— Я не хочу уезжать, Син.

Она хмурится.

— Все это настолько невероятно, что похоже на фильм.

— Я сама в это не могу поверить, — признаюсь я.

— Должен же быть другой выход.

Я отрицательно качаю головой.

— Он говорит, если Дон заподозрит, что его обманули, он начнет охоту на меня и Драгана.

— Господи. Какой ужас!

— Хуже всего то, что я даже не в состоянии все объяснить своим родителям, потому что эти люди могут заявиться к ним. Они смогут быть в безопасности, если будут думать, что мы обе исчезли, но я не могу таким образом поступить с мамой, так ее уничтожить. Я не смогу жить с собой в ладу, если сделаю нечто подобное. Она сойдет с ума от беспокойства. После того, как мы уедем, я хочу, чтобы ты все рассказала маме. Она что-нибудь придумает и передаст отцу. С его старческой забывчивостью, он едва может вспомнить, что вчера ел, так что это не столь важно. А мама умеет хранить секреты, поэтому я не волнуюсь, что она проболтается соседям или кому-нибудь еще.

Синди вдруг начинает плакать, от ее слез мне становится только хуже. Уверенная в себе Синди. Последний раз я видела ее плачущей, когда умерла ее собака и это было пятнадцать лет назад.

— Как такое могло случиться с тобой? — шепотом спрашивает она, цепляясь за меня, а я за нее.

Мы обе резко поворачиваемся, чтобы взглянуть на маленькую Янну, спящую на диване. Она совершенно не обращает внимания на тотальную катастрофу, разворачивающуюся перед ней на полу нашей квартиры. Если я сделаю все, как сказал Драган, мы будем в безопасности, только мы двое против целого мира. Но если я останусь и со мной что-нибудь случится, она станет сиротой. Я не могу позволить ей остаться совсем одной. Я обещала Октавии заботиться о ней, пока она не повзрослеет.

— Он сказал мне собрать самое необходимое на одну ночь, — говорю я почти спокойным голосом. Теперь, когда я выплакала слезы, шоковое ощущение опять возвращается. — По одной небольшой сумке для каждой. Ничего, чтобы привлекло внимание наших соседей, или заставило бы их подумать, что мы уезжаем. Мы должны выйти до восхода солнца и где-нибудь спрятаться до тех пор, пока не настанет время ехать на вокзал. — Я смотрю на часы. Я должна придерживаться его плана.

Синди обнимает меня еще сильнее, прерывисто дыша и всхлипывая.

— Моя тетя на неделю уехала из города. Ты можешь остаться у нее до отхода поезда. Ты никогда не была в ее новой квартире, так что тебя там никто не узнает. Она разрешила мне пользоваться ее машиной. Она стоит у подъезда, так что нам не придется рисковать и ехать на такси. — Теперь, когда она выплакалась, она полна решимости помочь.

— Нет, такого не было в плане. Любое изменение в плане приведет к его разгадке.

Она встает и поднимает меня на ноги.

— Прекрасно. Я все понимаю. Давай. Пошли соберем сумки для тебя с Янной.

Я следую за ней и делаю то, что она мне говорит, мои внутренности онемели, голова захламлена обрывками мыслей, совершенно бессмысленными мыслями. Мне ужасно хочется увидеть Драгана. И мне хочется вернуться в его холодную квартиру и попросить проводить меня. Я бы хотела найти хоть какой-то выход из этой ситуации, но я чувствую сердцем, если бы был выход, он бы его предложил. Он знает, что его нет. Если он говорит, что нам с Янной угрожает этот псих, то я ему верю.

Мы заполняем рюкзак Янны и сумку для с моей одеждой и еще парой вещей — семейным фотоальбомом, хорошо потертым, любимым плюшевым мишкой Янны. Константин несколько раз повторил, что я должна оставить туалетные принадлежности, кошелек с деньгами и кредитными картами, а также паспорт и водительские права. Если мы возьмем личные вещи, то полиция подумает, что мы скрылись куда-то в ночи, но если оставим их, то решит, что мы не предполагали никуда убегать. И кроты Дона, работающие в полиции, доложат ему об этом.

— Хорошо, давай повторим историю, которую ты расскажешь всем, включая полицию, — говорю я Синди.

Она быстро рассказывает историю, придуманную Драганом по поводу нас. Она спала в своей комнате. Когда она проснулась, нас уже не было. К сожалению, она ничего не слышала, потому что очень крепко спит. Я уезжала на выходные, но не упоминала о желании куда-то еще уехать. Да, я ездила на выходные с мужчиной, но она понятия не имеет, кто он и где живет.

