Ава Рид - Искренне

Кровь все сильнее и сильнее приливает к моим щекам. Сердце колотится как сумасшедшее, а губы раскрываются сами собой, чтобы дать побольше кислорода моим легким. Я отпустила бы Купера, точнее, я должна отпустить его, но пальцы словно перестали слушаться.

– Господи боже мой? – внезапно слышу я его насмешливый шепот и удивленно поднимаю голову, чтобы взглянуть на него. Это что, намек на улыбку? У меня моментально пересыхает во рту. И я задаюсь вопросом, каково это…

Энди, ты уставилась на его губы! – Мысль внезапно ударяет мне в голову, так же как осознание того факта, что я хочу поцеловать Купера. Человека, которого я почти совсем не знаю. Такого неприветливого и молчаливого, который никогда не смеется и… который так чертовски приятно пахнет.

Хватит! Остановись!

Я не такая и такой себя еще не знаю.

– Э… да… само как-то вылетело, – даже до моих собственных ушей мой голос долетает совсем слабо.

Мне становится просто адски жарко. И все кажется еще серьезнее, когда я осознаю, что не только моя голова работает плохо, потому что рука Купера все еще покоится у меня на талии. Это прикосновение я осознаю так же четко, как и его глубокий взгляд, все еще напряженные мышцы под моей ладонью, такие фантастические на ощупь, и…

Я не успеваю закончить мысль, поскольку Купер внезапно без всякого предупреждения отстраняется. И это прямо очень, очень вовремя.

Он так быстро отпускает меня, что я даже снова начинаю падать, но все же мне удается сохранить равновесие, как и жалкие остатки моего достоинства. По крайней мере, хотелось бы в это верить.

Негромко прочистив горло, я наклоняюсь и поднимаю свой список, затем смотрю на Купера в нерешительности. Стоит ли извиниться? Объяснить что-либо? Надо ли вообще что-то говорить?

– Какого черта ты тут делаешь? – опережает он меня, начиная снова перебирать свою коробку, и на этот раз его голос вызывает во мне волну злости. Или же то, что он внезапно снова стал таким грубым. Что перекинул меня на стажировку к Джеку.

– Я работаю здесь, если ты вдруг забыл, – набрасываюсь я на него, и раздражения в моем голосе трудно не заметить. Это заставляет Купера замереть и снова поднять на меня взгляд. – Поскольку ты больше не учишь меня, тебе, конечно, плевать на все остальное. Но убери эти полотенца, пока кто-нибудь не сломал себе шею.

Я сердито замолкаю, тяжело дыша, и едва могу поверить в то, что я только что сказала. Наверное, он тоже. Похоже, он потерял дар речи. Тем лучше! Я все равно больше не хочу ничего от него слышать. Так что я разворачиваюсь и шагаю в другой проход между шкафами, чтобы заняться своими ящиками.

Этот глупый, высокомерный, надоедливый… парень! Я не могу найти для него подходящее ругательство.

Несколько минут спустя я сожалею о своей вспышке ярости, потому что вообще-то я не такая. Я ведь даже не попыталась разумно поговорить с ним. Впрочем, как и он со мной. С ним непросто.

По крайней мере, Джун гордилась бы мной, потому что я дала ему хоть какой-то отпор.

Я тихо и сосредоточенно прохожусь по списку, стараясь не обращать внимания на Купера, его взгляд я чувствую сквозь просветы в полках. Всякий раз мне кажется, что он смотрит на меня просто потому, что услышал, как у меня в ящиках что-то грохочет, и при этом сразу же раздражаюсь от того, что хочу, чтобы наши глаза встретились хоть на мгновение, но через секунду он уже отворачивается. К счастью, в какой-то момент он уходит со склада и дает мне столь необходимый отдых. Идиот! Почему он так ужасно меня нервирует – и так переворачивает все во мне с ног на голову?

Я потягиваюсь, расправляя спину, и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Я закончила, по крайней мере, с проверкой коробок. Только в одном из ящиков содержимое не стыкуется со списками – не хватает бокалов под лонг-дринки[1].

После того как я докладываю об этом Джеку, он недовольно морщится.

– Вот засада! Они-то нам как раз и нужны. Ты не представляешь, сколько их разбивается за одни выходные. – Он кратко просматривает мои пометки, прежде чем отложить листы в сторону. – Спасибо, Энди. Ты очень помогла мне. Здесь у меня уже все отсортировано и проверено. Не могла бы ты вынести мусор? Купер показал тебе выход к мусорным бакам на заднем дворе?

– В конце склада, верно?

