Оксана Рум - Искупительный грех

Саймона здесь не было, но за то Ян узнал, что мальчишку видели вечером на автобусной станции. Так что посещение бара оказалось не бесполезным, что Ян и поспешил сообщить взволнованной соседке. Он-то думал, что она немного успокоится, когда они хоть что-то узнают, но оказалось наоборот. Она смертельно побледнела, чем перепугала Яна не на шутку.

- Поехали. Пожалуйста! Скорее! - зашептала она, а в глазах ее плескалось отчаяние.

Ничего не говоря, Ян тронулся с места. От бара до автобусной станции было минут семь на машине, не больше, но ему показалось, что они ехали вечность. Он не мог спокойно смотреть, как девушка старается подавить слезы, как сжимает руки и закусывает губы. Он сначала подумал, что ему показалось, но потом все же расслышал, как она повторяет одно и то же:

- Нет. Нет. Он не может так поступить. Не может.

- Линда, - попытался успокоить ее Ян. - Не волнуйтесь так. Все последние рейсы пригородных автобусов были еще в четыре. А с работы Саймон ушел в пять. Только в Атланту…

- В Атланту! - в ужасе прошептала Линда. - Во сколько последний рейс на Атланту?

- В пять или половине шестого, кажется. Так что на него он тоже мог не успеть.

- Но мог и успеть! - слезы все же покатились по бледным щекам Линды. - О Боже…

- Зачем, черт возьми, ему в…

- От туда можно уехать куда угодно. Он мог… О Господи, он может оттуда поехать обратно в…

Ян замер, понимая, что она едва не проговорилась. Но замолчала и закрыла ладонями лицо. Мужчина поймал себя на мысли, что готов протянуть руку и погладить ее по рассыпанным по спине волосам. Ему было не по себе от вида ее вздрагивающих плеч и тихих всхлипов.

Он не мог понять, что с ним творилось с той самой минуты, когда он открыл дверь и на пороге увидел ее. Это было таким потрясением, что он не сразу понял, что она от него хочет. А когда до него дошло что случилось, то ужаснулся не меньше чем она. И как бы это не звучало, он не так испугался за мальчишку, как за эту хрупкую и испуганную женщину, которую отчаяние привело к нему. Он вспомнил ее реакцию на прошлый раз, когда она не обнаружила детей дома, и Ян боялся, что она снова хлопнется в обморок. Но Линда старалась держать себя в руках, хоть Ян и видел, с каким трудом ей это дается. А в машине, по дороге в бар он изо всех сил старался не смотреть на нее, так как чувствовал ее несмелый взгляд, направленный на него. И его охватило такое напряжение, что он готов был остановить машину и выскочить на улицу, подальше от Линды. И взять детей с собой оказалось хорошей идеей. Они немного отвлекли его от их матери, и ее огромных темных глаз.

Но теперь Яну было не до чего. Он ехал так быстро, как только мог, радуясь, что не успел напиться вдрызг. Он давно ничего так сильно не желал, как сейчас приехать на станцию и найти там паренька. Потому что ему казалась, что если он все же успел и сел на автобус, уехав из города, Линда, обнаружив это, рассыплется на кусочки. И было не передать словами, какое облегчение он испытал, когда сделав последний поворот, в свете фар он увидел мальчишку, сидящего на скамейке, и щурившегося от яркого света.

Ян еще толком не успел притормозить, как Линда выскочила и побежала к Саймону, а тот встал со скамьи, бросив потрепанный рюкзак. Он стал свидетелем, как Линда обняла парнишку, потом принялась целовать его щеки, а потом еще сильнее расплакалась.

И Ян отчетливо видел, что плакала не только Линда.

Еще, каких-то, два часа назад, Ян обещал себе, что ноги его не будет в этом доме, кроме как по причине ремонта. И во время него он будет делать вид, что совершенно один.

Но теперь сидел за тем же столом, что и вчера за обедом, и ждал когда спуститься Линда, укладывающая малышей в постели. Тусклое освещение, исходившее от старого торшера, на длинной ножке возле дивана, скрадывало убогость обстановки. Это давало возможность Яну перестать думать о том плачевном состоянии, в котором находилась жившая в этом доме семья. Его дом, который он выкупил у Полли, был не менее старым, но, по крайней мере, обставлен добротной мебелью. Да большего ему было и не надо. В отличие от Линды, которой необходимо заботиться о комфорте детей.

