Джо Беверли - Искра соблазна

Она сказала, что любит его.

В тот момент она говорила от чистого сердца, и в нем поднялся голод, хуже, чем жажда опиума. Желание схватить ее, обладать ею, испить ее свет и красоту.

Поглотить ее.

Сделать то, чего он боялся больше всего на свете. Что его темнота потушит весь свет – в его семье, друзьях, но особенно в Маре Сент-Брайд.

Эти проклятые волшебные Сент-Брайды.

Как семья, они были слишком отзывчивы для реального мира. Голодных следовало накормить, за больными ухаживать, раненых исцелить, обиженных защитить. Те же, кого Господь наградил дьявольскими волосами, были отчаяннее всех. Они были готовы сойти в ад, преследуя свою цель.

Это чуть было не сгубило Саймона. Ничто не должно повредить Маре. Особенно он сам.

Она сказала, что любит его.

Если бы не его проблема…

Если бы…

А что, если он остановится сейчас? Что, если доза, которую он только что принял, была последней? Через несколько недель он мог бы одержать победу.

Он вышел из кареты, зашел в дом и вызвал миссис Ханстабл, чтобы дать ей необходимые указания.

– Две спальни. Виконту Остри и его жене нужна также гостиная. Какие выходят окнами на улицу?

– Голубая и Коричневая, сэр. У Коричневой есть примыкающая гостиная, но они несколько шумные.

– Ничего, они подойдут.

По ее лицу было видно, что она поняла: эти помещения находятся далеко от бального зала, расположенного в противоположном конце дома, где Дэр истязал себя физическими упражнениями в бессонные ночи.

– Приготовьте все необходимое. Вино, фрукты, бренди. Еду следует сделать несколько более разнообразной, особенно ужин…

Что еще?

– Не беспокойтесь, милорд, – сказала домоправительница.

Она могла бы еще и погладить его по головке. Дэр волновался, как никогда прежде. Раньше он бы просто сообщил ей количество гостей и оставил бы все детали на ее усмотрение.

Он ушел в свою комнату. Солтер уже был там.

– Я жив, со мной все в порядке, но есть небольшая проблема.

– Да, сэр?

Когда Дэр объяснил, Солтер сказал:

– Несколько рановато для гостей, но они же не чужие люди.

– Нет. – Дэр не мог подобрать слов, чтобы сказать про Мару. – Я подумал, не бросить ли мне совсем?..

– Это было бы глупо, сэр.

– Разумеется, ты прав. Приведи Руюана. Нам нужно обсудить стратегию.

Дэр ждал своего наставника, делая глубокие вдохи и выдохи, которые успокаивали его беспокойный разум, отягощенный теперь новыми проблемами.

Мысль о том, чтобы принимать опиум, находясь под одной крышей с Марой Сент-Брайд, вызывала у него отвращение.

В половине четвертого Мара вместе с Саймоном и Дженси выехала в Йоувил-Хаус. Кто бы мог подумать, что она открыто приедет гостить в дом, где уже тайно побывала три ночи назад! Никто не смог бы ее узнать. Никто, кроме мальчика на кухне и грума, ее не видел, а они видели ее плотно завернутой в одеяло. И все же нервы у нее были на пределе.

Она будет жить под одной крышей с Дэром. Они будут встречаться много раз на дню. Но она должна сдерживать свои эмоции, чтобы больше не ставить их обоих в трудное положение.

Однако всякий раз, когда он оказывался поблизости, она теряла контроль над собой.

– Сиди спокойно, – сказал Саймон. – Ты дергаешься, словно пятилетняя. Неужели у Эллы и впрямь так скучно?

– Вчера я почти весь день шила одежду для сирот, – пожаловалась Мара. – И почти каждый вечер у нас на ужин бывают политики.

– Вкусно, – сказала Дженси, что вызвало всеобщий приступ хохота.

– Скорее жесткие, как старые ботинки, – поправил ее Саймон. – Бедная Мара. И никаких развлечений?

«Улыбнись».

– Ни капельки. Кстати, я хотела бы съездить в цирк Эстли. Дэр не хочет меня туда брать.

Саймон задумчиво посмотрел на нее:

– А как вообще получилось, что он водит тебя повсюду?

Воспоминания о той роковой ночи, когда она сбежала от Баркстеда, нахлынули так внезапно, что Мара испугалась, что ее брат вот-вот все поймет.

– Я попросила.

Саймон недовольно покачал головой, Мара решила не упускать шанса узнать о Дэре побольше.