Затем я последний раз обхожу квартиру, в которой мы втроем прожили несколько лет, наши личные фотографии на каждой стене — наши воспоминания, и каждый предмет об этом говорит мне об этом. Мы создадим новые воспоминания, вдвоем. Нам придется это сделать.

Я возвращаюсь в гостиную, мы не включили свет.

— Хорошо, я готова.

Мы одновременно тянемся друг к другу и обнимаемся так сильно, что аж больно. Мы обе вздыхаем, пытаясь не заплакать. Я не знаю, что сказать. Я даже не могу вспомнить время за всю свою жизнь, когда не знала Синди. Она прошла со мной через все. После сегодняшнего вечера я не знаю, когда увижу ее снова и увижу ли.

— Береги себя, Рейвен, и позаботься о нашей маленькой девочке.

Я киваю вместо того, чтобы ответить, не доверяя себе, иначе заплачу.

— Я завтра утром сразу же пойду в интернет-кафе и заведу этот адрес электронной почты, так что тебе лучше найти момент и сообщить мне, что с вами все хорошо.

— Я сообщу, — обещаю я, стараясь держаться.

Мы обнимаемся и покачиваемся в объятиях друг друга, так мы делали в течение многих лет.

— Я бы хотела, чтобы ты поехала с нами, — говорю я, как бы шутя, но, на самом деле. это чистая правда.

Синди отстраняется от меня.

— Я найду тебя, — обещает она, прижимая лоб к моему. — Мы не прощаемся. Увидимся очень скоро.

Я киваю.

— Хорошо. До скорой встречи. Я люблю тебя.

— Тоже тебя люблю. — Я выпускаю ее из объятий, но сама не двигаюсь с места. И она тоже.

— Что, если я не смогу этого сделать?

Она обхватывает ладонями меня за щеки и глубоко заглядывает мне в глаза.

— Ты сможешь все сделать. Роза всегда говорила, что ты не такая, как выглядишь, из всех нас ты самая сильная.

Мы смотрим в глаза друг другу долго, пытаясь запомнить лицо напротив.

Я подхватываю Янну с дивана. Она так глубоко спит, что причмокивает губами и кладет мне голову на плечо. Подхожу к входной двери, Синди идет следом. Я останавливаюсь, повернув голову.

— Я люблю тебя, Син. Всегда помни об этом.

Она молчит, просто кивает, у нее дрожит подбородок. Затем она целует в щеку Янну.

— Пока, — шепчу я.

Она снова кивает и открывает дверь, остается в квартире на случай, чтобы ее никто не заметил, если кто-то вдруг выйдет в коридор. Никто не должен узнать, что она проснулась этой ночью. Я выхожу из нашей квартиры, она закрывает дверь. Я иду быстро и тихо по коридору, сейчас три часа утра, поэтому здесь пустынно.

Мы выходим из здания, ни с кем не повстречавшись. Я заворачиваю за строение и вижу белую Honda с номерными знаками, которые Драган заставил меня запомнить, поджидающую нас. Я залезаю с Янной в машину, и водитель сразу же отъезжает. Я поворачиваюсь и оглядываюсь назад.

Улица пустынна.

Мне кажется настолько невероятным, что я никогда не вернусь сюда.

34.

Рейвен

Утро долго не приходит, но, наконец, солнечный свет светит в окна пустынной комнаты, где я с Янной свернулась комочком на кровати. Она проспала всю ночь, даже не подозревая о полном крушении, которое прошло в наших жизнях. Я же вообще не могла спать, обдумывая план и пытаясь просчитать все непредвиденные обстоятельства, так же как во время бессонницы считают овец, пока меня не одолел сон, но эмоции зашкаливают, поэтому я сплю беспокойно, как бы впадая в дремоту.

Веки Янны начинают трепетать, как будто по команде. Она потирает глаза и оглядывается.

— Где моя комната, мама?

— Мы провели ночь в доме друзей, дорогая.

Она хмурится.

— Чей это дом?

Я дотрагиваюсь до ее носа.

— Обычного друга.

Она зевает и потягивается, не боясь проснуться в непривычной для нее обстановке.

— Нам нужно одеться и позавтракать, хорошо, живчик?

— Мы сделаем блинчики?

— Опять? Нельзя есть блинчики каждый день. Выбирай или омлет, или вареные яйца.

Она опускает лицо в ладони.

— Омлет, — выговаривает она.

— Круто. Угадай, что мы будем делать после завтрака?

— Мы пойдем в парк?

Я делаю вид, что широко и радостно улыбаюсь. Я ни коим образом не хочу, чтобы Янна начала переживать. Она должна думать, что нам предстоит какое-то огромное приключение.

— Нет. Намного лучше, чем парк. Сегодня мы отправляемся в настоящее путешествие.

— Куда? — спрашивает она, когда ее лицо заметно оживляется.

— Угадай?