Взгляд Яна зацепился за игрушки, оставленные детьми в гостиной. Двухцветный бело-розовый мяч, какая-то вязаная кукла. Два, совершенно одинаковых, котенка, одетых в девчачьи платьица. И набор цветных карандашей, большинство из которых были такими короткими, как колпачки от фломастеров. А еще разложенные по всему столику листы, с непонятными рисунками, разных цветов и оттенков. И вдруг, Ян подумал о том, что в этом скудном наборе игрушек нет ни одной, с которой мог бы поиграть мальчик. Чем же играет Курт? Перед глазами сразу всплыл образ синеглазого малыша с копной темных волос. Он был абсолютно не похож на Линду, но это и не удивительно. Ведь Саймон сказал, что Линда им не родная мать. Значит, скорее всего, они похожи на отца.

Эта мысль повлекла за собой другую. И даже скорее не мысль, а предположение. Ведь не надо быть гением, чтобы догадаться, кто довел Линду и детей до такой жизни. Может Ян и ошибался, но надежды на это мало. Не станут же малышки все время спрашивать, не побьет ли папа мамочку, если не становились тому свидетелями. И есть вероятность, что и дети не остались без «внимания» отца.

От таких размышлений Ян пришел в ярость. А потому вскочил с табурета и подошел к столу с рисунками, чтобы немного переключиться. Вряд ли Линда обрадуется, если увидит его в таком состоянии. Ближайшее рассматривание рисунков доказало, что он ни черта не смыслит в этом. Пару домиков он смог узнать, пожалуй, мог бы увидеть и несуразных человечков, в остальном же видел лишь каракули. Но все равно стоял и брал рисунок, за рисунком и рассматривал каждый.

За этим занятием его и застала Линда. Она едва слышно спустилась, по ступеням, а те отзывались тихим скрипом на ее шаги. Ян поднял голову и посмотрел на нее. И на миг задохнулся. Он еще не видел ее такой. Вернее не думал, что она может выглядеть так. Может из-за желтоватого освещения, а может от того, что девушка больше не бледнела от страха, кожа Линды казалась золотой. Правда и веснушек ее было почти не видно, но это было не страшно. Зато ее темные глаза светились мягким светом, с оттенком шоколада. Она успела собрать волосы в узел на затылке, открыв красивую линию скул и подчеркнув острый подбородок. Огненные пряди, коротковатые для того, чтобы оставаться в узле волос, касались щек. Она по-прежнему была одета в ту же длинную юбку, и цветную блузку, в которой он увидел ее у себя на пороге, но только теперь мог рассмотреть и плавную линию бедер, подчеркнутую легкой тканью, тонкую талию, и небольшое возвышение груди. Когда Ян встретился с девушкой глазами, то увидел, что она смущена. И это было лучше, чем страх. Но настороженность из ее глаз не исчезла, а потому Ян счел за лучшее вновь посмотреть на сжатые в руке листы бумаги.

- Это девочки рисуют. - пояснила Линда. - Они любят рисовать.

- Да. - кивнул Ян, и перевернул листы, словно факт, что они исписаны с обеих сторон, это подтверждал.

Потом, до него дошло, что это скорее продиктовано дефицитом бумаги, нежели любовью малышек к рисованию. Это заставило что-то внутри его сжаться, и Ян поспешно положил рисунки обратно на столик.

- Хотите кофе? - махнула рукой Линда, в сторону кухни, и, не дожидаясь ответа, пошла в ее направлении. - Правда, у меня только растворимый.

- Поздновато для кофе. - сказал Ян, уже садясь на табурет за обеденным столом, и тут же пожалел об этом.

Потому что от его замечания Линда еще больше смутилась и как-то вся сжалась. Она пожала плечами.

- Да. Наверное. Просто, у меня больше ничего нет. Вернее у меня нет ничего такого, что… Что… Я не покупаю…

Догадаться о чем она там бормочет, не составило труда. А чего он ожидал? Это не должно было его задеть. Но задело, и Ян сам не мог понять почему?

- Спиртное? Вы это пытаетесь сказать? - подсказал Ян. - Не волнуйтесь. Как-нибудь продержусь до дома. - как можно равнодушнее добавил он.

- Извините. Я не хотела вас обидеть. Я очень благодарна. Не представляю, чтобы делала без вас. Правда, извините. И спасибо. Большое спасибо. Вы…

- Кажется, мы договорились - без формальностей, но по-прежнему к друг другу на "вы". - перевел тему Ян, желая избавить Линду от смущения. - И, да. Не откажусь от кофе. Все равно, уже вряд ли смогу уснуть.