– Ты думаешь, не следовало этого делать? Он выглядит вполне здоровым. Не совсем такой, как прежде, но здоровый. Правда, заметно, что он чем-то подавлен, но я думала, что это развеет его тоску. Я ведь умею подбадривать людей, ты же знаешь.

– Или сводить их с ума. Полагаю, он в состоянии послать тебя к черту, если захочет.

– Сомневаюсь, что он настолько груб.

– В этом-то и проблема. Иногда тебя необходимо одергивать.

Возглас Мары «Как ты можешь?!» прозвучал одновременно с изумленным «Саймон!». Дженси. Мара улыбнулась своей невестке:

– Ты же знаешь, мы все время ссоримся из-за пустяков. Серьезно, Саймон, что с Дэром? Я полагала, что он уже освободился от опиума, но теперь я не уверена.

Саймон скорчил гримасу, не желая разделять с ними эту тайну.

– Он снизил дозу до минимального уровня, но отказаться совсем очень трудно.

– Почему?

– Тебя это не касается. У тебя будет компания Дженси и мое сопровождение. Оставь Дэра в покое.

Маре захотелось зарычать или заплакать, но она взяла себя в руки.

– Я буду жить с ним под одной крышей, Саймон. Неужели мне нельзя знать хоть немного обо всем этом?

– Ну ладно. Врачи никак не могут прийти к согласию по поводу того, как лучше всего избавиться от зависимости. Многие считают, что не стоит даже и пытаться, а нужно просто принимать понемногу каждый день.

– Я знаю. Но думаю, Дэр на это не согласен.

– Нет, но внезапный отказ от наркотика опасен – он может убить. Поэтому он избрал метод постепенного снижения дозы. Но в конце нужно сделать большой прыжок.

Мара нахмурилась:

– И он не может этого сделать? Я думала, Дэр способен на все. – Удивленные глаза Саймона заставили ее задуматься над теми словами, что она только что произнесла, и ее щеки зарделись. – Я всегда считала его замечательным. Ты же знаешь.

– Да. – Он задумчиво оглядел ее, и взгляд его был полон нежности. Мара чуть было не спросила, что бы он сказал о ее свадьбе с Дэром, но вовремя опомнилась.

Карета остановилась перед Йоувил-Хаусом. Мара вдруг вообразила себе, что дверной молоток в форме женской головы вот-вот закричит и расскажет всем о ее предыдущем скандальном посещении этого дома. Но разумеется, дверь всего-навсего распахнулась, и они вошли внутрь.

В прошлый раз Мара так нервничала, что не разглядела ни деревянных панелей, ни орнаментов, ни портретов мужчин и женщин в мантиях, включая настоящих короля и королеву.

Мара приготовилась вести себя как следует по отношению к Дэру, но их встречали только лакей, служанка и женщина в чепце и в коричнево-золотом полосатом платье с белым кружевным фартуком. Она представилась как миссис Ханстабл, экономка. Это несколько удивило Мару, поскольку экономки обычно одевались скромнее.

Их проводили наверх по парадной дубовой лестнице в комнаты, выходящие на улицу и расположенные рядом друг с другом. У нее была только спальня, но Саймону и Дженси досталась еще и отдельная гостиная.

Ожидая, пока прибудет Рут с ее багажом, Мара сняла верхнюю одежду и стала рассматривать свое новое жилище. Эта комната ей нравилась больше той, что была у нее в доме Эллы. Может быть, потому что она напоминала ей родной дом.

До этого она и не подозревала, насколько ей по душе слегка потертый ковер и несколько выцветшая обивка, и это ощущение старины, витавшее в воздухе вместе с ароматом лаванды.

Она присела на небольшой диванчик у камина. За последние несколько часов у нее впервые появилась возможность отдохнуть. Саймон был прав. Теперь, когда он и Дженси приехали, у нее больше не будет повода таскать повсюду за собой Дэра. Зато она будет видеть его дома, по-семейному.

Если только он не будет ее избегать.

Он сказал, что у него есть какие-то дела, но ей показалось, что это был всего-навсего предлог, чтобы уйти. Даже если он и избегал ее, она не могла его винить. Какой надо быть глупой, чтобы напрямую заявить о своих чувствах!

Наверное, это произошло потому, что она еще никогда не влюблялась. Она воображала, что влюбляется, но ей никогда не приходилось переживать по-настоящему.

Мара поднялась, поскольку сидеть на месте было уже невмоготу. Это чувство – простуда, как сказал Дэр, – было всепоглощающим. Ее так и подмывало прогуляться по дому, чтобы найти его. Постоять где-нибудь в коридоре в надежде, что он пройдет мимо. Она вспомнила рассказы о леди Каролине Лэм, вечно ожидающей Байрона на крыльце. И она тоже собиралась выставить себя на посмешище! Нет, непозволительно быть такой навязчивой… Но как трудно сдерживать себя! Так хочется увидеть его скорее!