— В замок Константина, — восклицает она.

— Нет, не в замок Константина, в котором я была. Я же говорила тебе, что он его арендовал на выходные.

— Но принц должен жить в замке.

— Константин не принц.

Она хихикает.

— Он такой глупенький. Он таинственный принц, и ты станешь его тайной принцессой.

У меня такое ощущение, будто мое сердце разбивается на кусочки.

— Это ты глупая, детка.

— Нет, ты, — тут же говорит она.

— По любому, мы не поедем в замок. — Я делаю огромные глаза, словно собираюсь сообщить ей самый большой секрет во всем мире. — Мы поедем в Париж!

Ее глаза тут же округляются, рот открывается от восхищения.

— Париж?!

Я киваю.

— Мы сядем на скоростной поезд, чтобы туда поехать.

— Йеееее, — взволнованно визжит она. — А что мы будем делать в Париже, мама?

— Мы сможем делать все, что захотим.

Огромная улыбка расплывается у нее на лице.

— И к нам приедет тетя Синди? — тут же спрашивает она.

Разве она может существовать без своей тетушки Синди? Но я, продолжая радостно улыбаться, отвечаю:

— Не в этот раз, детка. Давай позавтракаем. Я слышала, как твой животик урчал ночью, как зверь.

Tот же мужчина, который еще ночью забрал нас от дома, отвозит на вокзал. Он включает радио и всю дорогу молчит. Янна почему-то не похожа на саму себя. Она с удовольствием посматривает в окно, совершенно не подозревая, что я нахожусь в как будто в трансе. Машина останавливается у железнодорожной станции Сент-Панкрас.

— Если хотите, я могу припарковаться и вас проводить?

Меня поражают его слова, но больше всего поражает, что он умеет говорить. Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним глазами. У него темные блестящие глаза, совершенно невозмутимые. И мне хочется попросить у него телефон Драгана, он точно должен знать, как связаться с ним. Но тут же в голове у меня раздается приглушенный голос Драгана: «Любая попытка связаться со мной поставит под угрозу не только тебя, но и Янну».

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, не надо. Спасибо за ваше предложение.

Он кивает в ответ.

Я забираю свою сумку, и мы выходим из машины, он уезжает. Стоя у входа в здание, я вешаю зелено-синий рюкзак на плечи Янны.

— Готова? — интересуюсь я.

Она тут же энергично кивает, и мы заходим на станцию вокзала.

— Ты только посмотри на это, живчик, — восклицаю я, глядя вверх на изгибающуюся стеклянную крышу.

Она немного подпрыгивает от возбуждения. Как мило быть такой наивной, не подозревающей о боли, панике, предательстве и страхе перед неизвестностью.

Я крепко сжимаю сумку. Все, что у меня есть в этом мире, находится в ней. Толстый конверт с билетами, наши новые паспорта, наличные и банковские карточки на мое новое имя — Келли Мур. Он не сказал мне, сколько денег на счете, который открыл для нас, он просто сказал, что нам больше не придется беспокоиться о деньгах. Одна мысль приводит меня в смятение.

Я опускаю взгляд на Янну, пока мы движемся через толпу. Она смотрит прямо перед собой, загипнотизированная столь огромным количеством народа. Я рассматриваю табло прибытия и отбытия поездов, пытаясь понять с какой платформы отходит наш поезд.

Мы направляемся в сторону платформы, Янна притихла, наблюдая за скоростными поездами. Мы раньше никогда не ездили на таких. У нас всегда не было денег, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть. Как только мы сядем в поезд, и он начнет отъезжать от станции, начнется наша новая жизнь. Нам всего лишь осталось пройти турникет, потом немного по платформе и подняться по ступенькам в вагон.

— Чего мы ждем? — спрашивает Янна.

Я продолжаю пялиться на новый блестящий поезд.

Янна дергает меня за руку, потому что я молчу.

— Мамочка?

Я опускаю глаза вниз, она вопросительно смотрит на меня.

— Мы поедим на поезде?

— Да, дорогая, конечно поедем.

— Тогда почему мы ждем?

Я опять опускаю на нее глаза. Единственное, что у нее осталось в этом мире — я. И мне следует, в первую очередь, думать о ней. Я не должна быть эгоисткой. Поэтому я готова сделать первый шаг к поезду, но мои ноги не двигаются. Я опять опускаю глаза на Янну и улыбаюсь ей, как бы говоря мы-едем-в-путешествие и нас ждут приключения. Затем выпрямляюсь. У меня все получится, я смогу. Я даже не смогу, а должна. Глубоко вздыхаю. В этот момент две женщины по другую сторону платформы попадаются мне на глаза. Они полностью закутаны в черные одеяния, а на лице никаб, в котором имеются только прорези для глаз.