Ему хотелось, чтобы она перестала смотреть в пол, и вновь взглянула на него. Зачем, он и сам не знал. Ему тошно становилось под ее взглядом, и все равно он хотел видеть, как она смотрит на него. Наконец-то, она подняла голову. Кивнула. Отвернулась к полкам и стала возиться с чайником. И снова повисло напряженное молчание. Оно, казалось, звенело между ними. А Ян, не мог придумать, с чего бы начать разговор. Да и нужен ли был этот разговор? И кофе. Он мог бы встать, и, попрощавшись, уйти. Но не мог. Не хотел. Сидел и смотрел, как Линда поставила на плиту чайник, открыла банку с кофе. Достала чашку. Повернувшись, посмотрела на Яна.

- Вам… тебе сколько? - поняв, что он не понимает, о чем она, уточнила: - Кофе. Ложек кофе?

- Как и тебе. - сглотнув, ответил Ян.

- Я не буду. - едва слышно прошептала Линда, - Мне завтра на работу.

До Яна не сразу дошел смысл сказанного. Он не мог сосредоточиться, не мог думать. То ли от выпитого недавно виски, или может от того, что после пережитого волнения за паренька, мысли его путались. Почему-то вспомнилось, как он по ошибке, а потом и в пьяном угаре, принял Линду за свою жену. А сейчас не мог понять, с чего он решил, что они похожи. Все, что было общего у них, это цвет волос, и может быть рост. Но на этом все. Так почему, он не может отвести от нее глаз? И почему она так странно смотрит на него? И тут он насторожился.

- На работу? - как идиот, переспросил он. - Так какого ты тут возишься со мной!? - соскочил он с табуретки, но тут же пожалел об этом.

Линда дернулась, выронив чашку. Та разлетелась на осколки, разорвав уютную тишину, словно бомба. Зажав ладонью рот, Линда побелела, как полотно. Ян успел заметить в ее глазах ужас, прежде чем она бросилась на колени, и начала судорожно собирать осколки. Ян и сам был в ужасе от того, что наделал, и не думая, стремительно подошел Линде. Руки плохо ее слушались, осколки выпадали из дрожащих пальцев, но она продолжала их собирать. Пара мелких порезов уже прочертили красные полоски на ее ладонях. Ян наклонился, схватил Линду за плечи и поднял на ноги. Может ему и показалось, но от выражения ее лица, он, наверное, дрожал не меньше чем девушка. А потом она заговорила, и Ян понял, что он вовсе не дрожал. Его просто трясло.

- Я все уберу. Уберу. Я сейчас уберу. - как безумная повторяла она.

- Линда. - стараясь говорить как можно ровнее, Ян немного ослабил захват своих пальцев на ее плечах. - Линда. Не надо. Все хорошо. Слышишь? Все хорошо. Это ерунда. Все хорошо.

Она не двигалась. А потом замолчала. Просто смотрела на него какими-то пустыми глазами. А он все повторял ей, что все хорошо. Что разбитая кружка, ничего не значит. Он говорил что-то еще в том же роде, пока открывал кран с холодной водой. Пока промывал ранки на ее руках. Потом выключил закипевший чайник и отвел Линду на диван. Она молча сидела, пока он делал для них кофе, сам пытаясь немного прийти в себя. Он осторожно вложил в ее руки чашку с горячим напитком и дождался, когда она сделает первый глоток. Потом и сам присел, но не смог сделать и глотка.

- Мне жаль. - услышал он усталый голос Линды, в котором чувствовался стыд.

- Мне тоже жаль, Линда. - ответил он, подразумевая не разбитую чашку, и даже не ту сцену, свидетелем которой только что стал. - Ложись спать. Тебе надо отдохнуть.

Ян оставил нетронутый кофе на столике и поднялся. Больше Линда не произнесла ни слова. И он был этому рад. Он должен был уйти. Ему надо было выйти из этого дома, уйти от этой женщины. Он хотел снова остаться один.

Впервые за очень долгое время Линда чувствовала себя в безопасности. Не сказать, что она не волновалась. Было много того, из-за чего она могла бы переживать, но сейчас, сидя на, теперь уже новеньком, крыльце, Линда позволила себе немного расслабиться. Она чувствовала, как вечернее солнце греет ее плечи, легкий теплый ветерок, хоть и не приносил облегчения от жары, но приятно ласкал разгоряченную кожу. Линда знала, что веснушек станет гораздо больше после таких солнечных ванн, но ее это нисколько не волновало.