесла ему прошлой ночью

Едва она суетилась в холл, как раздался громкий стук. Она с надеждой посмотрела на входную дверь. Может быть, это вернулся маркиз? Но вместо него вошел господин Хэнбери.

— Доброе утро, господин Хэнбери, — сказала она, радуясь, что есть с кем поговорить. — Счастлива вас видеть, потому что мне хотелось поблагодарить вас за то, что вы все так замечательно организовали вчера в Карлтон-Хаусе. Все прошло очень гладко, и я уверена, что это только благодаря вашим усилиям.

Впервые за все время их знакомства грустное лицо господина Хэнбери слегка прояснилось.