– Точно. Черно-зеленая дверь с немного облупившейся краской. Но будь осторожна, ты не сможешь открыть ее снаружи без ключа, надо взять его с собой или подложить что-то под дверь. Иначе ты застрянешь. Тогда тебе придется обойти целый квартал и надеяться, что главный вход уже открыт, или же в панике стучать во все двери.

Ну, классно.

– Все ясно.

– Когда закончишь, я покажу тебе, как приготовить наш самый популярный коктейль.

– И как же он называется? – с любопытством спрашиваю я, подходя к пакетам для мусора, чтобы взять их.

– Джек’с Спешал[2], – он смотрит на меня почти с вызовом и играет бровями, заставляя меня рассмеяться вслух.

– Этот напиток вообще существует?

– Конечно! – отвечает он. – Тот, что с ананасом!

По выражению моего лица заметно, что я сомневаюсь, и теперь он смеется надо мной. Вот блин.

– Ты что, собираешься подкалывать меня на эту тему еще сто лет? – бормочу я, обернувшись, и вижу, как он виновато кивает. – Это был ананас Джун, а не мой!

Оставив бар у себя за спиной, я все еще слышу смех Джека.

С большими темными мешками в руках я иду по одному из проходов на складе и без проблем нахожу нужный выход. Я опускаю один из пакетов на пол, чтобы нажать на ручку, а затем толкаю темно-зеленую дверь спиной, снова подхватывая мусор.

Не дай ей захлопнуться – мысль проносится у меня в голове, и я подыскиваю что-то, чтобы подпереть ее. Ага, вот оно! Кусок дерева. Он валяется в непосредственной близости от выхода и, по-видимому, регулярно используется именно для этого. Я с первой попытки размещаю его под дверью и закрепляю там, чтобы отойти к большим мусорным бакам в углу небольшого внутреннего двора. Моросит небольшой дождь, но к счастью, на улице не слишком холодно. Немного прохлады и свежий воздух пойдут мне на пользу.

Размахнувшись, я бросаю мусор в контейнер и уже собираюсь уходить, когда слышу какой-то шорох. Я замираю и прислушиваюсь. Вот опять. Шум исходит из-под… контейнера?

Я медленно опускаюсь на колени и хочу посмотреть, что там такое. Господи, вряд ли это была хорошая идея. Скорее всего, нет. Тем не менее я наклоняю голову.

Черные глазки-пуговки смотрят на меня с недоверием, и я едва могу сдержать крик, но вовремя понимаю, что это не крыса-переросток, а всего лишь щенок.

– Эй, малыш, – шепчу я осторожно. – Что ты здесь делаешь? У тебя что, нет дома?

Его взгляд разрывает мне сердце. Он сидит на земле между мусором и холодными лужами, и я ясно вижу, как дрожит его маленькое тельце. Он весь трясется. Я осторожно протягиваю руку и издаю успокаивающие звуки.

Давай скорее, – мысленно прошу его я. Я не могу сидеть здесь так долго, как хотелось бы. Но так же я не могу оставить его здесь. Животные всегда были моей слабостью, я унаследовала это от папы. Я имею в виду, кто бы еще взял себе свинью и гуся, так чтобы в конце концов они еще и уживались вместе?

– Пожалуйста. Подойди ко мне, – шепчу я и вижу, как он борется со своим страхом. Он принюхивается, водя носом из стороны в сторону, склоняет голову то на один, то на другой бок, и его крошечный хвостик начинает вилять. – Вот так, хорошо.

Он осторожно ползет вперед, пока холодный дождь попадает мне под рубашку и морозит шею, тем не менее я сохраняю спокойствие, не двигаюсь и жду.

Его мокрый нос на мгновение касается кончиков моих пальцев, и я замечаю, как у меня перехватывает дыхание от напряжения. В ужасе он отступает на шаг назад, затем возвращается и позволяет мне нежно погладить его по голове. Она полностью помещается у меня в ладони. Тем временем у меня образуется комок в горле.

Что же мне с тобой делать?

Он выглядит совсем маленьким, но, думаю, он уже не щенок. Милый пес с грязной серой шерстью и темными глазами.

Как раз когда я хочу аккуратно взять его на руки, мы оба страшно пугаемся, потому что кто-то зовет меня по имени очень громко и где-то очень близко.

– А, вот ты где! Все в порядке?

Джек выбегает во двор, и я замечаю, как собака сразу же пугается и прячется, пока я наконец не теряю ее из виду. Я расстроена этим, но ничего не показываю.

– На тебе одна рубашка. Иди обратно, а то заболеешь. Последнее, что может порадовать Мэйсона, – это твой больничный.