Стук в дверь отвлек ее от дум – прибыла Рут с багажом.

Мара оставила ее разбирать вещи и вышла в коридор, покрытый ковром. Его стены были увешаны картинами, тут и там стояли резные столики, сундуки и кресла. Дом был очень тихим, можно было даже подумать, что в нем никого нет.

Она спустилась вниз и спросила лакея, как пройти в гостиную.

– Здесь две гостиные, большая и малая, миледи. Также есть библиотека, где часто любят проводить время члены семьи.

– Тогда в библиотеку, пожалуйста.

Книги по крайней мере отвлекут ее. Конечно, у нее были с собой романы, но они еще лежали нераспакованными наверху. И кроме того, сейчас ей не нужны были романтические истории о поиске мужей. Вполне подойдут какие-нибудь благочестивые проповеди.

Библиотека Йоувил-Хауса больше походила на гостиную, на полках было небольшое собрание газет, альманахов, отчетов о заседаниях парламента и годовых журнальных подшивок.

Он просматривала «Джентлменз мэгэзин» за 1815 год, пытаясь отыскать отчеты о Ватерлоо, когда открылась дверь. Она спиной почувствовала, что это Дэр, прежде чем повернулась и увидела его.

Дэр выглядел уставшим и посмотрел на нее с удивлением.

Мара покраснела, словно он застал ее за преступным занятием, и положила журнал на место.

– Ты не возражаешь, чтобы я здесь осмотрелась? Такая интересная коллекция. То есть разнообразная. Немножко этого, немножко того…

– Надеюсь, тебя здесь все устраивает, – сказал он.

– Идеально. – Она успокоилась и подошла к нему – Так мило с твоей стороны пригласить нас.

– Перестань. Это одно и то же, что благодарить Эллу за то, что она пригласила вас к себе домой.

– Ну, это потому что Саймон тебе как брат. Я не побеспокою тебя, Дэр. То, что произошло в карете, больше не повторится…

Дэр хотел что-то возразить, но она подняла руку, чтобы остановить его.

– Так и было. Как глупо! Просто я и вправду переживаю о тебе. Мы все переживаем о тебе, но временами бываем слишком активными, а теперь мы еще и у тебя в доме. Нашествие Сент-Брайдов. Ты знаешь, что это означает. Затруднения и вмешательство, неразбериха и суета, и все это с самыми лучшими намерениями.

– Я…

– Если мы будем тебе мешать, вели нам убираться к дьяволу. Если мы можем чем-то помочь, скажи.

Он на мгновение закрыл глаза, и она опять подумала, что до смерти надоела ему. Но затем он улыбнулся.

– Нашествие Сент-Брайдов, – повторил он. – Мне следовало бы приветствовать вас цветами и звоном колоколов. Я слишком много времени провожу в одиночестве.

– Но ты же был в театре вчера вечером.

– По настоянию друзей. И… – Он помрачнел и прошел в комнату. Мара жадно смотрела на него, пытаясь отыскать какую-нибудь подсказку. Следует ли ей уйти? Прошел ли он сюда, только чтобы освободить ей проход к двери? – И я все еще употребляю опиум. Уверен, тебе об этом известно. Я пытаюсь освободиться от зависимости. И я освобожусь. Я думал, что этот процесс будет… не легче, но проще. Что будут четкие указания, которые можно будет выполнять. Трудные указания, но все же выполнимые. – Его рука сжалась в кулак.

Мара бесшумно закрыла дверь, ее сердце колотилось после услышанного признания. Ей хотелось прижать его к себе. Не как любовника, хотя ей хотелось стать его любовницей, но как страдающего брата.

Она сделала шаг вперед, но остановилась. «Хрупкий, как треснутый бокал», – вспомнила она слова Саймона. Лучше не трогать, чтобы не навредить.

– Я принимаю так мало, как только могу вытерпеть, – сказал он, – три раза в день. Прошло уже довольно много времени после дневной дозы, так что, пожалуйста, прости все, что тебе покажется странным.

Он принимал опиум в «Йоуман-инн»? Это многое объясняет. Его волнение в Тауэре. То, что его так долго не было. Последовавшее за этим оживление. Неужели все эти шутки и задор были лишь следствием наркотика?

– Могу я что-нибудь сделать? – спросила она. – Вообще.

– Нет. – Она увидела, как болезненно вздымается и опускается его грудь. – Я надеюсь победить.