Но я почти не слушаю его, а продолжаю смотреть вслед собаке, которой уже давно нет.

– Прости. Я отвлеклась, – неопределенно объясняю я Джеку и следую за ним обратно в клуб.

Надеюсь, у малыша есть дом.

С тяжелым сердцем я пытаюсь перестать думать о нем.

Что было бы, если в жизни случались бы только хорошие, светлые дни? Были бы они для нас все такими же хорошими и светлыми?

Энди

Джек оказался прав. Смена была спокойная, и он отпустил меня домой раньше, чтобы к сегодняшнему вечеру я была огурцом. Он сказал, что может сам прибраться и закрыть клуб, а я должна отдохнуть, поскольку на выходных, когда студенты атакуют MASON’s, мне понадобится много сил, и тогда он покажет мне, как следует заканчивать смену.

Так что я довольно рано вернулась домой к Джун, хорошо выспалась и уже не чувствовала себя такой разбитой, когда подруга будила меня на завтрак. Поскольку учеба в университете вот-вот начнется, столовая уже открылась. Завтрак оказался вкусным и, что еще важнее, довольно дешевым, так что я могла есть его, не мучаясь угрызениями совести.

Теперь мы направляемся обратно в комнату Джун, и я потешаюсь над подругой, которая идет рядом со мной и страдальчески держится за живот. Сегодня подавали панкейки. А когда дают панкейки, никто и ничто не в силах остановить Джун. Поэтому она ужасно объелась.

– Надо было остановиться на третьем, как я тебе советовала.

– Молчи, – стонет она, и я слышу, как скрипят ее зубы.

– Ты дашь мне знак, когда тебя будет тошнить?

– Это не смешно!

Почему же? Еще как!

– В следующий раз лучше послушай меня, – говорю я немного злорадно, широко улыбаясь.

– Может быть. Но, если честно, я ни о чем не жалею! Они были вкусными. Такими воздушными, такими мягкими, такими… Боже, как же мне плохо.

– Я рассказывала тебе еще с детства, Джун: между звериным голодом и «как же мне плохо» есть и другие стадии. Например, просто сытость.

– Я не верю тебе, – мрачно бормочет она и тут же икает, так громко и неожиданно, что мы обе вздрагиваем, прежде чем на нас находит приступ смеха. Развеселившись, она открывает дверь в комнату, но радость не длится долго.

Наш смех резко стихает, когда мы останавливаемся на пороге и видим, что перед нами стоит Сара. Сара и… какой-то незнакомый мужчина, прекрасно одетый, лет за пятьдесят, серьезного вида, с аккуратно подстриженной бородой и седыми волосами.

– Мисс Стивенс, я так понимаю?

Смесь утверждения и вопроса, и мы обе замираем на месте. Он говорит четко, но с явным английским акцентом. Мое сердце подпрыгивает в груди. Что-то подсказывает мне, что это не очень хороший признак. Вероятно, в том числе Сара, которая отвратительно улыбается и сверкает глазами позади этого господина, поглядывая на нас с превосходством.

– Да, это я.

Джун делает шаг вперед.

– Ну что ж, меня зовут Томас, я отвечаю за общежития Харбор-Хилл и, следовательно, за то, чтобы все шло по правилам. К сожалению, мне сказали, что вы принимаете у себя гостью уже в течение нескольких дней. И собираетесь продлить ее пребывание еще на некоторое время.

Кровь стынет у меня в жилах, я чувствую, как задыхаюсь.

Теперь уже мне становится плохо.

– Я надеялся, что это неправда, но видимо, я ошибся. Вы знаете, что это нарушает правила общежития.

– Сэр, я хотела бы объяснить, что… – начинает Джун, и я редко видела ее такой доброй, почти покорной, как сейчас, но для меня она, вероятно, могла бы хоть целовать ему ноги. Люблю ее за это.

Он поднимает руку.

– Не нужно. Мисс Тернер была настолько любезна, что все уже рассказала. Она может считаться образцовой соседкой для вас и вашей гостьи. – Он подозрительно смотрит на меня. – Вы обязаны ей тем, что я допускаю оставить этот случай без последствий. Если только ваша подруга покинет общежитие сегодня же. – Он многозначительно смотрит на Джун, и становится более чем ясно, что он хочет этим сказать. Если я не уеду, Джун лишится своей комнаты. – Я вернусь сегодня вечером. Дамы, – кивнув, он проходит мимо нас и исчезает в коридоре.

Все начинает вращаться вокруг меня, и я вынуждена держаться за дверную раму. Неужели это действительно случилось?

– Ты! – задыхается Джун и нападает на Сару, которая с тревогой вжимается в угол.